Доктор Z - Франк Хеллер

Мистер Крофтон ответил ему холодным взглядом.

— Не знаю, — сказал он наконец, — меня с ним не знакомили, точно так же, как и с вами.

Выстрел попал в цель. Лицо странного гостя мистера Троубриджа медленно приняло окраску портвейна. Он сразу умолк, и разговор понесся по разным направлениям, точно упряжка лошадей, не сдерживаемых рукой кучера. Но вот послышался голос хозяина:

— Когда вы были здесь в последний раз, господин Баршьес?

Непрошеный гость старался вспомнить:

— Года три-четыре тому назад, насколько я помню… Нет, кажется, пять!

— Вы хорошо знали прежнего владельца?

— Совсем не знал. То обстоятельство, что я помню эту виллу, объясняется ее местоположением и… причинами личного свойства.

— I see!

Господин Фермерен был, по-видимому, удивлен.

— Как, вы не знали прежнего владельца? Разве вы не говорили мне в клубе, когда просили взять вас с собой, что бывали у него?

Господин Баршьес, у которого было смуглое красивое лицо с необыкновенно белыми зубами, улыбнулся и энергично замотал головой:

— Вы не так поняли меня, дорогой мой!

Румяный хозяин дал понять своим гостям, что пора вставать из-за стола, и все перешли в курительную комнату пить кофе.

То ли кофе был слишком крепок, то ли виной этому было меланхолическое завывание осенней бури, поднявшейся над Северным морем, но когда около одиннадцати часов закончилась игра в бридж, разговор, точно по уговору, перешел на темы о сверхъестественном. Оказалось, что и мистер Крофтон, и мистер Кроуэл были убежденными спиритами с твердой верой во всякого рода чудеса. Мистер Стонхендж был верующий, но не зилот, господин Фермерен — грубый материалист. Его друг Баршьес поразил всех, присоединившись к позиции Крофтона и Кроуэла.

— Как, вы, солидный голландец! — воскликнул мистер Троубридж. — Я считал, что все вы — или материалисты, как Фермерен, или скептики, как доктор Ц.

— Как кто? — переспросил господин с белыми зубами.

Мистер Троубридж сделал движение рукой в сторону гостя с восточной наружностью.

— Доктор Ц., — сказал он. — Я называю его так потому, что имя его невозможно выговорить. Неужели я забыл представить его? Доктор, доктор…

— Циммертюр, — помог с улыбкой тот, кого представлял хозяин дома, в то время как мистер Крофтон наклонился к мистеру Кроуэлу и пробормотал:

— Разве я не прав? Он не христианин.

— Итак, вы скептик, доктор? — спросил господин Баршьес.

— Моя профессия сделала меня им, — отвечал доктор. — Я психоаналитик. Правда, я видел на своем веку много странных явлений и сделал много необычайных открытий, но ни разу до сих пор мне не приходилось сталкиваться с явлением, требующим объяснения сверхъестественного порядка.

— Что вы понимаете под словом «сверхъестественный»? — спросил господин Баршьес с почти покровительственным взглядом в сторону маленького полного ученого.

Доктор Циммертюр поднял плечи и развел руками движением, свойственным его нации.

— Почтеннейший! — воскликнул он, и в голосе его послышались каркающие нотки. — Почтеннейший! Я знаю, что вы хотите сказать. Мы являемся чудом в мире чудес. Мы, люди, — противоречащее разуму соединение духа и материи, носящееся в пространстве, которое должно быть бесконечным, — ибо что может быть вне его? — и которое поэтому кажется нам непостижимым. Мы движемся во времени, которое должно быть вечным, — ибо что могло быть до него? — но явления которого говорят о том, что оно преходяще. Мы не знаем, откуда мы пришли и куда мы идем. Как же мы, окруженные всеми этими тайнами, можем сказать: это сверхъестественно? Или: это естественно? И тем не менее человек измерил невообразимые расстояния и пространства, человек исследовал не один из тех законов, которые управляют ходом вещей. И точно так же, как человек изучил законы, управляющие внешним миром, точно так же он начал исследовать и законы внутренние, — что я и пытаюсь делать по мере сил своих, и до сих пор, почтенный господин Баршьес, до сих пор я еще не встречал такого явления, которому нельзя было бы найти объяснения, затратив на это, конечно, некоторую долю умственного напряжения и терпения.

Он растопырил все десять пальцев и закончил свою речь нотой простуженного ворона.

Мистер Кроуэл наклонился к мистеру Крофтону и проговорил шепотом:

— Разве я вам не говорил? Он не джентльмен.

— Хорошо, — начал господин Баршьес, — но как же вы тогда объясните такой случай?

И разговор естественным путем перешел с призраков к телепатии, когда часы вдруг пробили час и румяный хозяин дома разогнал своих гостей по постелям, угостив их на ночь стаканом грога.

2

Воскресное утро было посвящено гольфу на собственном поле мистера Троубриджа. Психоаналитик, облаченный в красный с желтым свитер, тоже принимал участие в игре, проявляя при этом энергию, достойную восхищения. Его короткие руки вертелись, словно крылья одной из знаменитых голландских мельниц, и он низвергал обильные атмосферные осадки на газон мистера Троубриджа. Стонхендж, Кроуэл и Крофтон наблюдали за ним с веселостью, которую они даже не находили нужным скрывать. Он путался, спотыкался о свои собственные ноги, с неиссякаемой энергией посылал мяч по всем направлениям, кроме того, куда его нужно было послать. Но веселость своих партнеров он встречал широкой улыбкой полной луны.

— Я хочу сказать вам кое-что, — прошептал мистер Стонхендж. — Он не джентльмен, иначе он умел бы играть в гольф. Но в гольф он играет как джентльмен.

Когда они возвращались на виллу, господин Баршьес приготовил обществу сюрприз.

Поле для гольфа являлось естественным продолжением сада, прилегающего к вилле. В том месте, где сад переходил в песчаные дюны, помещался старт с белым флагом. Там росло несколько деревьев и кустов.

Господин Баршьес обернулся к доктору, который в своем красно-желтом свитере походил на яркого экзотического жука, и совершенно неожиданно спросил:

— Доктор, вы верите в волшебную палочку?

Доктор Циммертюр вытер лоб отливающим красками шелковым платком и отвечал:

— Благодаря этому чудесному спорту я сделался настоящим англосаксонцем. Я верю во все, что угодно.

Господин Баршьес загадочно улыбнулся.

— Я забыл упомянуть кое о чем вчера вечером, когда мы говорили о так называемых сверхъестественных явлениях. Я сам немного медиум и обладаю некоторой сверхчувствительностью и в других областях. Устраивать спиритический сеанс с таким отъявленным скептиком, как доктор Циммертюр, не имеет никакого смысла. Но если бы мне удалось показать доктору действие волшебной палочки, то это было бы… Итак, доктор, вы не верите в волшебную палочку?

— До сих пор мне никогда не приходилось встречаться с явлениями, которые заставили бы меня уверовать в нее, — любезно отвечал доктор. — Но ничто не доставило бы мне большей радости, чем поражение моего неверия. Вы рассчитываете найти здесь воду? Но имея в виду обилие воды на Голландском побережье, я берусь найти ее и без волшебной палочки.

Сзади раздался приглушенный смех мистера Троубриджа. Но господин Баршьес, по-видимому, ничего не слышал.

— Моя чувствительность распространяется не на воду, — проговорил он холодно, — а на металлы.

— Боюсь, что на открытие рудников в этой местности надежды мало, — пробормотал мистер Стонхендж, окидывая взглядом окрестности.

— Но ведь могут быть и зарытые металлы, — заметил хозяин дома, который с интересом прислушивался, широко раскрыв глаза.

Господин Баршьес кивнул.

— Вот именно: кто знает, что здесь происходило на протяжении времен? Земля в этих местах может скрывать в своих недрах римский бронзовый щит, она может таить в себе испанские латы эпохи герцога Альбы, она может скрывать какое-нибудь старинное ружье наполеоновского времени… почем знать? Наша страна была свидетельницей стольких вторжений!

— Она может скрывать также и несколько ржавых гвоздей и колесо телеги нашего времени, — дополнил доктор. — Но я не мелочен. Валяйте!

Господин Баршьес закрыл глаза как бы для того, чтобы оградить себя от неприятных впечатлений. Затем выбрал ветку на ближайшем кусте, отломил ее, очистил от листьев и сучков, так что у него получилась совершенно голая ветка в форме Y. Любопытные мальчуганы не могли бы следить за ним с большим интересом, чем эти пожилые английские джентльмены. Потом он взялся обеими руками за концы ветки, прижал локти к телу и, слегка наклонившись вперед, стал медленно двигаться по газону. На лице его было отсутствующее выражение. Англичане следовали за ним на почтительном расстоянии, а в некотором отдалении от них, точно Мефистофель по стопам верующих ангелов, шел доктор Циммертюр. Земля виллы «Solitudo», по-видимому, не скрывала в своих недрах больших богатств металла, потому что господин Баршьес ходил по всем направлениям, и все безуспешно: волшебная палочка молчала. Он выпрямился, провел рукой полбу и с виноватой улыбкой обернулся к своим спутникам: