За звёздным горизонтом - Котов Сергей

Прозрачные стены служебного тоннеля на минус третьем были подсвечены ровным синим цветом. Гордей пригляделся. На первый взгляд, все системы работали нормально. Но он всё равно поспешил в обозначенную Алисией точку.

Врач стояла перед одним из технических люков с растерянным видом. Она была одна – и это больше всего удивило Гордея.

– Где остальные? – спросил он, – сколько там по регламенту положено? Опаздывают?

Алисия посмотрела на него чуть растеряно. Потом, будто спохватившись, ответила:

– На этом этапе нас двоих достаточно, – произнесла она всё тем же безжизненным тоном, но потом добавила: – ты, наверно, подумал, что авария техническая?

Гордей удивлённом моргнул.

– А какая? – спросил он.

– Пойдём, покажу, – ответила Алисия, – надеюсь, ты не завтракал.

Она нажала несколько клавиш на панели управления люком, и он с тихим шипением отъехал в сторону, открывая доступ на решётчатый пандус, ведущий к одной из вентиляционных шахт. Врач, пригнувшись, вошла внутрь. Гордей последовал за ней.

Справа от пандуса, прямо посреди шахты, висела мёртвая девушка. На её шее были намотаны какие-то провода; опухшее лицо обезображено глубокими надрезами – Гордей не смог её сходу опознать.

Он ощутил приступ тошноты, но смог быстро подавить его. Теперь стало понятно, почему вызвали только его одного.

Большинство членов экипажа корабля имело две и более специальности. Это было рационально и эффективно. А, учитывая длительность полёта – приобретение новых навыков и профессий только поощрялось. Некоторые даже умудрялись кардинально менять основную специализацию, сдавая соответствующие квалификационные экзамены.

У Гордея было две официальные профессии: инженер энергетических систем и специалист общественной безопасности. Последнюю ему буквально навязали, приняв во внимание его военное прошлое.

– Почему код единица? – озадаченно спросил он, доставая фонарик, чтобы внимательнее осмотреть тело.

– Признаки насильственной смерти, – ответила врач, – очевидно.

С момента старта в результате несчастных случаев погибло три человека. Ещё один покончил жизнь самоубийством. На корабле, где люди не старели и могли жить неограниченно долго, каждое такое происшествие было чрезвычайным, однако ни в одном из случаев не представляло опасности для самой экспедиции.

Теперь же ситуация была кардинально иной.

– Уверена? – Спросил Гордей.

– Абсолютно, – кивнула врач, – смотри, у неё на руках вены перерезаны, вдоль сосудов. И руки связаны за спиной. При всём желании самостоятельно она бы не смогла такое провернуть.

Он посветил фонариком на руки умершей. Рукава комбинезона были разодраны, в прорехах виднелась синюшная кожа и глубокие порезы там, где располагались вены. Гордей направил луч вниз, однако его мощности не хватило, чтобы достать до дна. Нахмурившись, он попытался вспомнить, что находится на дне шахты. Кажется, заборные отверстия предварительного фильтра запасной системы… хорошо, что запасной. Иначе пришлось бы чистить воду в рабочем контуре, что было чревато определёнными неудобствами для экипажа.

– Как обнаружила? – Спросил он.

– Автоматика, – врач пожала плечами, – химический состав резервуаров, в том числе запасных – наша ответственность.

– Кто ещё из врачей получил оповещение?

– Только я. Сегодня моё дежурство. Лазарет пуст, поэтому возле пульта была я одна.

Гордей достал из кармана коммуникатор, активировал служебный сканер и протянул его вперёд, чтобы считать индивидуальную метку погибшей. Через мгновение на экране появилась информация:

Нина Цао, специалист по информационным системам, лингвист, специалист по коммуникации. Номер каюты 1327, третий уровень.

– Что информационщику могло понадобиться на служебных уровнях?.. – риторически спросил он, запрашивая данные о местонахождении коммуникатора погибшей и последних контактах. Он вспомнил Нину. Какое-то время они даже общались, но дальше совместных прогулок в парке дело не зашло. У неё оказались пристрастия, которые не вполне подходили консервативному Гордею. И дело было даже не в посещении вечеринок в «Тёмной комнате» – просто само отношение к близости у неё было сугубо утилитарным. Даже физиологическим. Впрочем, она могла измениться – ведь они не встречались и не разговаривали уже лет тридцать.

– Думаешь, она сама сюда пришла? – вопросом ответила Алисия.

– Вот посмотрим записи и выясним, – вздохнул Гордей, разглядывая хитроумный узел, которым были завязаны провода на одной из технических скоб шахты, где-то в полутора метрах над головой погибшей.

– Как думаешь, сможем её вдвоём достать? – спросила врач, – не хотелось бы шумихи.

– Сможем, – кивнул Гордей, – надо только за магнитными носилками сходить.

– Я принесу! – Вызвалась Алисия, как ему показалось, с огромным облегчением.

– Добро, – кивнул он.

Алисия скрылась за поворотом служебного коридора. Гордей же продолжал осматривать место происшествия, пытаясь воскресить детали знаний по криминалистике, которые ему не приходилось применять уже очень давно.

Поверхность служебного тоннеля была идеально чистой. И это легко объяснимо: роботы-уборщики автоматически поддерживали её в таком состоянии. Так что, даже если здесь раньше были следы крови – обнаружить их сейчас было бы не так просто. «Надо обследовать всех чистильщиков, которые работали в этом секторе, и запросить отчёт, – растерянно подумал Гордей, – для порядка». Впрочем, он сомневался в реальной необходимости таких действий. В конце концов, камеры на корабле повсюду. Сектора обзора перекрываются многократно. А на технических уровнях есть ещё датчики движения и объёма… что бы тут ни происходило – скоро они выяснят, как оно было на самом деле.

Гордей прикрыл глаза, ощущая, как прохладный воздух поднимается из глубокой шахты. Пахло водой и озоном. Странно, но эти запахи вызывали у него какие-то приятные ассоциации. Возможно, что-то в далёком прошлом было с ними связано – но он толком не мог вспомнить, что именно.

Записи экипажа, файл 89340002

Из личных воспоминаний Гордея Захарова, инженера силовых систем и специалиста по общественной безопасности межзвёздного корабля «Москва»

– Сколько тебе лет? – спросил лысый, опуская винтовку.

– Шестнадцать, – соврал я, стараясь, чтобы голос звучал более низко.

На самом деле мне четырнадцать. Самая дурацкая возрастная категория – даже с началом Гражданской о детях хоть как-то старались заботится, отдавали в приёмные семьи на содержание, добывали продукты для домов воспитания. Но если тебе не повезло быть подростком – беда. Дома воспитания отказывали: «ты большой, сам можешь о себе позаботиться», – самая распространённая форма ответа. С чужими семьями ещё хуже. Кому нужен почти сложившийся человек?

Такие, как я поначалу сбивались в группы. Казалось, так выживать проще. Вроде логично, да? Чем больше народу, тем больше возможностей. И, наверно, это действительно так: для тех, кто умудрился встать у руля. Обычные же ребята служили просто расходным материалом. Совсем как в большом мире накануне Революции Сознания и Гражданской.

Лысый чуть поморщился, критически меня оглядывая.

– Мелковат, да… ну а кто сейчас вырастает здоровяком, а? – он неожиданно подмигнул мне и улыбнулся.

– Михалыч! – Крикнул он кому-то в сторону транспортёра, – у нас волонтёр!

– Лет сколько? – криком ответил кто-то невидимый из чрева огромной бронемашины.

– Шестнадцать!

– Берём! – тут же последовал ответ, – у батальона некомплект сорок процентов!

– Ну что, собирайся, – сказал лысый, обращаясь ко мне.

Я едва смог сдержать радостную улыбку.

Раз меня взяли, значит, уже сегодня будет еда. Это очень хорошо. Это прям здорово! Если бы я упустил эту возможность, не факт, что удалось бы дожить до следующего рассвета. Я бы умер не от голода – у меня просто не осталось бы сил на то, чтобы хоть как-то защищаться и прятаться.