Красные записки - Дарья Дмитриевна Косаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какое-то время спустя приемные часы закончились и Мерф вышла из больницы. Воздух был спертым. Было примерно пять часов вечера и девушка направилась домой.
Она шла через центр: хотела посмотреть, что нового появилось в городе, а то совершенно перестала где-либо появляться. Но все, что она могла найти, это столярные магазины. На пыльных витринах лежали в основном инструменты для ремонта: пилы, отвертки, болгарки, всяческие гайки и лобзики. Окинув взглядом прилавки, студентка поняла, что это не совсем то, что она хотела увидеть на данный момент, столяром еще не приходилось подрабатывать, да и лишних денег на такие дорогостоящие материалы у нее нет.
Такой утомительный день. Младшая Причард спешила вернуться к себе домой. Уже смеркалось, улицы освещались тусклым светом фонарей. Прогулки по витиеватым тропинкам не было для студентки в новинку, она не любила людных мест и всегда искала обходные пути через дворики. Спустя примерно тридцать минут она уже поднималась по деревянной скрипучей лесенке в их с мачехой дом. Ключ провернулся в ржавом замке, старая деревянная дверь медленно открылась с характерным скрипящим звуком. Девушка кинула пальто куда-то в прихожую и, не включая свет, пошла в свою комнату. День выдался длинным, голова немного болела. Все, чего хотела Мерфи сейчас — это упасть в кровать.
Девушка заснула почти сразу, день был насыщенный и она сильно устала. Сон был беспокойным. Размытые образы реки, плавно перетекающие в старую городскую больницу, коридоры которой были покрыты облупившейся краской. Матушка тоже там была. Кровать, на которой она лежала, представлялась во сне еще более древней. Мерфи видела картинку будто со стороны, почти не участвуя в событиях сновидения. В палату Долорес заплыло нечто, похожее на черный смог и растеклось по стенам, на что мачеха не обратила никакого внимания. Она смотрела стеклянными глазами на дверь. Замок на ней был закрыт. Потом женщина перевела взгляд на падчерицу, открыла рот и попыталась что-то сказать, но эта сцена резко оборвалась.
Потом сознание девушки переносится в другое место, но было все также неуютно. Она стояла около ветхого особняка, которого обвил дикий шиповник. Растение налилось багровыми каплями, извиваясь, полностью окутало дом так, что уже не было видно ни окон, ни крыши. Шиповник пульсировал красными переплетениями и сжимал дом, как огромный удав, казалось он сейчас рухнет.
Сознание девушки перенеслось уже внутрь дома. Там тоже была лоза. Как такое возможно? Но во сне все кажется нормальным.
Девушка сидела на полу, чувствуя тепло и пульсацию под собой, будто ее проглотило огромное животное. Вскоре опять стало очень жарко, стены двигались. Она вскочила и в панике стала рвать лозу, но она не поддавалась. Тень со светом поменялись местами, конечности изменялись в размерах, то становясь огромными, то крохотными. Помещение наполнял гул. Голова, казалось, сейчас взорвется. На лоб с потолка на Мерфи капала раскаленная вязкая жидкость, все тело охватил жар. От страха не пошевелиться. Паникующее сознание кричало об опасности. Гул нарастал, буквально бил в уши.
Глава вторая. Сомон
Девушка проснулась вся в испарине. Серце так и норовило пробить грудную клетку. В ушах все еще звенело. Она запуталась в одеяле, вся постель была скомкана. Посмотрела на часы.
— Четыре утра? — Она устало села на кровать и взялась за голову.
Руки у девушки всегда холодные, а вот лицо сейчас горело. В глазах еще оставались образы кошмарного сна, не отпускали яркие картинки кроваво-красных лоз.
Девушка включила свет, чтоб убедиться, что это реальность. Стены были кремовыми, как обычно. В небольшом окне напротив кровати уже игриво сияли первые лучики восходящего солнца. Под окном, как и обычно, стоял ее стол, заваленный книгами. В углу стоял декоративный мак. Красный мак.
Девушка, еще находясь под наваждением от кошмара, взяла вазон с цветком и поставила его на кухню.
— От греха подальше.
Затем открыла окно в спальне и пошла на крыльцо. Глубоко вдохнула. Достала пепельницу и закурила. Утренний воздух немного освежил и придал сил. Паника осыпалась вместе с пеплом. Наваждение рассеялось. Внимательно посмотрев на тлеющий окурок, она сжала его в пальцах и зажмурилась от резкой боли. Жжение окончательно разбудило ее. Издав болевой стон, она резко швырнула его мимо пепельницы. Через 10 минут студентка уже не помнила, почему так паниковала во сне. Только багровый оттенок и усталость после паники остались на задворках памяти.
Войдя обратно в дом, девушка вспомнила об учебных делах, на которые вчера не было времени и сил. В голове промелькнула мысль, что сегодня проснуться на 3 часа раньше как раз кстати. Мерфи поставила на плиту турку и пошла обратно в комнату. Закрыла окно и достала тетрадь с заданиями. Через 5 минут ароматный черный кофе дымился на столе, а Мерфи включилась в работу. Усердной отличницей она не была, но вылетать из университета было нельзя, а потерять стипендию очень не хотелось, так что тут хочешь не хочешь, а нужно брать себя в руки и делать готовиться к экзаменам.
Глаза немного болели от большого количества чтения и недосыпания, а руки дрожали чуть больше чем обычно. То ли из-за кофе, то ли ночи. В такие моменты, когда очень рано просыпаешься или не спишь ночью вообще, начинаешь понимать, что нет ни завтра, ни вчера. Есть только здесь и сейчас. По такому принципу жила Мерфи: старалась не сожалеть о прошлом и не планировала будущее дальше месяца вперед. У таких взглядов на жизнь есть пара плюсов, но предусмотрительность девушке уж точно не помешала бы.
Вздох. Звук трения ручки о бумагу. Точка. Студентка закончила задание как раз к моменту, когда на сборы еще есть немного времени.
Спешно отправив новоиспеченное задание в сумку, девушка надела то же, что и вчера и отправилась по постоянному маршруту в учебное заведение. Дорога проходила как обычно. Утренняя возня вступала в силу.
Мерфи привычным маршрутом направлялась на учебу.
— Черт, на трещину в дороге наступила3! Неудачный день для такого.
Девушка постаралась отогнать глупые мысли и пошла к каменной лестнице, которая вела ко входу в здание. Парадный вход выглядел, пожалуй, даже слишком старым.
