Вызов небесам - Евгений Беляков

- Я вам завидую белой завистью! — произнес Вадим. — У меня и четверти этого количества не наберется. Наверное, у вас и раритеты есть, вот эти книги по философии на вид весьма давно изданы.

- Да нет, это все издания советского периода, — как-то безразлично отозвался Тверинцев, букинистические ценности у меня, впрочем, тоже имеются, например, дореволюционное издания словаря Даля, но я ведь все-таки не коллекционер, покупаю в основном то, что мне требуется для работы.

- И вот это тоже? — сказал Вадим, кивая на экзотерическую макулатуру.

- Молодой человек, даже в этих творениях из огромных куч бреда можно извлечь крупицы истины. Видите ли, авторы этих книг ради подтверждения своих сомнительных гипотез старательно выискивают и находят такие факты, мимо которых по разным причинам проходят и официальная наука, и устоявшиеся религиозные учения. Для меня в моих трудах никакая подобная информация лишней не бывает. Надо только уметь отличать эти факты от домыслов.

- А что, простите, у вас в коробках лежит? — спросил Вадим.

- Газетный архив, — ответил Тверинцев. — Наши газеты публикуют тоже много интересных сведений. А недавно наша церковь даже удостоилась критической статьи. Вот, полюбуйтесь! — он передал Каледину номер какой-то тверской газеты.

- И кто это пишет? — спросил Вадим.

- Один православный епископ, считающийся почему-то специалистом по новым сектам. Вступать со мной в публичный диспут он не рискует: знает, что ни одного сколько-нибудь солидного аргумента против моей позиции у него нет. В итоге ему только и остается, что кропать подобные статьи в не слишком взыскательные провинциальные издания. Ну, и каков результат сего, с позволения сказать, творчества? Во всей статье нет ни одного дельного замечания. Только брызжет слюной.

- И в чем же он вас обвиняет?

- В откровенном пренебрежении принципами морали, под которыми он почему-то разумеет только христианские заповеди, а также в том, что мы дурим головы наивным русским людям! А что ему еще остается делать: ни в чем серьезном он нас обвинить не в состоянии! Мы никого не зомбируем, не отрываем людей от семей, не заставляем их бесплатно трудиться, даже деньги с рядовых членов церкви не тянем!

- А на что же вы тогда существуете?

- Да есть в Америке один магнат — наш сторонник. Ричард Стэйос, может слышали? Вот он и финансирует все наши мероприятия. Не очень обильно, конечно, но нам много и не требуется. Я, в принципе, в последнее время тоже за его счет живу, поскольку из-за церковных дел не хватает времени на занятия прежней научной работой.

- Судя по вашему жилью, лишних денег вам от него не перепадает? — полуутвердительно произнес Вадим.

- Да бог с ним, с жильем, на книги и Интернет хватает, и ладно! — махнул рукой Тверинцев.

- Но, простите, в таком случае получается, что головная организация вашей церкви расположена на границей? — спросил Каледин. — Я и не знал, что ваша церковь является международной организацией!

- Нашу церковь действительно можно считать международной организацией, поскольку сторонников ее можно найти уже в десятках стран мира. Иерархической структуры, подразумевающей наличие головной организации, у нее нет, мы и легализовались-то в качестве церкви совсем недавно, а до того благополучно существовали в качестве философского кружка. Но если говорить о том, где расположено ядро нашей церкви, то это, несомненно, Россия, ибо именно здесь она сформировалась как особое религиозное течение, именно здесь находятся ее главные идейные силы, и самую важную свою работу наша церковь осуществляет тоже именно на российской территории. Так что, если хотите, головная организация Антропоцентристской неогностической церкви расположена именно в России, а в Соединенных Штатах находится только ее филиал!

- Понятно, — произнес Вадим. — Тогда позвольте задать следующий вопрос. Почему ваша церковь называется антропоцентристской и неогностической и каковы основные постулаты вашей доктрины?

Тверинцев чуть улыбнулся и закатил глаза.

- Прежде всего, Вадим Андреевич, хочу заметить, что какой-то единой, обязательной для всех ее членов доктрины у нашей церкви нет. В нашей организации состоит очень много интеллектуальных, свободомыслящих людей, пришли они в нее именно ради поиска истины, и любые жесткие доктрины будут только мешать этому процессу. У этих людей бытуют разные взгляды на сущность высших сил, каждый из них, естественно, отстаивает свою точку зрения, и в ходе этих дискуссий иногда возникают положения, с большими или меньшими оговорками принимающиеся основной массой членов церкви. С некоторым допущением совокупность их можно считать нашей доктриной. Прежде всего, все мы — объективные идеалисты, то есть верим в наличие во Вселенной неких высших сил, существующих независимо от сознания человечества и этой Вселенной управляющих. Затем, мы считаем, что этих высших сил несколько, и ни одна из них не является всемогущей и всеведущей. Почему мы так считаем? К этому мы пришли в результате длительного сравнительного анализа тех источников о существовании высших сил, которые можно признать достоверными. К тому же некоторую роль здесь сыграла цель, поставленная перед собой нашей церковью, — противостояние этим самым высшим силам во благо человечества. Ведь если хотя бы одна такая сила является действительно всемогущей, вся наша деятельность становится бессмысленной. Но если бы это было так, то тогда все бытие человечества жестко определялось бы волей этой силы, чего в реальности не наблюдается, следовательно, между высшими силами во Вселенной все же существует некий баланс, и потому у человечества появляется шанс видоизменить его в свою пользу. Далее, в отличие от агностиков, которые считают сущность и намерения высших сил априори недоступными человеческому пониманию, мы полагаем, что и высшие силы можно изучать научными методами и что в них нет ничего принципиально непознаваемого, а только непознанное. И последнее: мы не считаем эти высшие силы нравственным идеалом для человечества. Именно в этом вопросе у нас имеются самые большие разногласия с адептами других религий. Видите ли, Вадим Андреевич, с легкой руки французских просветителей и наследовавших им марксистских атеистов основная философская дискуссия уже несколько веков ведется по вопросу есть бог, или же его все-таки нет? При этом почему-то принимается в качестве аксиомы, что если бог или различные боги все-таки существуют, то они являются мерилом нравственности для всех людских поступков. Именно эту аксиому мы и отвергаем. И вот тут-то становится ясно, что никаких объективных доказательств полезности для человечества бездумного следования всем предписаниям этих богов — попросту не существует! А значит, и все поползновения их служителей на роль непререкаемых судей в области общественой морали — тоже ни на чем не основаны! Понятно, что для этих самых священнослужителей мы со своими идеями становимся опаснее атеистов.

- А почему все же вы пришли к такому выводу? — спросил Каледин. — И чем именно вас не устраивает мораль, основанная на божественных предписаниях. Я, конечно, не рискну соперничать с вами в знании философии, но Кант, помнится, очень высоко ценил существующий в людях нравственный закон.

- Да, конечно, — усмехнулся Тверинцев, — нравственный закон — вещь необходимая, но все же стоит сперва разобраться, откуда он берется и на чем основан. Да будет вам известно, что первоначальная, так сказать, естественная, еще ничем не замутненная мораль всех человеческих сообществ следовала простым принципам: если мы убиваем и грабим чужаков — это хорошо и морально, если чужаки убивают и грабят нас — это отвратительно и аморально. А вот грабить и убивать своих такая естественная мораль запрещала. Своими обычно считались члены своего племени, чужими — все остальные. По сегодняшним представлениям, столь беззастенчиво разный подход к своим соплеменникам и ко всем остальным выглядит дикостью, но именно он тогда помогал племени выжить. Если нормой становилось предательство своих соплеменников, предпочтение им чужаков, такое племя с неизбежностью сминалось более пассионарными соседями и попросту переставало существовать. По большому счету, и сейчас все существующие системы морали подразумевают деление на своих и чужих. Вот только представления, кто свой, а кто чужой, сильно с тех пор изменились…

- А причем тут, все-таки, высшие силы? — снова спросил Вадим. — Это они, по-вашему, виновны в изменении критериев разделения на своих и чужих?

- Именно так! — воскликнул Тверинцев. — Но и не только в этом! Оказывая влияние на доверившихся им людей, они видоизменяли людскую мораль, якобы в интересах этих самых людей, но где тому доказательства? Из имеющейся у нас совокупности более-менее достоверных сведений о явном вмешательстве высших сил в людские дела можно скорее сделать вывод, что они преследовали какие-то свои интересы, людскому пониманию зачастую недоступные. Более того, они откровенно превращали целые народы в инструмент разборки между собой! Для поверивших им людей чужим теперь становился не иноплеменник, а иноверец, пусть даже из своего племени, а своим — единоверец из другого народа. Это позволяло создавать могучие многонациональные империи, скрепленные единой верой и единой целью, в результате целые нации приносили себя в жертву неким абстрактным идеям, бесконечно далеким от их собственных естественных интересов. Способствовало ли это прогрессу всего человеческого рода? Ответ будет неоднозначный. В каких-то ситуациях, вероятно, способствовало, а в каких-то — совсем наоборот. Сейчас, например, исламская сверхидея тормозит как развитие собственно мусульманских народов, так и развитие всего человечества. Впрочем, к исламу мы еще вернемся, пока же рассмотрим влияние высших сил в целом.