В этом нет сомнения - Чейз Джеймс Хэдли

У Лу на учете было всего пятеро актеров, отдаленно подходящих под это описание. Но все они считали себя греческими богами, да еще самого высокого ранга. Он весьма эффектно обставил отбор фотографий. Дюрант их внимательно изучил.

Снова на лице Лу появилась елейная улыбка.

– Он остановил свой выбор на тебе, Джерри. Но он хочет лично познакомиться с тобой, прежде чем нанять.

– Что это за история? Он-то кто такой? Искатель талантов?

– Сомневаюсь… – Лу пожал плечами. – Он скрытничал… Но одно совершенно несомненно: он купается в деньгах. А именно это интересует нас с тобой обоих. Не так ли?

– В этом нет сомнения, – произнес я с чувством.

– О’кей. Тогда сегодня вечером, ровно в 10:30, отправляйся в вестибюль отеля «Плаза». Там пройди к газетному киоску и купи «Ньюсуик». Далее иди в главный бар и закажи бокал мартини. Обменяешься несколькими словами с барменом, допьешь свой мартини и вернешься в лобби. Все это проделай без спешки. За тобой будут наблюдать. Твои повадки, походка, манера держаться – все это интересует мистера Дюранта. Ты сядешь в лобби. Если ты устраиваешь мистера Дюранта, он к тебе подойдет. Если же нет, он не покажется, и через полчаса ты можешь ехать домой и позабыть об этом случае. Вот и все. Так что все зависит от тебя…

– Вы не имеете понятия, что ему нужно?

– Ни малейшего!

– О деньгах не было разговора?

– Нет. Считай это кинопробой или прослушиванием, все зависит от тебя, как я уже сказал.

Я обдумал услышанное. Все это показалось мне странным, но это могло обратиться работой…

– Он выглядел человеком с деньгами?

– От него разит деньгами!

– Ну что же, о’кей! Что я теряю, в конце концов? Я буду там.

Опять появилась знаменитая улыбка Лу.

– Хорошо. Теперь помни: ему нужен спокойный и невозмутимый характер. Этот парень имел в виду именно то, о чем говорил.

– Спокойный, невозмутимый характер? Это означает человека, со всем соглашающегося?

– Правильно, Джерри! Именно так!

– Предположим, что он меня наймет, а что в отношении денег? Вы об этом договорились?

Маленькие глазки Лу похолодели.

– Если он заговорит о деньгах, отошли его ко мне. Ведь я твой агент, верно?

– Должно быть… Вроде другого у меня и не было. – Я выдал свою мальчишескую улыбку минус искренность. – Ну, о’кей. Я там буду! – Помолчав, я продолжил: – Есть еще одна мелочь, Лу… Нам надо это разрешить, прежде чем мы расстанемся. Я иду в «Плазу», покупаю «Ньюсуик», заказываю бокал мартини… Правильно?

Он недоверчиво посмотрел на меня:

– Да, ты все это должен сделать…

Моя мальчишеская улыбка стала еще шире.

– Но как?

Лу недоумевал:

– Не понимаю…

– Давайте посмотрим прямо в глаза отвратительной действительности… Я совершенно без денег. Даже в ваш офис мне пришлось идти пешком, потому что я давно продал машину.

Лу откинулся в кресле:

– Невозможно! Я уже одолжил тебе…

– Это было шесть месяцев назад. В настоящий момент я стою один доллар и двадцать центов.

Он закрыл глаза и тихонечко застонал. Мне было видно, как он борется с собой. Наконец глаза открылись, он вытащил из пухлого бумажника двадцатидолларовую бумажку и положил ее на стол, как будто она была из тоненького стекла.

Когда я потянулся к деньгам, он сказал:

– Тебе лучше получить эту работу, Джерри… Это последнее подаяние от меня. Если ты не получишь этой работы, не появляйся больше в моем офисе. Понятно?

Я сунул бумажку в пустой бумажник.

– Я всегда знал, что у вас золотое сердце, Лу, – сказал я. – Я буду рассказывать своим внукам о вашей щедрости. Малыши будут рыдать от умиления.

Он фыркнул:

– Теперь ты должен мне пятьсот двадцать три доллара, прибавь к этому двадцать пять процентов этой суммы. Ну, уходи!

Я вышел. У дверей сидели двое весьма потрепанного вида пожилых людей. Они ждали встречи с Лу. Их вид навеял на меня уныние, но я все же ухитрился весело улыбнуться Лиз. Потом я зашагал по улице. Приближаясь к своему убогому жилищу, я был полон надежд, как ни разу еще в своей жизни. Я надеялся, что сегодняшний день станет поворотным в моей судьбе.

Когда я вошел в вестибюль отеля «Плаза», часы показывали 22:30.

В мои лучшие времена я частенько наведывался в этот отель, а в его баре и ресторане назначал свидания благосклонно расположенным ко мне куколкам. В те дни швейцар непременно приподнял бы шляпу, приветствуя меня, но сегодня он просто равнодушно скользнул по мне взглядом, спеша вниз по лестнице к подъехавшему «кадиллаку», из которого вылезли толстый мужчина и еще более толстая женщина.

Вестибюль отеля был наполнен обычной публикой, снующей взад и вперед и шумно приветствующей друг друга: мужчины в смокингах, женщины в боевом оперении. Никто не обращал на меня внимания, когда я проходил к газетному киоску. Особа, стоявшая за прилавком, очевидно, с того дня, как был построен отель, улыбнулась мне:

– Боже мой, хэлло, мистер Стивенс! Я часто о вас вспоминала. Вы уезжали?

Ну что же, хоть кто-то меня не забыл.

– Во Францию, – солгал я. – Как поживаете?

– Сносно. Никто из нас не молодеет. А вы, мистер Стивенс?

– Прекрасно! Дайте-ка мне «Ньюсуик», детка!

Она глупо заулыбалась. Нетрудно обрадовать людей, не обремененных деньгами или славой. Она протянула мне журнал, я заплатил. Затем вспомнил, что за мной могут наблюдать, и подарил ей свою чарующую улыбку, сказав, что она выглядит моложе, чем когда я видел ее в последний раз. Я оставил ее сияющей от радости и прошел через толпу к бару. Я преодолел искушение оглянуться через плечо и попытался угадать среди всех этих бездельников мистера Дюранта. Я все же надеялся, что он где-то здесь и наблюдает за моим представлением.

Бар был набит битком. Мне пришлось протискиваться между сильно надушенными женщинами и толстопузыми мужчинами.

Джо-Джо, бармен-негр, был занят коктейлями. С тех пор как я видел его в последний раз, он сильно растолстел. Он мельком посмотрел на меня, потом присмотрелся и просиял:

– Привет, мистер Стивенс! Через секунду обслужу вас!

Я уперся локтями в стойку. Еще один человек, помнящий меня…

Когда Джо-Джо наконец подошел ко мне, я спросил сухого мартини.

– Давно вас не видел, мистер Стивенс, – сказал он, потянувшись за шейкером. – Вы сильно изменились.

– Да… Ты знаешь, как это бывает…

Ему я не стал лгать, что ездил во Францию. Джо-Джо был осведомлен обо всем, что творилось в городе.

– Конечно… Мы приходим и уходим, но непременно возвращаемся в этот город…

Показалось ли мне, что он смотрит на меня с сочувствием?

– Так или иначе, приятно вас снова видеть.

Он протянул мне бокал и поспешил к группе клиентов, громко требующих вновь наполнить им бокалы.

Неожиданно я почувствовал себя замечательно. Прошло уже много времени с тех пор, как мне говорили, что рады меня видеть. Большинство моих так называемых друзей переходили на другую сторону улицы, когда замечали меня.

Я не был уверен, что моя сцена с Джо-Джо была достаточно продолжительной. Взяв в руки бокал, я оглянулся, но толпа была настолько плотной, что я не мог обнаружить кого-нибудь походившего на мистера Дюранта, каким его описал мне Лу.

Я тихонечко потягивал свой напиток и просматривал журнал. Когда Джо-Джо освободился, я знаком подозвал его:

– Пачку «Честерфильда», пожалуйста.

– Да, мистер Стивенс. – Он протянул сигареты. – Питье о’кей?

– Замечательное. Никто лучше тебя не умеет смешивать сухой мартини.

Он улыбнулся:

– На своем веку я немало его смешал!

– Я спешу, поэтому заплачу сразу.

Я положил на стойку десять долларов.

Он дал сдачу, я оставил ему чаевые.

– Надеюсь увидеть вас в скором временя снова, мистер Стивенс!

И он отправился выполнять новые заказы.

Я допил мартини, закурил сигарету, потом отправился в лобби. Толпа заметно поредела, часть людей прошла в ресторан, другие потянулись к выходу.