Папа - Катя Райт

– Он мой сын! – оборвал незнакомец.

Они спорили еще с тетей Настей. Я особенно не слушал. Однако из разговора понял, что тетя Настя, мягко говоря, очень плохо к нему относилась. Она даже обозвала его пару раз сильно жесткими выражениями. Впрочем, я мог ее понять – ведь он бросил меня и ни разу, тварь такая, не появился за столько лет! А тетя Настя-то часто со мной возилась, хотя, думаю, не особенно любила это дело. Однако мужчина в голубой рубашке держался достойно. Он не вышел из себя, хотя при виде недовольной тети Насти это задача не из простых, продолжал ровно дышать и не вступал в перепалку, которую тетя Настя с рвением ему пыталась навязать. Он стоял гордо, с расправленными плечами и слегка поднятым подбородком. Стоял так, как будто во всем, во всем в жизни был прав.

– Я заберу его к себе, – спокойно и настойчиво повторил он. – Ты мне не помешаешь. Я его отец, и любой суд будет на моей стороне.

– Да уж, если только…

– Заткнись! – он оборвал тетю Настю неожиданно так резко, что даже она сама растерялась. – И не раскрывай даже свой поганый рот! Он мой сын. Все. С тобой я ничего выяснять не намерен.

Вообще, я, конечно, плохо соображал из-за смерти мамы и из-за того, что совершенно не знал, как дальше жить, но то, как этот, в голубой рубашке, поставил на место тетю Настю, мне понравилось. Я бы сказал, что это меня даже восхитило, если бы он не назвался моим отцом, которого я заранее настроил себя ненавидеть. Потом он подошел ко мне и присел на край кровати.

– Ну что, Юра, поедем ко мне? – спросил он очень вкрадчиво, как будто осторожно, – Здесь тебе тяжело, наверное.

– Мама умерла… – только и мог всхлипнуть я.

– Да, знаю, – он протянул руку и коснулся моего плеча, как делают в кино самые лучшие друзья, чтобы поддержать. – Это тяжело, но ты должен быть сильным. Ты же мужчина…

– Да уж, – вступила вновь тетя Настя. – Чего о тебе не скажешь…

– Заткнись! – снова переменившись в тоне, оборвал незнакомец. – Тебя никто не спрашивает!

А мне очень понравилось, что он назвал меня мужчиной. Ну, насколько вообще что-то может понравиться в отце, который бросил тебя и маму, когда ты был еще совсем мелким.

– Вы, правда, мой папа? – всхлипывая, спросил я.

– Правда, – ответил мужчина в голубой рубашке.

– Почему тогда вы никогда к нам не приходили?

Клянусь, мне захотелось наброситься на него с кулаками. Хотя он, конечно, был в отличной форме, все равно мне захотелось побить его. Но он вдруг обнял меня, прижал к груди – даже мама никогда так не делала – и я растерялся.

– Я все объясню тебе, – как-то очень нежно сказал он. – Прости меня. Так получилось. Я очень скучал. Я все объясню. Обещаю, я не дам тебя в обиду и во всем буду тебе помогать. Сейчас очень тяжело, Юра. Поехали ко мне, поживешь со мной, пока все не утихнет. Не надо тебе здесь оставаться.

Я кивнул. Мне почему-то очень захотелось уйти из дома. Без мамы там стало невыносимо пусто. Я даже думал, кто же теперь будет разбрасывать вещи и оставлять всюду грязную посуду. А этот, имени которого я даже не знал, показался мне приятным, и почему-то я поверил, что он сможет объяснить свое отсутствие. Может, и правда, случилось что-то неординарное. Может, он был на войне или в командировке где-нибудь в Австралии. Оттуда же так просто не доберешься, чтобы повидаться с сыном. Я слышал о таких историях по телевизору и в кино, когда отцы объявлялись через много лет и оказывались потом приличными хорошими людьми.

– Тебе надо взять какие-нибудь вещи? – спросил он. – Собирайся. Я подожду.

Я встал с кровати и стал вытаскивать из шкафа одежду.

Тете Насте это все жутко не нравилось.

– Вот погоди, – ехидно шипела она. – Когда все узнают…

– Заткнись! – сквозь зубы процедил мужчина, и, в миг оказавшись рядом с тетей Настей, взял ее за горло и прижал к стене. – Замолчи, я сказал! И только попробуй открыть свой рот! – он, видно, был очень зол. – Юра мой сын! В этом ни у кого сомнений нет. Ты знаешь, почему я не мог быть с ним! Ты все знаешь, так что лучше молчи!

Мне стало не по себе. Но не от того, что этот так рычал на тетю Настю. Скорее, мне в голову вгрызся вопрос: что же такого знала тетя Настя? Значит, получалось, что и моего отца она все это время знала. Получалось, что и мама мне про него врала. Я как будто потерял почву под ногами и сел на кровать.

– Собирайся, Юр, – повернувшись ко мне, повторил мужчина в голубой рубашке.

– А вы точно мой папа? Потому что мама говорила мне, что вы нас бросили…

– Я все тебе объясню, – он погладил меня по голове. – Обещаю. Я скучал, но не мог быть рядом. Надеюсь, ты простишь меня. Хочешь есть?

Он так ловко и неожиданно завернул тему, что я растерянно ответил: «Да». Клянусь, это было просто как два разных человека, когда он говорил со мной и с тетей Настей. Он даже в лице менялся, у него моментально вспыхивал и угасал огонь в глазах. Он быстро помог мне собрать вещи, и мы поехали в пиццерию. И у него, в самом деле, оказалась хорошая машина, «Форд», такой белый, большой, чистый.

В кафе мы ели молча, а потом поехали в его квартиру. Я только спросил, как его зовут. Он ответил: «Андрей».

Квартира у моего только что обретенного отца оказалась намного больше нашей. Вернее, квартира была какая-то странная. Я таких раньше не видел. Отдельные были только две комнаты, а то, что у нас считалось залом, было совмещено с кухней. В общем, пространства – хоть в мяч играй. Одна из комнат – к величайшему удивлению – была моей. Не то чтобы номинально – там было все сделано как будто для меня. Даже мяч футбольный в углу лежал.

– Ты извини, Юра, – начал как будто оправдываться Андрей. – Я не успел все тут доделать, да и не знал, что тебе понравится. Мы познакомимся поближе, а потом купим, что захочешь… Может, шведскую стенку, или тренажер, или…

Он осекся как-то виновато, и мы не продолжили разговор. Я устал, поэтому бросил сумку на пол и почти сразу уснул, даже не сняв покрывало с кровати. Все-таки это было очень паршивое время.

В следующий раз я увидел Андрея только поздно вечером. Он зашел пожелать спокойной ночи, спросил, хочу ли я принять душ. Я ответил, что очень устал. Тогда он сел рядом на кровать, погладил меня по голове, и я тут же опять начал реветь. Жизнь представлялась мне совершенно конченной. Не скажу, что у нас с мамой были такие уж теплые доверительные отношения, мы скандалили и ругались, она совершенно меня не понимала и часто злилась. Когда выпивала, могла обвинять меня в чем-то, чего я не понимал. Но, черт возьми, она была единственным человеком рядом со мной! С мамой все равно было спокойно. По крайней мере, все было понятно. А теперь… Я даже не знал толком, что такое смерть. Я видел в кино, читал в книгах, но вот так просто остаться одному… Этот Андрей, ему я, понятное дело, не доверял. Да и кто он был вообще такой? Человек, назвавшийся моим отцом? Этот аргумент не прокатывал.

На Андрея почти все мамины подруги смотрели злобно, не скрывая какого-то непонятно презрения. Я рассуждал так, что они ненавидели его, потому что он бросил маму и меня, а потом объявился такой весь, как говорят, рыцарь в сияющих доспехах. Хотя, конечно, о чем я мог рассуждать, растерянный и перепуганный.

Андрей сразу начал таскать меня по службам опеки, юристам. Он говорил с этими тетками в душных кабинетах. С теми, кто поставлен был заботиться о детях и не давать им – то есть нам – попасть в беду. В беду-то мы попадали без их участия, но наивно же думать, что они, в самом деле, пеклись о нашем будущем. Им лишь бы все сошлось в бумагах, лишь бы никто не остался неучтенным, лишь бы мы не разбежались, как тараканы. Они обучены были быстренько рассовывать нас по интернатам и детским домам. Стоило ребенку остаться без родителей – они тут как тут, эти женщины со стремными прическами в старомодных платьях, быстренько определяли его в какое-нибудь учреждение поблизости. И мне, конечно, необыкновенно повезло, что у меня появился Андрей. Иначе я был бы обречен оказаться в детдоме. Эти женщины из служб опеки еще, в придачу ко всему, оказывались очень не сговорчивыми. Такие бумажные крысы, которые и детей-то никогда не видели, но трепетно вершили их судьбы. Им наплевать было – на меня они даже не смотрели, я сидел все время на неудобном стуле и молчал. Но Андрей, надо отдать ему должное! У него как-то получалось сразу очаровать всех этих теток. Он садился напротив них, начинал разговор, и они, в конце концов, все ему подписывали, со всем соглашались. Он как будто знал, как с ними нужно говорить, становился сразу таким улыбчивым, учтивым.

Потом были суды, крики и эмоциональные всплески тети Насти. На Андрея постоянно наседали с беседами и расспросами. На меня тоже, но, спасибо ему – настоял, чтобы меня не таскали по этим бесконечным разбирательствам. Правда, в это время я должен был оставаться с кем-то из маминых подруг, в чем было мало приятного. Но все, же хоть не мотался по казенным залам и госучреждениям. Я тогда мало что понимал, и однажды лишь услышал спор Андрея с тетей Настей перед очередным судом по опекунству.