Дом культуры - Анастасия Ясенецкая

«ЯЮ:

Ну Маааакс, почему ты нам карту присылать не хочешь?

Граф Белое Крыло:

Рано еще. Потерпите, дурехи.

ЯЮ:

Бебебе:—Р Дурак ты, Кравцов. Ну ты же знаешь, что мне интересно. Кончай издеваться.

Граф Белое Крыло:

Я не издеваюсь. Я просто ответственный.»

Сергей свернул окошко и принялся изучать сайт. Его автор – Граф Белое Крыло (в миру – некто Максим Кравцов) – оказался тем еще психом. Он на полном серьезе доказывал, что нашел выход в иное измерение – буквально в пригороде. В это самое измерение, по словам сумасшедшего Графа, и летали советские космонавты. А то, что попадало в газеты и не телевидение – сплошная фикция. Даже полет Юрия Гагарина. И портал, через который можно было попасть в параллельный мир, находился якобы в нескольких километрах от окраины города. Сергей усмехнулся – бред Кравцова его повеселил. Он уже собрался уходить, как вдруг увидел нечто, что его насторожило. Сергей мотнул головой и пригляделся. Так и есть – на сайте новоявленного охотника за секретными материалами, среди фотографий всяких развалин, имелось некачественное фото той самой картины, что висела над яниной кроватью. Черт бы побрал эту Катерину!

…А автор полотна вроде как этот параллельный мир и изобразил…

…Сергей отвел взгляд от шедевра сюрреализма. На тумбочке у постели лежала янкина записная книжка. Сергей взял ее и машинально перелистал страницы. Тут он заметил, что за краешек кожаной обложки заткнут какой-то сложенный вдвое листик, на который раньше он не обратил внимания. Сергей развернул его и прочел надпись, сделанную неровным корявым почерком: «Яна! Не всякую дверь стоит открывать. К открытой двери не поворачивайся спиной! Никогда не заходи за угол! Избегай дверей, на которых буквы стоят перед цифрами! Не подбирай красные стеклянные бусинки! Синие тоже лучше не трогай! Воду пей только свою! И лучше всего, вообще туда не ходи! Хорошенько подумай. Если, не дай бог, решишься, лучше сперва заходи ко мне. Баревский. PS. Не верь молодому, он врет». На обратной стороне Сергей обнаружил адрес и номер телефона, принадлежащие, очевидно, тому самому Баревскому. Фамилию эту Сергей где-то слышал, но где – вспомнить не мог. Он набрал номер, и почему-то совсем не удивился, когда услышал: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Оставалось одно – самому отправиться по написанному на клочке бумаги адресу. Болезненно—серое небо, наконец-то прорвало, словно фурункул, и дождь шел уже вовсю…

2

…Насквозь промокший Сергей звонил минуты две, прежде чем дверь открыли. На пороге стояла высокая и чересчур худая, даже, пожалуй, костлявая, женщина лет 45-ти. У нее были длинные черные волосы, заостренные грубоватые черты лица, бледная кожа и темные круги под глазами. Очевидно, незнакомка предпочитала вести не слишком здоровый образ жизни. Как подтверждение этому, в тонких длинных пальцах дама держала дымящуюся сигарету. Ногти на ее руках были черными, на одном из них красовалась нарисованная белая змейка, а палец украшало массивное металлическое кольцо-черепушка. При виде богемной дамы у Сергея снова кольнуло в сердце. Эх, Янка, Янка…

– Ну? – поинтересовалась женщина одним кивком головы и покосилась на лужу, накапавшую с сергеевой одежды.

– Мне бы господина Баревского… – Сергей поежился.

– Андрея? – голос женщины оказался низким и хриплым. – Его нет.

– А где он?

– Исчез. Пропал. В светлом будущем, – с сигареты, которую держала женщина, прямо на пол упала колбаска пепла и расплылась в луже противной черной кляксой.

– В смысле пропал? В каком еще будущем?

– В светлом. А пропал – значит пропал. Растворился, – и дама выпустила струю дыма прямо Сергею в лицо.

– Вот это да…, – Сергей поморщился и шмыгнул носом, едва удерживаясь от чиха, – Моя жена… Она вот… тоже… делась куда-то…

– Пропала? А причем тут Андрей?

– Вот, – Сергей протянул даме смятый клочок бумаги, который всю дорогу сжимал в кулаке. Женщина взглянула на записку, сощурив глаза, и снова, одним кивком, пригласила Сергея войти. В прихожей он сразу же обратил внимание на висевшую на стене картину. На ней была изображена статуя вождя пролетариата, схватившего за горло бомжеватого вида паренька. Тот, видимо, собирался распить алкоголь у подножия памятника. Из глаз Ленина исходили белые лучи, сверлившие пьянчужке голову. Дружки несчастного с перекошенными лицами разбегались в разные стороны, побросав разложенные на газетке закуски и бутылки. Антуражем служил уже знакомый Сергею по подаренной Яне картине заброшенный парк культуры. Только небо, на сей раз, было обычным – с полной луной и звездами. На луне были нарисованы перечеркнутые крест-накрест буквы «UI».

– Это Андрея работа, – словно угадав мысли Сергея, ответила женщина. – Он художник.

– У Янки, ну, жены моей, тоже его картина есть. Сфинкс какой-то.

– Ага, Эдип и Сфинкс. Это его первая, после того, как он в светлом будущем побывал. Кстати, я Ирма. Жена Андрея.

– Жена? – с облегчением выдохнул Сергей. – Да, а меня Сергей зовут. Сергей Юдин. А что за светлое будущее?

– Вы не знаете? Жена вас не просветила? – Ирма удивленно приподняла тонкие брови. – Ладно, проходите.

Сергей отодвинул бамбуковые шторки и зашел в комнату. Там царил невообразимый бардак – куча абсолютно бесполезных вещей, но ни от одной избавиться нельзя, и тотчас же ее нахождению в данном интерьере придумывается некое мистическое оправдание. На стенах висели картины Баревского, какие-то пестрые восточные коврики, яркие буддийские мандалы, иконы, изображения даосских святых, советские плакаты, план московского метро и много чего еще. С давно не чищенного и порядком засиженного мухами плафона свисала елочная гирлянда десятой свежести, связка монет с дырочками и колокольчики. На столе громоздились медные лампы, курильницы, многорукие фигурки индийских богов, груды книг и журналов. Несколько нарушали гармонию пустые бутылки из-под спиртного, валявшиеся по всей комнате, а также разнообразные предметы – от консервных банок до антикварных тарелочек – наполненные окурками и всяким мусором. Больше всего Сергею понравилась композиция на тумбочке – Будда в позе лотоса, портрет Сталина в рамке, а надо всем этим – изящное деревянное распятие.

Сергею сразу же представилась такая картина: стройные ряды первомайской демонстрации, а над ними покачиваются алые лозунги: «Не прелюбодействовать, не прелюбодействовать и еще раз не прелюбодействовать», «У-вэй – в жизнь», «А ты что сделал для достижения просветления?», «Спасибо апостолу Павлу за наше счастливое прошлое». Вместе с классическими трудящимися в одном ряду вышагивали шаолиньские монахи, весело посверкивая лысыми головами, и патлатые длинноликие миссионеры в потрепанных хитонах и пыльных сандалиях. И коммунисты, и буддисты, и христиане – все были на одно лицо. Юдин едва заметно улыбнулся.

– Занятно, да? – Ирма снова будто ответила на мысленный вопрос Сергея, отчего ему стало несколько не по себе. – Но, с другой стороны, посудите сами – они все существовали, и Будда, и Христос, и Сталин. Хотя, Андрей хотел сперва вместо Сталина Брежнева поставить, но я отговорила – как-то он мерзко смотрелся. (Сергей тотчас же представил себе Будду, сидящего в позе медитации. У Будды были кустистые брови, и россыпь орденов на груди. В воздухе реял лозунг: «За общество просветленного социализма!»).

– У Андрея вообще куча вещей совковых имелась, и все в прекрасном состоянии – будто вчера сделаны, – продолжала тем временем Ирма, – И где он их только брал, не знаю…

– Может, в светлом будущем? – криво усмехнулся Сергей.

– Ах да, – Ирма устало опустилась на диван. Халат, в который она была одета, слегка сполз с плеча, открывая черный бюстгальтер, кружевной заплаткой лежавший на почти совсем плоской груди и выполнявший скорее декоративную функцию. – Светлое будущее. Это место такое, за городом, километрах в ста. Можно сказать, культовое.

– Культовое?

– Ну да, в определенных кругах. Вискарика?

Сергей кивнул. Ирма пошарила под диваном и достала оттуда початую бутылку с иероглифами на этикетке. Виски она разлила в посуду, находящуюся под рукой – Сергею в бокал для мартини, а себе – в треснувшую керамическую кружку. На посудине этой был изображен повесившийся Санта-Клаус со свисающим на плечо синим языком. Другую сторону кружки украшала оптимистичная надпись: «Нового Года не будет».

– За знакомство, – Ирма подняла «бокал» и сделала довольно внушительный глоток. Сергей последовал ее примеру. – Так вот, не знаю, известно ли вам, что в конце 60-ых, когда наш Мухосранск был вонючим поселком совсем не городского типа, в районе была развернута ударная комсомольская стройка. У Советской власти имелись в то время свои любимые фишки – там, реки вспять повернуть или понастроить в тайге городов. Их называли города Социализма. Правда, очень скоро они оказывались полностью заброшенными. Строили города-то эти от балды, абы где и абы как. Для галочки. И народ не хотел там жить. Смешно, да? Их до сих пор находят. Прикинь, посреди глухой тайги – абсолютно пустой город. Башню сносит реально. Такие вот города-призраки.