Второе путешествие Филеаса Фогга - Виталий Бугров

Путешественникам отвели уютный коттедж. Но недолго наслаждался Паспарту размеренной и несложной жизнью. Он примерял новомодные сандалии, выполненные по образу и подобию их древнегреческих прапрабабушек, когда…

— Вот как! — вырвалось у мистера Фогга, На девятнадцатой полосе газеты транспортников, которую добросовестно штудировал почтенный джентльмен, была помещена сенсационно озаглавленная заметка: «Летайте волноходами!»

Филеас Фогг тут же вызвал по видеофону дежурного диспетчера и попросил подготовить какой-нибудь вид транспорта, могущий доставить двух пассажиров на берег Каспийского моря.

Небольшой оранжево-красный аппарат быстро и бесшумно летел над землей, направляясь на северо-восток.

В кабине аппарата было трое: Филеас Фогг, неизменный Паспарту и высокого роста пожилой мужчина, назвавшийся Муцием.

Муций сидел впереди, откинувшись на спинку мягкого сиденья.

Перед ним находился только маленький, изящно оформленный щиток с двумя миниатюрными циферблатами. Ничего, что можно было бы назвать системой управления, в кабине не было: ни штурвала, ни педалей, ни каких-либо рукояток.

Аппарат управлялся при помощи биотоков.

Под его гладким удлиненным корпусом, не имевшим ни крыльев, ни каких-либо внешних движущих частей, стремительно проносилась поверхность земли.

Но вот остались позади последние отроги Кавказских гор, впереди засинело море.

Машина остановилась. Она неподвижно повисла в воздухе на высоте около двухсот метров, потом, как на невидимом парашюте, вертикально опустилась на землю.

Путешественники очутились на берегу Каспия, близ Дербента. Они торопливо попрощались с Муцием: у кромки прибоя их уже ожидал «Гром и молния», корабль без двигателя.

Овальная платформа, выкрашенная пронзительной желтой краской. На платформе — обыкновенный планер. Малиновый планер на желтом диске.

«Гром и молния» стоит у входа в узкий залив. Как снаряд в жерле заряженной пушки. Когда все будет готово, у берега, позади, подорвут две сотни зарядов, расположенных так, чтобы дать направленный кумулятивный взрыв. И тогда в заливчике поднимется гигантская волна. Направленное цунами… Отсюда, из жерла залива, вырвется волна высотой метров в пять. В открытом море водяной бугор станет ниже, но скорость его увеличится, а у противоположного берега волна поднимется на высоту пятиэтажного дома.

Волнующие минуты!.. Подхваченный гребнем волны, волноход промчался через Каспийское море со скоростью около семисот километров в час!

У восточного берега корабль «соскочил» с волны. Планер нашим путешественникам не понадобился.

Городок, куда прибыли Филеас Фогг и Паспарту, был невелик. С миром его связывала сеть ракетопланов, да вот еще волноходы. Но повторяться в выборе транспорта Филеасу Фоггу не хотелось. А рейсовых ракетопланов на сегодня не предвиделось.

На базе индивидуального транспорта им удалось получить «водяные коньки Сергея Кладезева».

Но их нашлась лишь одна пара, и Паспарту уже с досадой прикидывал, как это он останется здесь один, без мистера Фогга… Девушка-кладовщица успокоила их.

Им выдали водяные башмаки с подошвой из аквафобита, усиливающего поверхностное натяжение, в просторечьи называемые иисусками, потому, что в них можно было ходить «по морю, аки по суху». Иисус, герой христианских сказок, будто бы умел это делать.

Паспарту тут же сбросил опостылевшие сандалии и в новой обуви, тяжеловесной несколько, но не лишенной изящества, гордо зашагал к берегу моря. За ним, с водяными коньками под мышкой, двинулся и Филеас Фогг. У моря переоблачился и он, и вот они —

пошли, пошли, пошли по воде, чуть продавливая поверхность, разглядывая камешки на уходящем в глубину дне, отпрыгивая, когда рыба подплывала под ноги.

Собственно, камушки и рыбок разглядывал один Паспарту. Филеас Фогг катил на коньках в спокойной, полной достоинства манере: заложив руки за спину, невозмутимо глядя прямо перед собой. Так, как он обычно прогуливался по круглой галерее Реформ-клуба.

Коньки скользили очень хорошо. От них оставался на воде легкий узкий след, который быстро сглаживался.

Путешественники двигались на север. Они были уже довольно далеко от берега — он даже не просматривался, — когда на море появилась легкая рябь. Рябь постепенно переходила в волну, и наступил момент, когда продвижение вперед стало немыслимым.

Тут-то и пригодились вингеры — авиаранцы с комбинезоном и крыльями, навязанные мистеру Фоггу и его спутнику там же, на базе индивидуального транспорта, заботливой кладовщицей.

Поддерживая друг друга на неторопливо перекатывающихся волнах, путешественники облачились в непроницаемые комбинезоны и прозрачные шлемы с пробковой подкладкой. Нащупали кнопки на груди. Шипение, свист, за спинами расправились темно-зеленые крылья… и они уже в воздухе, они — летят!

Паспарту откровенно ликовал. Еще бы, он стал хозяином неба!

Может летать высоко и совсем низко, взвиться свечой вверх, поравняться с облаками, обойти стороной эти надутые подушки или нырнуть в них, разгрести туман крыльями, проникнуть в заоблачный сине-белый вечно солнечный мир…

Скорость вингера была достаточно велика: сто пятьдесят-двести километров в час, и незадолго до заката Филеас Фогг и Паспарту были уже на северном берегу Каспия, в двух-трех километрах от волжской дельты. Они опустились на лужайку среди бурно разросшихся кустарников, свернули крылья, сбросили комбинезоны, по узкой тропке миновали живую изгородь и остановились как вкопанные. Перед ними была самодвижущаяся дорога.

Их начали строить давно, и теперь они тянулись через многие города, образуя беспрерывную разветвленную материковую систему.

Дорога текла в нескольких шагах шестью ровными серыми потоками. Полосы двигались с разными скоростями и отделялись друг от друга вершковыми белыми барьерами. На полосах сидели, стояли, шли люди.

Филеас Фогг решительно шагнул на первую из полос. За ним с куда меньшей решительностью последовал Паспарту.

Дорога текла плавно, без толчков; зеленые кусты и коричневые стволы сосен весело бежали назад; в просветах между ветвями появлялись и исчезали большие стеклянные здания, светлые коттеджи, открытые веранды под блестящими пестрыми навесами.