Кость для Пойнтера (СИ) - Мартыненко Всеволод Юрьевич

Увы, этому самоочевидному плану не суждено было сбыться. На изукрашенные края проема, корму воздушной лодки и мои руки лег мгновенный отблеск близкой молнии, и вослед раскату грома налетел вихрь втрое сильнее прежнего. Замок словно выдохнул мне в лицо теплым домашним воздухом, изнутри донеслись хлопки незапертых дверей, бьющихся о стены и косяки. Флайбот закрутило так бешено, что я чуть не вывалился за борт, и разом отнесло от ворот на две дюжины ярдов. Длины веревки не хватило бы даже на половину этого расстояния.

Чувствуя себя последним идиотом, я в бессильной ярости смотрел на плывущие мимо стены замка Стийорр. Противопоставлять могучей силе бури свою скромную магию управления воздухом не имело ни малейшего смысла.

Когда расстояние возросло вчетверо и стало ясно, что ни один из порывов ветра не собирается возвращать свою добычу к причалу, я зашарил по карманам в поисках раковины дальней связи… отлично зная, что там ее нет. Не в привычках у меня таскать с собой лишнее по дому, где на каждом углу тридакны внутренней связи, а то и хрустальные шары управления интерьером.

Не осталось никаких шансов позвать на помощь. Разве что орать во все горло – но кто из обитателей замка, даже ничем не занятый, сможет что-то расслышать сквозь сотни футов камня? Так что я не стал драть глотку попусту.

Штурманский шар из рубки флайбота я не снимал, но вряд ли получится быстро переформатировать его на автономную работу без накачки от ходового котла. Поэтому оставалось лишь ждать, пока ветер, уносящий меня от дома, прибьет воздушную лодку к какой-нибудь возвышенности или прижмет к земле. Если только, не дай боги, не занесет на высоту, на которой и дышать-то нельзя...

Вспышки зарниц становились все чаще, иногда сливаясь в непрерывное мерцание. Грохот, сопутствующий им, то и дело превращался в непрерывный гул, напоминающий аркподготовку перед сезонным наступлением в Мекане. Когда снова стало возможно различить отдельные раскаты, мне почудилось, что сам Брат-Гром Тумм стучит в бубен, отбивая ритм для пляски Сестры-Молнии Тиллы.

Ветер становился все резче и переменчивее, кидая невесомый флайбот то вверх, то вниз. Чтобы не вылететь прочь, пришлось изо всех сил вцепиться в последнюю банку, то и дело колотясь коленями о дно. Пару раз прилетело в челюсть сложенным позади тентом, так что только зубы щелкнули, а искры из глаз посыпались едва ли не ярче тех молний. Это тебе не полет на несущих дисках, которые стабилизируют воздушные суда самим фактом своего вращения.

Светлая линия у горизонта прыгала туда-сюда, перекашиваясь под самыми невозможными углами, покуда вовсе не сгинула в грозовой хмари. Громада замка постепенно скрывалась из виду среди лохмотьев туч и наползающей мглы, пока совсем не затерялась в перевитой зарницами тьме. Оно и к лучшему -- налети сейчас флайбот на скалы или строения, от него и щепок не осталось бы.

С каждой секундой свистопляска вокруг моей утлой посудины лишь усиливалась. Казалось, молнии сплелись в клубок прямо над моей головой, а рев ветра успешно соперничал с громом. Лично я сейчас присудил бы победу урагану, и вовсе не в качестве взятки за то, чтобы не быть сорванным с палубы и заброшенным ведьма знает куда – звуковой напор беснующейся стихии попросту забивал все прочие звуки, кроме самых резких.

Понять, сколько уже длится эта болтанка, я был не в состоянии. Давно скрылся без следа замок Стийорр, растворившись тенью среди теней, пропала из виду земля и затерялось последнее пятнышко света. Размашистые броски сменились мелкой тряской, а затем затяжной раскачкой, как на «альтийских горках». Тучи вокруг понеслись еще стремительнее, размазываясь мутными полосами.

Внезапно в них проступили очертания чужеродных, немыслимых в небе предметов. Ладно бы ветки, сорванные ураганом, распотрошенные птичьи гнезда или тонкорунный рогач, унесенный вихрем с высотного пастбища -- нет, по ветру летело нечто столь несуразное, что если б не страх оторваться от флайбота, я тут же протер бы глаза.

Объяснение неописуемому зрелищу было единственное -- значит, не только наш замок подвергся ураганному мародерству. Иначе откуда бы взяться в воздухе целой стае кружащихся роялей? Не клавесинов каких-нибудь с клавикордами, а именно концертных роялей, которые водятся отнюдь не под каждым кустом. Музыкальные инструменты жалостно хлопали крышками, пытаясь держать строй, но то и дело сталкивались, раня полированные бока, и потихоньку рассыпались на куски. То один, то другой лохматились клубками рваных струн, белые и черные клавиши разлетались во все стороны, словно зубы кулачных бойцов.

Закономерного финала не приспособленных к полетам длинных ящиков для музыки я уже не увидел -- судьба скрыла его от меня за очередной стеной туч. Оно и правильно, нечего ей искушать самое себя столь явной несуразностью.

Казалось, после этого немыслимого явления я был готов уже ко всему, но только не к тому, что произошло. Хотя как раз это событие было на редкость закономерно и даже слегка запоздало -- одновременно отовсюду на меня самого, на палубу и на крышу рубки обрушился неостановимый поток ледяного ливня.

Перехватывая планшир руками, я дополз до рубки и ввалился внутрь, пару раз стукнувшись о комингс. Следом в проем ворвалась изрядная порция дождя уже со снегом, который хлестал мне прямо в лицо все то время, пока я старался захлопнуть створки и задвинуть верхнюю крышку люка. Рев и грохот бури доносились сюда ослабленными, зато дробь начавшегося града по жестяной крыше не шла в сравнение ни с каким барабаном.

Ко всему этому примешивались не слышные ранее скрипы, скрежеты и стоны самого флайбота. Посудина содрогалась, билась и тряслась, словно в агонии, испускала звуки точь-в-точь как при последнем издыхании, вопреки всем представлениям о безмятежности в бурю предметов, лишенных веса заклятием. Ну да, в отличие от морского корабля, пребывающего на грани двух стихий и разрываемого ими, воздушный все время находится во власти лишь одной из них и, по идее, вообще не должен ощущать движение воздуха, в котором находится. Словно осиный дракончик или мелкий крикун в глыбе янтаря с побережья огрских фьордов…

Но это все в теории, не учитывающей собственной инерции судна, разницы ветровой нагрузки на его оконечности и возможности перехода из одного потока в другой -- отнюдь не мгновенного. И если первое и второе по малости моего флайбота еще не оказывало себя в полную силу, то уж от последнего я успел натерпеться вволю. Когда очередная воздушная воронка затягивала летучую лодку, та словно сама стремилась свернуться в баранку, хрустя, как меканский травяной веник, когда же вихрь выбрасывал ее прочь -- трещала, будто огр-дворник ломает тот же веник об колено, пробуя на прочность предложенный товар. Зачерпнув носом или кормой встречного ветра, флайбот содрогался, как от удара осадного кадавра-антропоморфа.

Да и вторая стихия пусть не в полную силу, как в штормовом океане, но вполне давала себя знать. Струи дождя, хлесткая россыпь града и рушащиеся с холодных высот снежные заряды подчинялись своим собственным законам. В такие моменты с сожалением вспоминалось о начале бури, лишенном хотя бы этого бедствия. Хотя ужас сухой грозы, когда между туч скользят зарницы, ручные змейки Тиллы-Молнии, тоже сложно забыть…

Я не брался сосчитать, сколько часов прошло в попытках не налететь на крепления снятых приборов и волноводов, которыми рубка была усеяна изнутри. Может, и не часов вовсе, а минут, но в положении горошины в погремушке время растягивается поистине бесконечно. На пилотском кресле приходилось неудобно упираться ногами, а с пассажирского диванчика я то и дело скатывался. Похоже, привязные ремни остались там же, где вся прочая начинка флайбота -- сдалось же мне снять еще и их, чтобы почистить!

Наконец болтанка слегка утихла, и теперь снаружи доносился только равномерный шум дождя. Было бы неплохо задремать под него, но нервное напряжение и не думало отпускать, вдобавок все еще покачивало -- убаюкивающе и одновременно как-то злобно, будто терпение у небесной няньки уже на исходе.