Таинственные старушки, загадочные прохожие и незваные гости - Людмила Романова

Я достала все, что было у меня в кармане. Это были мои последние копейки.

– Но завтра получка, – подумала я. Поем дома, а бабульке, помогу.

– Возьмите, – сказала я, протягивая мелочь…

– Да тут мне и на молочко хватит, – обрадовалась старушка, глянув на пятьдесят копеек, и засунула их в карман.

Я, было, хотела пойти дальше, но старушка остановила меня…

– Спасибо тебе, добрая ты. Мне кто копейку даст, кто пошлет куда подальше. А ты сразу пятьдесят пять! Таких людей мало, и лицо у тебя как у Богородицы…

А я колдунья… – сказала она, немного помедлив, видя, что я не ухожу и слушаю ее.

– Ничего себе, так спокойно, признается в этом, – подумала я. Сказала, как будто сообщила, что она пенсионерка: «Я колдунья».

– Да!? – ради вежливости сказала я, подумав, что бабушка может еще и не в своем уме ко всем ее несчастьям, уж больно древняя была старушка…

– Да, да, не удивляйся, – сделала она многозначительное лицо. Я и лечить умею, и судьбу вижу. И приворожить могу. Колдунья же!

Это он мне силу дал! – сказала, подняв палец и устремив куда-то взгляд, старушка, таинственным голосом. Как иду летом травы собирать, а он всегда тут как тут. Стращает, пугает. Всякими голосами уговаривает. Оглядываться нельзя! Ни в коем случае! Я иду и рву траву, как будто никого здесь кроме меня нет. Не дай Бог оглянуться. А я знаю день, и знаю час. Только тогда можно правильно все собрать. Тогда трава определенную силу имеет.

Да ты запиши мой адрес. Хочешь, придешь, не захочешь не придешь. Я здесь не далеко живу, – перешла старушка на обычный голос.

Моя рука полезла за куском бумаги и ручкой, и адрес был записан, скорее из вежливости, и на всякий случай для моей подруги Ирки.

– Ну, иди, иди, махнула старушка рукой. Дел то у тебя полно, иди с Богом.

– С Богом? – немного удивленно повторила я. Вы же ведь колдунья!

– А я еще и в церкви работаю. Убираюсь там. Это можно. Там, таких, как я, много, – усмехнулась она.

Я очень засомневалась. И снова подумала, что старушка не в себе.

– Придешь, придешь и не одна – сказала старушка. Да ты не бойся. Ты мне добро сделала, я тебе тоже зла не сделаю. Зачем?

– Люсь, погадай, заныла по телефону моя подруга Ирка. Что-то Игорек давно не звонил.

– Приучила, подумала я, с тоской глядя на остывающий ужин. Ну почему всегда, как только я зайду в дом. Ни поесть, ни поваляться!

– Ир, ты знаешь, я тебе сюрприз приготовила, хочешь пойти к настоящей колдунье. Она уж тебе все скажет, – перевела я разговор с себя на бабульку.

– Как к настоящей? Откуда ты ее взяла? – удивилась Ирка.

– Потом расскажу. Съем картошку и позвоню, – пообещала я.

Ирка завизжала от восторга. Ее роман не удавался, а жизнь то проходила. Она была вдова. И к тому же, еще очень молодая, всего тридцать восемь. Скучно и тоскливо, когда ты вдруг от спокойной и обеспеченной жизни с мужем,| который тебе целует пятки, попадаешь в безвоздушное пространство. Годы идут, а ты все одна и одна. И другого такого мужа не попадается. И даже нормального постоянного любовника нет. Дефицит! Проблема русской женщины. Формула десять к девяти. Эта же проблема была и у меня. Мы были две вдовы

Ирка не выдержала моего молчания, и когда я перешла к чаю, сидя с кружечкой и конфеткой на диване, совмещая все это с программой по телевизору, снова раздался ее звонок.

– Ну, расскажи, – попросила она меня умоляющим голосом.

– Ну что рассказывать? Бабулька. Дала я ей копеек, она мне и предложила погадать. Я, говорит, и гадать умею и колдовать. И можешь, если одна боишься, придти с подругой.

– Пойдем скорее. Давай в эту субботу, – заторопилась Ириша.

– Хорошо, сказал я, – еще сомневаясь, идти или нет.

Но Ирка покоя мне не дала, и в субботу мы шли в дом, где жила бабушка.

Дом не был чем– то особенным. Обыкновенный многоподъездный дом. Дверь открыла бабуля…

– Я же говорила, что ты придешь, сказала бабушка. Она была в какой-то фуфайке и штапельном платьишке. Растрепанный, жидкий пучок был заколот серой заколкой.

– Бабуль, погадайте ей. Очень нужно! – попросила я, после приветствия.

– Да, да, да, – сказала старушка. Знаю, знаю. Чего не погадать, погадаю. Ты сиди здесь, а я с ней в этой комнате буду. Нельзя другому слушать. Шубу– то снимай, а то, потом на улицу выйдешь и простудишься. Снимай, снимай, сказала непререкаемым голосом бабулька.

Мне было немного не по себе. Чужая квартира, закрытые двери в другие комнаты, кто его знает! Но виду я не показывала, сами в гости пришли, делай вид, что все нормально. И адрес я все-таки на всякий случай своей дочке оставила.

Ирка скрылась со старушкой в комнате, а я села в прихожей, и от нечего делать разглядывала старые обои, и невзрачную одежонку на вешалке.

Минут через двадцать Ирка вышла воодушевленная и радостная.

– Спасибо бабулечка. Если все выйдет, я вам еще принесу.

– Да спасибо. Надо спрятать, а то Нинка отберет. Дочка моя, пьет! – объяснила старушка. Заходи ты тоже, пригласила меня она.

– Да мне не нужно. Я все знаю, – отказалась я.

– Заходи, заходи, я же с тебя денег не беру, – снова пригласила меня в комнату старушка.

– Ну ладно, – согласилась я.

Любопытство взяло верх, и я зашла в комнату, посмотрев, напоследок, на Ирку. Ее, блаженная улыбка говорила обо всем. И даже о том, что ничего страшного в комнате не случится.

Я села за стол, бабушка напротив.

– Какие у нее ушки! – удивилась я, конечно не вслух.

Ушки были как у кошки с заостренными кончиками на верху. И они придавали бабушке совершенно, дьявольский вид, чего я не заметила в платке.

– Что тебе сказать, ты же вдовица, все сама, все сама. Тяжко тебе приходится. Но ты хоть и слабая на вид, но сильная. Все выдержишь. Вокруг тебя много зла, много сплетен, много зависти. Они тебе много чего еще напортят, и уже много чего ты хочешь, из-за них не получится. Но у тебя много еще мужчин будет. Только они все не то, что тебе нужно. Все женатые. Один раз со своей смертью встретишься, плохой человек рядом с тобой будет. Очень плохой! Опасный!. Но это все мимо тебя пройдет, косвенно. Ты не пострадаешь. Смотри внимательно, рядом с тобой этот человек будет близко. А я тебя научу. Если кто тебе зло сделает, то ты пойди да свечку вниз головой в церкви поставь. Только смотри, это страшный грех, если кто из церковных увидит, плохо будет!

Будет у тебя и любовь, когда ты уж совсем на себя рукой махнешь. Не нужно. К тебе мужчины тянутся. Одна не останешься.

Пораженная такой речью, которую, я и осмыслить сразу не смогла, потому что слова звучали как в наркозе, как в тумане, я решила спросить все по полной программе. А по программе, мне хотелось увидеться с тем, кого я потеряла пять лет назад. Мы поссорились. Но душа не могла успокоиться. Даже пять лет не изменили моих желаний. Я хотела только его.