Love etc - Джулиан Барнс

Хорошо, я бы хотел внести ясность. Фрэнк Айфилд на самом деле не австралиец. Может он там и жил, но родился он в Англии. Графство Ковентри, если угодно. И еще, продолжая ту же тему, I remember you на самом деле песня Джонни Мерсера и написана лет за двадцать до того. Ну почему высоколобые снобы постоянно насмехаются над тем, в чем совершенно не разбираются?

Оливер: Все объяснить? Может оставим это до времен Dies Irae[12], когда какой-нибудь многохвостый пандемон[13] насадит нас на вертел, а тупоголовая ящерица размотает наши кишки? Объяснить? Вы и правда полагаете, что стоит? Это не дневной эфир, тем более не Римский Сенат. Ну ладно, ладно. Я начну первым.

Стюарт: Не вижу причин по которым ему начинать. В этом весь Оливер. К тому же любой маркетолог знает, что запоминается только первая история.

Оливер: Ню пожалуйста, я первый, ню пожалуйста!!?

Джиллиан: Оливер. Тебе сорок два. Ты не должен говорить «ню».

Оливер: Тогда и не улыбайся так. Ню-ню-ню, и еще раз ню. Ну давай, потешь нас. Ты же знаешь, ты этого хочешь. Ну пожалуйста, очень просим.

Стюарт: Если есть из чего выбирать, я бы предпочел «мужчина средних лет». Официально или неофициально.

Оливер: Ах, этот маркетинг! Моя Ахиллесова пята. Отлично, Стюарт может начинать, если он того хочет, пусть обгоняет в этой эстафете, унося свой жезл истины. Только не урони, малыш Стью. И не слети с катушек. Ты же не хочешь, чтобы нас всех дисквалифировали. Не так быстро.

Мне безразлично, кто начнет первый. У меня только одно пожелание, происходящее не из эгомании, самовлюбленности или соображений маркетинга, а из представлений об изящном и общего отвращения перед банальным. Пожалуйста, не называйте следующую главу «Как это было» Ну пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Ню пожалуйста?

2. Как это было

Стюарт: Я не уверен, что все получится как надо. Может я что-то напутаю. Вам придется смириться с этим. Но мне кажется лучше если вы сначала услышите мой рассказ.

Мы с Оливером вместе учились в школе. Лучшие друзья. Потом я работал в клиринговой палате. Он преподавал английский как иностранный. Джиллиан и я встретились. Она реставрировала живопись. И все еще реставрирует. Мы встретились, полюбили друг друга и поженились. Я совершил ошибку, считая что это и есть конец истории, тогда как это было только начало. Мне кажется множество людей делает ту же ошибку. Мы смотрели слишком много фильмов, прочли слишком много книжек, слишком верили своим родителям. Все это случилось лет десять назад. Нам было тридцать с небольшим. А сейчас… нет, думаю вы и сами можете подсчитать.

Оливер украл ее у меня. Он захотел отнять мою жизнь и ему это удалось. Он сделал так что Джилл влюбилась в него. Как? Не хочу знать. Не думаю, что когда либо захочу. Какое-то время, когда я стал подозревать, что что-то происходит, все, что для меня имело значение, трахаются они или нет. Я просил вас сказать, помните? Я умолял вас ответить – они трахаются, ведь так? Помню, что спрашивал. А вы так и не ответили. Сейчас я признателен за это.

Тогда я и правда малость повернулся. Ну это естественно, можно понять, ведь так? Я набросился на Оливера, едва не сломал ему нос. А когда они женились, пробрался на церемонию и закатил что-то вроде сцены. Потом я уехал в Штаты. Добился того, чтобы меня туда перевели. В Вашингтон. Что довольно забавно, я не забывал о Мадам Уатт. Это мамочка Джиллиан. Она единственная, кто меня поддержал. Мы переписывались.

Спустя некоторое время я поехал увидеться с ними во Францию. Точнее я их видел, а вот они меня нет. Они подрались прямо посреди деревни, Оливер ударил ее по лицу, а все вокруг делали вид, что смотрят в другую сторону. Включая меня. Я наблюдал из маленькой гостиницы напротив.

Потом я вернулся в Штаты. Не знаю, что я хотел увидеть, когда последовал за ними, не знаю, что я таки увидел – но это не помогло. Стало ли мне хуже? В любом случае лучше не стало. Думаю, что ребенок меня и вовсе доканал. Если бы не ребенок, я бы как-то выбрался из этого.

Не помню говорил я уже или нет, но после того как мой брак развалился, я начал платить за секс. Мне не особенно стыдно в этом признаться. Это другим должно быть стыдно за то, как они со мной поступали. Проститутки называют то, что они делают «бизнес». «Сделаем маленький бизнес?» – обычный вопрос. Не знаю, говорят они все еще так или нет. Сейчас я не принадлежу к этому миру.

Но вот что я хочу сказать. Я занимался бизнесом когда работал, а потом занимался бизнесом чтобы получить удовольствие. И оба этих мира мне хорошо известны. Люди, для которых все это чуждо, думают, что тут кто кого первым сожрет. Что парень в сером костюме только и думает как бы тебя обставить. А пронафталиненная шлюха окажется бразильским транссексуалом как только ты выложишь кредитку. Но вот что я вам скажу. В большинстве случаев ты получаешь то, за что платишь. В большинстве случаев люди делают то, что пообещали сделать. В большинстве случаев сделка есть сделка. В большинстве случаев людям можно доверять. Я не хочу сказать, что можно оставить на столе раскрытый бумажник. Или выложить пустые банковские чеки и выйти в соседнюю комнату. Но ты понимаешь, что происходит. В большинстве случаев.

Нет, по-настоящему изменяют друзья, те, кого ты любишь. Считается, что дружба и любовь делают людей лучше, ведь так? Для меня все было иначе. Доверие приводит к измене. Можно даже сказать, что доверие влечет измену. Это то, чему я был свидетель, то что понял, тогда. Вот как это было со мной.

Оливер: Я вздремнул, сознаюсь. et tu?[14] О, нарколептичный[15] Стюарт, о, курдючный баран, чьи мысли опутаны туманом, а weltanschauung[16] построено из кирпичиков Лего. Послушайте, давайте немного дистанцируемся. Чжу-эн-лай – мой кумир. Или Джу-эн лай[17], как его стали называть позже. «Как по вашему мнению отразилась французская революция на мировой истории»? На что сей мудрый муж отвечал: «Пока еще рано что-то говорить».

Пусть не такой олимпийский или конфуцианский взгляд, но давайте хотя бы запасемся перспективой, оттенками серого, дерзким смешением пигментов, ок? Разве не пишет каждый из нас свой собственный роман на протяжении всей своей жизни? Но, увы, не каждый роман можно напечатать. Помни о башне из прокисших рукописей! Не стучись в нашу дверь, мы придем к тебе сами, хотя, взвесив все за и против, пожалуй не придем.

Не спешите с выводами на счет Оливера – я вас о том уже предупреждал. Оливер не сноб. По крайней мере не в буквальном смысле слова. И дело не в том, что там пишут в этих романах или где живут их протагонисты. «История блохи может быть столь же блистательна как и истории Александра Македонского – все зависит от исполнения». Совершенная формула, не правда ли? Что действительно необходимо, так это чувство формы, владение материалом, понимание что выбрать, что опустить, как скомпановать, к чему привлечь внимание, короче это грязное слово из трех букв – арт. История жизни не бывает автобиографией, это всегда роман – вот первая ошибка. Наши воспоминания – это то, что мы себе придумали, признайте же вы это. Вторая ошибка – полагать, что добротные хроники былого, как ни играют они всеми красками за кружкой пива, слагаются в повествование, способное очаровать временами столь жестокосердного читателя. На чьих губах справедливо застыл немой укор – зачем он мне это рассказывает? Если автору необходима психотерапия, то к чему читателю платить по счетам? Со всеми экивоками роман о жизни Стюарта, откровенно говоря, не годится к печати. Я позволил ему пройти тест первой главы, обыкновенно этого достаточно. Иногда мне случается заглянуть на последнюю страницу, просто чтобы еще раз убедиться, но в данном случае это выше моих сил. Не считайте, что я высказался резко. А если считаете, то признайте, что резко, но справедливо.

К делу. Любая любовная история начинается с преступления. Согласны? Много ли grandes passions теплится в невинных и свободных сердечках? Так бывает только в средневековых романах или в ребяческом воображении. А у взрослых? Как произвольно подсказывает карманная циклопедия Стюарта нам всем в то время было около тридцати. У каждого есть кто-то, или частица кого-то, или ожидание кого-то, или воспоминание о ком-то, от кого они потом отказались, кому они изменили стоило только встретить Мистера, Миссис или в данном случае Мисс Совершенство. Разве не так? Конечно, мы вытравливаем свое предательство, соскабливаем свое вероломство и предлагаем на всеобщее обозрение сердечную tabula rasa с историей большой любви переписанной набело. Только все это чепуха, не так ли?

И, таким образом, если все мы преступники, кто из нас посмеет осудить другого? Разве мое преступление более вопиюще чем ваше? В то время, когда мы познакомились с Джиллиан, у меня была связь с сеньоритой из страны Лопе, имя ей Роза. Неудовлетворительная связь, но что было, то было. У Стюарта, конечно, был целый сомн воздушных фантазий и целый ворох глянцевых разочарований к тому времени как он повстречал Джиллиан. А Джиллиан была недвусмысленно и даже законно связана со Стюартом, когда она и я встретились. Вы скажете, что это все понятия относительные, на что я отвечу – нет, это понятия абсолютные.