Рождественский вор (ЛП) - Лэйтон Эдит

Теперь, наконец-то, у него будут средства, чтобы попросить Лизабет выйти за него замуж.

Ей исполнилось всего семнадцать лет, когда они виделись в последний раз. Господи, как давно это было! – печально подумал майор. Почти целую жизнь назад, жизнь, закончившуюся для многих друзей, которые не вернутся домой, так что он знал, что не должен слишком сильно сокрушаться. Но Макс стремился к ней, с того самого вечера, когда покинул ее.

Лизабет была стройной, но хорошо сложенной, с лицом в форме сердечка, таким милым, что у него дыхание застревало в горле. Воздушные, изогнутые брови – как странно, что сейчас он вспомнил о ее бровях, когда жаждал прикоснуться к ее роскошным губам. Волосы ее переливались всеми оттенками меда, как и глаза, и аромат ее тоже напоминал янтарь. Его возлюбленная обладала белой и чистой кожей; у нее была всего лишь одна маленькая родинка возле губ, этих губ…

Макс любил ее остроумие и сострадание, ее интеллект, которым она делилась с ним в каждом письме. Но именно поцелуй Лизабет заставлял его хранить обет безбрачия все эти годы. Потому что если она может отвергать других поклонников, если она может жить надеждой и подавлять те же самые желания, которые мучили их в те украденные часы, проведенные вместе, то и он сможет вытерпеть ничуть не меньше. Макс вспомнил, как он уходил от нее, когда они встретились в последний раз. И почему.

Платье Лизабет было таким тонким, что он мог ощущать ее напрягшиеся груди, прижавшиеся к его груди, его ладони обхватили ее небольшие округлые ягодницы, чтобы притянуть ее ближе к собственному телу, в то время как его рот, прижавшись к ее губам, стремился вкусить невероятно сладкого огня…

Макс отстранился, потому что если бы не сделал этого, то вполне мог бы не суметь остановиться позже. Но он не собирался брать Лизабет в ее собственной гостиной, в доме его лучшего друга, против ясно выраженного желания ее отца.

– Больше не надо, не теперь, – сказал он ей, заглянув в глаза и увидев там вопрос. – Ты очень молода. Твой отец прав. Он отверг мое предложение о браке… и я не виню его. Я не стану злоупотреблять твоей юностью и доверчивостью.

В ее глазах вспыхнул гнев, и она открыла рот, чтобы заговорить. Макс приложил палец к ее губам.

– Когда я продам офицерский патент – когда я снова вернусь домой в Англию – тогда и только тогда, как твой отец сказал, он еще раз выслушает мое предложение. И он прав, любовь моя.

– Нет, он не прав! – воскликнула Лизабет, топнув ногой. – Ты тоже молод. Тебе всего двадцать два, и кто знает… – Она запнулась, и затем ярость в ее глазах сменилась слезами, – … когда ты вернешься домой.

– Ты имела в виду «если», – тихо ответил он. – Совершенно верно. Поэтому, как бы я не желал тебя, я не хочу, чтобы ты пришла ко мне из страха или жалости. Когда я вернусь, это уже не будет иметь значения. Вот увидишь. А ты, Лизабет? Если ты передумаешь, если встретишь того, кто понравится тебе больше – что ж, я должен предоставить тебе и эту возможность тоже. Тебе нужно еще несколько лет. У нас они будут, а потом мы посмотрим.

На самом деле ее отец сказал, что рассмотрит брачное предложение Макса, когда тот вернется домой и при этом сможет содержать Лизабет.

Сейчас он не может содержать и мышь. Не говоря уже о любви всей его жизни, женщине, ставшей причиной, по которой он так отчаянно сражался за жизнь все эти годы на войне.

Обет безбрачия не был таким болезненным, как раны, полученные в сражениях. Но это были вполне сопоставимые вещи. Ночи, полные боли, проведенные на кровати в полевом госпитале, казались достаточно скверными, но ее письма делали их сносными. Ночи, проведенные в кровати наедине с мучительным желанием, тоже не были приятными, а ее письма делали их еще хуже. Но одну жертву Макс приносил своей стране, другую – женщине, с которой хотел провести остаток жизни. Они пообещали быть верными друг другу, и он придерживался такого мнения, что если предаст это обещание и будет искать расслабления на стороне, то и Лизабет сделает то же самое. Ведь они были так близки по духу. У Макса были возможности купить себе облегчение, иногда – пофлиртовать и поухаживать ради него. У нее всегда существовал шанс ради этого выйти замуж. Он ждал.

Макс должен был знать, как непостоянна жизнь. Все может измениться в мгновение ока.

Его брат погиб в пьяной аварии, а невестка сбежала с распутным дружком, бросив свою дочь на попечение дяди. Макс оставил полк и направился домой. Он решил, что возьмет на себя ответственность. Он всегда так поступал. Теперь у него есть средства, чтобы делать это лучше. Макс написал Лизабет, надеясь, что она не станет возражать против того, что у него появится девочка, которую нужно растить. Она ответила, что он обидел ее, если посчитал, что у нее есть возражения. Майор был уверен всего лишь в нескольких вещах в своей жизни, но ее слово было одним из них. Он написал своему другу Дэну, попросив его послать слуг и новую обстановку в фамильное поместье, не жалея расходов, и отправить те же самое в городской дом в Лондоне, чтобы все было подготовлено к его приезду.

Хотя самым первым делом он планировал нанять лошадь, как только сойдет на землю, и быстрее ветра помчаться к Лизабет, схватить ее в объятия и…

Но на пакетботе, на котором Макс пересекал Ла-Манш по пути домой, он случайно подобрал газету, которую кто-то оставил во время предыдущего рейса. И увидел имя своего друга, Дэна Меррика, напечатанное крупным шрифтом. Кровь застыла у него в жилах, когда он прочитал, что Дэн стал жертвой растратчика и поставлен на колени – стал банкротом. Бедняком, у порога которого дрались друг с другом кредиторы и инвесторы – до такой степени, что караульный вызвал сыщиков с Боу-стрит, чтобы навести порядок. Все они искали Дэна. По слухам, он сбежал из страны. Они бушевали из-за своих денег… и из-за денег Максвелла, конечно же.

От потрясения Макс не мог двинуться с места. У него остались всего лишь пустой титул, куча долгов, ни занятия, ни перспектив. И племянница, которой нужно дать кров. Как он сможет просить Лизабет разделить с ним это?

Из Дувра Макс направился прямо в Лондон, а затем – в фамильный городской дом, где увидел толпу толкающихся, шумящих людей, расположившихся на парадных ступенях.

Они не узнали его. В Лондоне не видели его лица много лет, а сейчас майор был одет как любой другой джентльмен. Многие, а не только женщины, прежде всего обращают внимание на военную форму.

– Что там такое? – спросил он одного из мужчин.

– Встань в очередь, парень! – прорычал тот в ответ.

– Зачем? – спросил Макс.

– Как будто ты не знаешь! Мы здесь, чтобы получить свои деньги, вот как.

– Деньги? – переспросил он, стараясь, чтобы его голос звучал незаинтересованным.

– Ага! Прошел слух, что новый барон возвращается с войны, и нам нужно то, что он должен нам. Рождество уже рядом и это наш последний шанс пополнить карман, пока оно не наступило!

Макс кивнул и зашагал прочь на нетвердых ногах.

Он не мог отправиться к ростовщикам. Ему нечего было предложить в залог. Поместье нельзя было продать, и оно, вероятно, было обобрано до нитки. У Макса не было никаких ценных вещей, кроме одежды в чемоданах и той, что была на нем. Так что он продал большую ее часть и снял себе комнату рядом с доками.

Макс не мог расплатиться со своими кредиторами, не мог занять денег. Он был слишком горд, чтобы пойти к друзьям… или к той, кого любил. Все, чем он располагал – это крепкая спина и план действий.

Проведя неделю в Лондоне – или всего лишь десять дней? – он потерял счет времени, майор написал письмо Лизабет, в котором тщательно изложил ситуацию. Макс попрощался с ней и попросил ее считать себя свободной. С его стороны это было порядочным поступком. Он не указал обратного адреса. Она попытается добраться до него, если сможет, встать рядом с ним, работать ради него, если придется. Он не позволит этому случиться. Затем Макс повернулся спиной к прошлому, оставив его в своих мечтах.