Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса - Елизавета Дворецкая

– Уже не видно,– невозмутимо подтвердил Вигмар ту догадку, что ясно отразилась на растерянно-раздосадованном лице фьялля.– Напротив Виндсея на этот раз дует самый что ни есть подходящий ветер.

Фьялли окружили кольцом и молча ждали. А Эрнольв и Вигмар смотрели друг на друга, и у каждого из них было невероятное чувство, как будто он – маленькая железная гирька, которая качается в своей чашечке весов: вверх-вниз, вверх-вниз… Оба они старались сегодня выполнить то, что считали должным, но у одного из них это получилось, а у другого – нет.

– Назад,– коротко сказал Эрнольв и махнул своим хирдманам, не отводя взгляда от лица Вигмара.– Я скажу ему пару слов.

Вигмар спокойно ждал, пока фьялли нестройной толпой, раздвигая любопытных, вернутся во двор.

– Ты сказал ему?– неопределенно спросил Эрнольв.

– А ты ее выпустил?– так же ответил Вигмар, и оба они поняли друг друга. От кого Эрнольв мог узнать о его участии в этом деле, как не от Ингирид?

Эрнольв кивнул, потом повторил вслух:

– Да. И теперь она жаждет получить не его голову, а твою.

– И это тебе будет сделать легче,– обнадежил его Вигмар.– Моя голова осталась на этом берегу. Правда, задаром ее я не отдам, но ты можешь попытаться.

Эрнольв покачал головой. Вдруг все надоело, и мечтал он только об одном: оказаться дома, возле очага в усадьбе Пологий Холм, между матерью и Свангердой. И безо всяких Ингирид.

– Ты здесь один, и я один – нам нечего делить,– чуть погодя сказал Эрнольв и вопросительно посмотрел на Вигмара: – Так? Теперь я с тобой согласен.

– Это меня удивляет,– честно признался тот.– Не уверен, что я мог бы быть так миролюбив, если бы кто-то увел у меня добычу из-под носа. Очень дорогую добычу.

– А я непременно увел бы ее… То есть не добычу, а… Если бы ты хотел снять голову с Торбранда конунга, а я мог бы тебе помешать, я непременно бы это сделал,– Эрнольв наконец нашел подходящие слова.– Я не смогу наказывать человека за дело, которое и сам совершил бы на его месте. Ты поступил как должно – не мне осуждать тебя за это.

Вигмар подвигал бровями, не зная, что ответить. Он не был уверен, что на месте фьялля поступил бы так же благородно. Но для Эрнольва его сегодняшний образ действий оказался единственно возможным. Он понимал Вигмара, как мог бы понимать родного брата: даже будучи объявленным вне закона племенем, он не смог бы объявить родное племя вне своего собственного закона. Не смог счесть его чужим. В этом отношении Эрнольв понимал Вигмара лучше, чем тот понимал сам себя.

– А что же ты скажешь невесте?– спросил Вигмар чуть погодя.– Как бы она теперь не отказалась выходить за тебя.

– Ее никто тут не спрашивает… к сожалению,– глухо ответил Эрнольв.

Он сознавал, что его надежды пропали: Стюрмир конунг остался жив, и едва ли теперь что-нибудь избавит его самого от необходимости жениться на Ингирид. И все благодаря этому рыжему квитту, которого следует ненавидеть, но почему-то не получается. Впрочем, его смерть сейчас уже ничего не исправит, а пустая мстительность Эрнольву не была свойственна.

– Но ей же очень хочется получить мою голову!– подзадорил Вигмар.

– Нельзя же исполнять все прихоти,– отозвался Эрнольв, потихоньку приходя в себя и стараясь подавить разочарование.

Достойный человек должен стойко встречать удары судьбы – в конце концов, смысл всех жестоких древних песен сводится именно к этому. А Эрнольв был очень достойным человеком, хотя и на другой лад.

– Вот это верно,– одобрил Вигмар.– А не то она сядет тебе на шею. Я постараюсь уехать отсюда как можно скорее. Ингирид ведь может попытаться и мне остричь волосы, но ошибется в темноте и отрежет голову.

Фьялль поднял на него свой единственный глаз, и в нем жила такая тоска, что Вигмар ощутил дикое и нелепое, по собственным представлениям, желание обнять фьялля, как скорбящего брата, которого у Вигмара никогда не имелось. Ведь этому человеку отныне предстоит проводить в обществе Ингирид все ночи. Она, конечно, молода и красива, но Вигмар скорее сочувствовал ее жениху, чем завидовал.

– Можешь не торопиться,– обронил Эрнольв.– Она затеяла глупость. У нас не Века Асов, чтобы требовать в подарок на свадьбу чью-то голову.

– Я с тобой вполне согласен,– отозвался Вигмар.

Они молчали, сидя в седлах друг напротив друга. Вроде бы уже не о чем говорить, но что-то не пускало их разъехаться. Они были очень разными, различной была сама основа их нрава и взгляда на мир, но каждый неосознанно чувствовал, что стоящий напротив – достойный человек и мог бы стать другом, если бы судьба не свела их на узкой дорожке войны между племенами.

Наконец Вигмар кивнул, прощаясь, и тронул коня. Обернувшись, Эрнольв смотрел, как он въезжает в ворота усадьбы, потом окликнул:

– Эй! Вигмар!

Квитт обернулся, и Эрнольв продолжал, как будто хотел оправдаться:

– Но если мы встретимся дружина на дружину…

Вигмар кивнул, показывая, что все понял и согласен. Если дружина на дружину – тогда будет другое дело. А как же иначе?

Глава 2

Вечерами, когда вся усадьба засыпала и в женском покое воцарялась тишина, Рагна-Гейда подолгу лежала с закрытыми глазами, не засыпая и не тяготясь бессонницей. Ее наполняло какое-то странное, невесомое возбуждение, снова приходило то чудесное ощущение полета в бесконечности, всеобъемлющем огненном облаке, которое не жгло, а согревало и соединяло ее с тем, с кем судьба пыталась навек разлучить. Стихи, прочитанные в пламенных рунах в вечер помолвки конунгова сына, ясно звучали в памяти Рагны-Гейды и сейчас, спустя многие дни после возвращения домой, на Квиттингский Север. «Но погасло солнце скальда – Снотры злата глаз не вижу», –вспоминала она и снова видела прямо перед собой глаза Вигмара, живой и многозначительный взгляд, устремленный на нее с открытым восхищением, с вопросом и с верой в ответную любовь. «Жизнь отдать не жаль за деву…» Рагна-Гейда была убеждена, что он произнес это именно сейчас, уже после всех ужасных событий. Эта короткая строчка служила доказательством того, что и его любовь не захлебнулась в пролитой крови их родичей. «Жжет тоска – не скажешь лучше…»

Старшие члены рода Стролингов тоже засиживались по вечерам дольше обычного.

– Все-таки напрасно вы не захотели посватать Рагну-Гейду за сына Фрейвида Огниво!– часто повторял Ингстейн хевдинг, заехавший погостить в Оленью Рощу. Он не умел мириться с неудачами и подолгу рассуждал о корабле, который давно ушел.– Ведь теперь, когда Фрейвид выдаст свою дочь за молодого конунга, его побочный сын тоже станет родней самому конунгу! И он уже не просто сын рабыни! Это совсем другое дело! Родство с ним никого не опозорит!