Понятие «революция» в философии и общественных науках. Проблемы. Идеи. Концепции. - Григорий Завалько

Из авторов, не чуждавшихся постановки реальных проблем теории социальной революции, следует отметить М. А. Селезнёва – книга «Социальная революция» (1971); В. Ф. Шелике – депонированная в ИНИОН РАН рукопись «Социальная революция: общее и особенное» (1987); А. Р. Корсунского – статьи «Проблема революционного перехода от рабовладельческого строя к феодальному в Западной Европе» (1964) и «О социальных революциях в докапиталистических формациях» (1976); Р. А. Ульяновского – статья «О некоторых вопросах марксистско-ленинской теории революционного процесса» (1976); Я. С. Драбкина – доклад «Нерешенные проблемы изучения социальных революций» (1969); С. Л. Утченко и Э. Д. Фролова, ставивших в своих работах проблему революций в Античности. Попытка критического анализа теории революции В. И. Ленина предпринята в книге С. А. Ланцова «Социальные революции и общественный прогресс» (1990). Однако и их мысль не покидала рамок советского истмата.

Ряд интересных идей содержит книга М. Л. Тузова «Революция и история» (1991), но в целом автор склоняется к признанию первичной «революции внутри сознания». Идеализм в исследовании проблем революции, на мой взгляд, бесполезен: мало кто, выдвинув принцип «сначала переворот в умах, затем – в мире», способен придерживаться его до конца, не потеряв вторую часть. Ведь если революция в умах не вызвана происходящим в мире, перенос ее вовне не так уж важен.

В дальнейшем, после гибели СССР и советской идеологической системы, исследование проблем социальной революции сошло на нет. Единственным органом теоретической марксистской мысли с 1991 года был журнал «Альтернативы», статьи из которого использованы в настоящей работе; лишь в 2003 году к нему присоединился журнал «Экономико-философские тетради».

Буржуазная идеология, присущая нынешнему российскому обществу, принципиально антиреволюционна. В сознании людей средствами массовой информации культивируются самые примитивные антиреволюционные штампы. Революция отождествляется с насилием, ее причиной объявляется деятельность «темных», едва ли не сверхъестественно злых сил, результатом любой революции считается разрушение «нормальной» жизни и усугубление проблем, на решение которых она претендовала. Революция оказывается не локомотивом истории, а диверсией на ее дороге.

Антиреволюционная идеологическая платформа объединяет власть, частный капитал и церковь; прозападных либералов, националистов и популистов, включая именующих себя левыми (КПРФ); милитаристов и правозащитников; идеологов частной собственности и носителей обывательского «здравого смысла».

Между тем наше общество находится в тупике, выход из которого означал бы уничтожение старого и создание нового общественного строя, т. е. социальную революцию. Отсутствие выхода обрекает Россию на деградацию, ведущую к гибели.

В этих условиях теоретическое исследование проблемы социальной революции представляется как нельзя более своевременным.

Глава 1 К истории понятия « революция»

Возникновение понятия «революция»

То, что социальная жизнь испытывает время от времени глубокие качественные изменения, знает каждый, кому довелось жить в подобное время. Но понимание возможности научного исследования этих перемен приходит в философию довольно поздно, только в Новое время. При этом перемены понимаются как политические перемены, поэтому слово «революция» первоначально относится только к сфере политики.

Там оно находит основное применение по сей день: когда говорят о революционной ситуации, революционных настроениях и т.д., имеется в виду политическая жизнь общества. Так же немаловажно, что в обиходе слово «революция» обозначает видимый переворот в какой-либо сфере. Между тем течение истории человечества показывает, что качественные изменения общества – социальные революции – почти всегда длительны и всегда несводимы к своей политической, надстроечной части.

Социальные революции (переход к новому строю, происходящий через переход власти к новому господствующему классу) часто не имеют современников, так как их течение несопоставимо с течением человеческой жизни. Особенно это касается докапиталистического периода истории, с его медленным, иногда – обманчиво медленным, прогрессом.

Политические перевороты, особенно захваты власти, как составная часть социальных революций – продукт деятельности людей. Их следы неизгладимы для современников и хорошо видны исследователям. (То же относится к революционным изменениям в культуре. Правда, термин «революция» проник в исследования неполитических сфер надстройки только в XX веке, но укрепился там прочно.)

Поэтому неудивительно, что история понятия «революция» начинается как история понятия «политическая революция».

Интересно, что само слово первоначально означало нечто противоположное тому, что мы называем «революцией» – возврат к прежнему состоянию. Термин “revolutio” в астрономии, откуда он пришел в философию, означал круговое орбитальное движение, обращение небесных тел. Поэтому первые упоминания о «революциях» в политике – это упоминания о реставрациях. Очевидно, первой работой, целиком посвященной проблеме революции, было вышедшее в 1643 году во Франции сочинение Франсуа де Греналя о реставрации старой династии в Португалии [5].

Поворотным пунктом в истории понятия «революция» является Английская революция XVII века, внешне выглядевшая чередой политических переворотов, последним из которых была «славная революция» 1688 года. Это «революция» пока что в старом, реставрационном смысле – свергнут король-католик, стремившийся заменить англиканство католичеством. Но с течением времени проступает новый смысл случившегося – Англия в XVII веке необратимо изменилась. Теперь «Революцией» назовут всю совокупность изменений. Само слово начинает сближаться с прежде противоположными понятиями «мятежа», «бунта», «восстания», отличаясь от них глубиной преобразований.

Тогда же понятие «революция» привлекло к себе внимание философов. Томас Гоббс (1588-1679) в «Левиафане» (1651) еще помнит астрономическое значение слова «революция», строя тяжеловесный каламбур: «Хотя революции в государствах не являются благоприятной расстановкой светил при рождении истин такого рода (ибо эти истины кажутся зловещими для разрушителей старого порядка, а те, кто строит новый порядок, видят только их оборотную сторону), однако я не могу полагать, что развитые мною положения были в настоящее время осуждены теми, кто поставлен государством судить о различных учениях, или кем-либо желающим сохранения мира в государстве» [6].

Положение, которые развивает Гоббс, призваны упрочить власть государства – Великого Левиафана – и не допустить новых революций. Однако он хорошо видит, что революция состоит в разрушении старого порядка и строительстве нового.

Джон Локк (1632-1704) в книге второй «Двух трактатов о правлении» (1690) уже использует термин «революция» как синоним термина «восстание». Отвечая оппоненту, считающему, что право народа создавать законодательный орган приведет к восстаниям, он пишет: «…такие революции не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах… данная доктрина о том, что народ властен заново обеспечить свою безопасность с помощью нового законодательного органа, когда его законодатели нарушили оказанное им доверие, посягнув на его собственность, является лучшей гарантией от восстания и наиболее вероятным способом воспрепятствовать ему» [7].

Консервативная направленность взглядов Локка ясна; но в данном случае важно, что слово «революция» окончательно освобождается и от астрономической, и от реставрационной нагрузки.

Из мыслителей этого века особо надо выделить Джеймса Гаррингтона (1611-1677), первым обратившегося к поискам причин революции. С его точки зрения, изложенной в труде «Республика Океания» (1656) власть такова, каков «баланс собственности» в стране. Революция в Англии вызвана изменением этого баланса: от короля, знати и церкви («готический баланс») – к «народу». За перемещением собственности последовало изменение власти: смена монархии республикой [8]. Возможно, Дж. Гаррингтон был первым представителем экономического детерминизма, рожденного, таким образом, Английской революцией.

Однако иногда старое значение слова «революция» давало о себе знать. Уолтер Мойл (1672-1721) в «Очерке об устройстве римского правления» использует выражение «революции империй» как синоним гибели империй [9]. Адам Фергюсон (1723-1836) в книге «Очерк истории гражданского общества» (1767) упоминает понятие «революция» исключительно в негативном контексте, как причину регресса: революции «сметают или оттесняют на задний план все предметы творческих исследований или либеральных устремлений… сокрушают дух и унижают чувства» [10] общества и т.д. Примеры не приводятся. Последним из крупных мыслителей использовал слово «революция» в значении «гибель государства» (не обязательно из-за восстания народа) Константен Франсуа Шосбеф, писавший под псевдонимом Вольней (1757-1820), в книге «Руины, или размышления о революциях империй» (1791) [11].