Без парашюта - Дарья Агуреева

— Здравствуй, — растерянно ответила я, чувствуя, как леденеют кончики пальцев. — Что-нибудь случилось?

— Я соскучился… Надо встретиться, — сквозь помехи донеслось до меня. — Витя! Ну мы же уже сто раз это обсуждали… Все равно ничего не получится, — испуганно взмолилась я.

— Ты же не хочешь, чтобы я рассказывал интересующимся о твоей яркой биографии? Что? Тебе сложно встретиться со мной? Ведь я вроде бы не пристаю к тебе, — звенела трубка. Я покосилась на Таню, глазами спрашивая, что мне делать.

— Скажи, что ты занята и повесь трубку, — тихо произнесла она. Вздохнув свободно оттого, что кто-то решил проблему за меня, я добросовестно выполнила ее указания. Но разговор больше не клеился. Я вдруг вспомнила, что Михаил звал меня на дачу… Еще утром я отчаянно сопротивлялась, не желая расставаться со своим рабочим местом — здесь никто меня не трогает, и я упиваюсь своей свободой, независимостью. Но теперь мной овладело непреодолимое желание сбежать как можно дальше… Правда на даче меня будут преследовать внимательные глаза Миши, но в конце концов мы с ним в прекрасных отношениях… Он меня любит по-своему. Мне он безусловно нравится, и хотя я не понимаю, как так можно жить, я испытываю к нему чувство глубокого уважения. Может и правда выйти замуж, взять в университете академический отпуск и уехать куда-нибудь на весь год? Решившись бежать тем же вечером в Репино, я стала пытаться представить себе нашу семейную жизнь, но мои далеко идущие планы рухнули…

Мы возвращались с обеда, изрядно повеселевшие от солнца и вина, и предвкушали, как сейчас поиграем часок-другой в карты и гордо уйдем домой, так как начальника все равно сегодня не будет. Но от столь праздного времяпрепровождения нас самым неожиданным образом отгородила барышня из соседнего офиса:

— Пришли, девочки? — защебетала она, — А то тут вас клиент дожидается… Видели машину на углу?

С меня мигом слетело хмельное оцепенение, уносящее далеко-далеко от всех проблем. Мы бегом кинулись к нашему офису, чертыхаясь, расправились с замками, и я летящей походкой вернулась на улицу.

Прямо на тротуаре темнел лихо припаркованный забрызганный грязью BMW с тонированными стеклами. Изобразив приветливое выражение лица, я подошла к машине и заглянула внутрь. Уж не знаю помогла ли заколдованная игрушка Алисы или еще что-нибудь произошло, но в тот день нам с Таней изрядно повезло, ибо в нашу Богом забытую фирму, куда я устроилась исключительно, чтобы не сходить с ума дома в летние каникулы, забрел настоящий клиент. Как и все кавказцы, он не считал денег, придирался к мелочам, клеился то к Тане, то ко мне, на перебой угощая нас лимонадом, фруктами, шоколадом. А мы, судорожно сбивая нервное напряжение никотином, по очереди любезничали с игриво настроенным Вано и бегали в соседний офис ругаться по телефону с директорами.

Уже третий день отмечался День рождения фирмы, вследствие чего было чрезвычайно трудно добиться от руководства выполнения их служебных обязанностей. Два часа мы изводили уже подуставшего и слегка раздраженного нашим непрофессионализмом Вано светскими беседами и проникновенными взглядами. Мне казалось, еще чуть-чуть и я либо сгорю от стыда, либо лопну от злости. Но все-таки один из наших начальников, несмотря на характерную головную боль, соизволил осчастливить нас своим присутствием. Просвистев под окнами тормозами, Леня ввалился в офис, бесцеремонно разрушая оберегаемую нами шаткую иллюзию благополучной солидной фирмы. — Мои извинения, — пробурчал он себе под нос. Короткие пляжные шорты, мятая футболка, туманный взгляд и красноречивый цвет лица… И это директор дилера Дельты Телеком… Однако успех сделки подавил жгучее чувство стыда. Мы гордо переглядывались, а уже через полчаса, распрощавшись и с Вано, и с Леонидом, нахально закинули ноги на стол менеджера и попивали Кока-колу из фужеров для шампанского.

— Ну теперь-то ты не поедешь ни на какую дачу? — подмигнула Татьяна.

— Да, Танюша! Деньги делают свое грязное дело, — усмехнулась я, не переставая удивляться Алисиным пророчествам. «Кажется, действительно началась белая полоса», — прислушивалась я к себе. Настроение было отличным: море по колено! «Однако кучерявый Вано мало похож на бубнового короля!» — не уставала я высмеивать саму себя. Следующие сутки пролетели незаметно, не принеся никаких изменений, но вот семнадцатое июля, день похорон Николая Второго, навсегда врезался в мою перегруженную память. Каждая секундочка этого дня до сих пор стоит у меня перед глазами. Да и можно ли забыть поворотный момент своей жизни?

Утро никогда не было для меня любимым временем суток, но тогда оно особенно тяготило меня. То ли не выспавшееся воображение поддразнивало мое собственное отражение в зеркале, то ли на поверхность сознания пытались выбраться незабываемые образы прошлого, но, когда я ехала в подземке на работу, мне пришлось прятать глаза за темными стеклами очков. Никого не хотелось видеть и еще меньше хотелось, чтобы кто-то видел меня. Порой я со злостью ловила соболезнующие взгляды. Небось думают, что я на похороны… Еще бы! Черные очки, сама вся в черном… Да пусть думают, что хотят! Сейчас приду в офис, сварю кофе, увижу Танины глаза… Пара сигарет, ее улыбка, и все наладится.

Но Тани еще не было. Почему-то страшно не хотелось дожидаться ее в опостылевшем мне кабинете. Может быть я боялась оставаться одна, может быть шла на поводке у случая… Так или иначе, но впервые за всю свою трудовую деятельность я уже в одиннадцать утра отправилась пить кофе в кафе, куда до этого мы ежедневно с точностью до секунды являлись в два часа на обед. Свернув на озаренный солнцем Малый проспект, я нырнула в полутемное помещение «Трюма» и, пробурчав у стойки что-то про кофе, свалилась на стул за любимым столиком, у окна. Через пару минут я уже судорожно глушила мозговую деятельность никотином и заворожено пялилась в чернеющее бездной содержимое маленькой чашечки. Кофе… Что может быть загадочнее страстной тяги человека к горьковато-терпкому напитку, обжигающему сердце и обнажающему нервы? Все мы, боящиеся смерти, день изо дня травим себя и кофе, и никотином, и алкоголем… Вообще-то об этом я тогда и не думала. Только любовалась бархатистыми черными оттенками. Вдруг из этого полусонного состояния меня буквально выдернул голос одной из барменш:

— Девушка!

Я обернулась. В такое время кафе, как правило, пустовало. Но сегодня у самой двери обеим хозяйкам «Трюма» составляла кампанию пара гаишников в парадной форме.

— Тут с вами молодой человек хочет познакомиться! — задорно продолжала она.

— Как вас зовут? — вмешался один из посетителей.

— Катя, — от неожиданности ответила я. Хотелось, конечно, нахамить, но тогда, вероятно, пришлось бы искать другое кафе для наших с Таней посиделок, а лень все-таки сильнее раздражения.

— А нашего мальчика Боренька! — обрадовалась женщина. Бореньку мне тогда разглядеть не удалось. Он продолжал хранить молчание за спиной своего напарника, зато тот, почувствовав себя Богом, не на шутку раззадорился и решил во что бы то ни стало связать наши судьбы.

— А давайте мы вас на чашечку кофе пригласим? Часиков в восемь! — К сожалению, я не могу. Уезжаю, — улыбнулась я настолько любезно, насколько только могла.

— Как? Насовсем? — искренне удивился он.

— На выходные, — я уже сама поверила в собственную ложь, но еще не успела придумать, куда это я уезжаю. Вот тут Боря, наконец, подал долгожданную реплику:

— На дачу, наверное…

— Точно! — обрадовалась я.

— А Катенька к нам каждый день обедать ходит с подружкой. В два часа, правда? — решила внести свою лепту барменша.

— Да…

— Ну и славненько! Значит в понедельник в два часа Борис будет здесь с цветами и шоколадом… А вы какой шоколад любите? С наполнителем? — снова заговорил Борин напарник.

— С орехами, — выпалила я, сама себе удивляясь. В жизни не любила сладкое, особенно шоколад. Мой нежданный поклонник возвысился над столиком и исчез в дверном проеме «Трюма». «Неужели за шоколадом?» — искренне удивилась я, все более выходя из кофейно-никотинового оцепенения. Спрятав глаза на дне своей чашки, я невольно прислушивалась к разговору за столиком этой мало понятной мне компании и уже через пару минут выяснила их имена. Борин напарник оказался Сашей, участливую барменшу звали Ольгой, а ее ярко накрашенную подругу — Ларисой. У меня было такое впечатление, что я сплю. По крайней мере, соображала я точно плохо. Но вот Боря опять вбежал в кафе и с какой-то сказочной, да, именно сказочной улыбкой направился ко мне, обалдевшей от кофеина клуше.

— Это вам от нас, — застенчиво пробормотал он, положив рядом со мной ореховый «Фазер», и тут же ретировался за спину напарника.

— Не от нас, а от тебя лично, — поправила Ольга.