Поцелуйный обряд - Анна Вирсова

Ключ осторожно повернулся в замочной скважине и дверь открылась. Свет горел только в прихожей, остальные комнаты были в тени. Девушка сняла обувь и заглянула в комнату справа от неё: отец уже спит. Повесив своё мокрое пальто сушиться, она направилась в комнату, располагавшуюся напротив входной двери. Около окна стоял небольшой стеклянный столик, на котором появился пышный букет одуванчиков. Настя потянулась к нему и вдохнула цветочный аромат. Она невольно улыбнулась и присела за него, разглядывая маленькие солнышки, но уже через минуту её глаза были на мокром месте. Только очень близкие люди знали, как сильно она любит эти цветы. Отец по весне часто приносил такие букеты, ещё жёлтыми, когда они жили в Воронеже. Мама не разделяла её любовь к «сорнякам» и ругалась, когда белый пух разлетался по всему дому. Папа тоже ругался, но вскоре приносил новый букет. Настя переоделась в сухую одежду и наконец-то согрелась. Не смотря на усталость, Настя совсем не хотела спать. Её излюбленное место было на подоконнике в гостиной, откуда открывался красивый вид на город и храм Спаса-на-Крови. Ночами здесь можно думать о чём-то своём в одиночестве, а иногда лить слёзы. Не изменяя привычкам, девушка открыла окно и села в комнате, освещённой лишь одной настенной лампой, прижав колени к груди. Её пустые глаза бесцельно смотрели на улицу. Дождь продолжал лить с новой силой, создавая приятный шум и прохладу.

Её размышления снова вернулись к отцу. Настя считала его человеком с широкой душой и добрым сердцем, он был для неё примером, которого она не могла достичь. Владимир Пугачёв всегда очень внимателен к людям и может заметить даже маленькую скорбь в глазах собеседника и конечно же замечал её в глазах и поведении собственной дочери. До сего времени его попытки поговорить с ней не увенчались успехом. Ей было стыдно. Она боялась разочаровать его. С мамой отношения были куда хуже: из-за недопонимания часто возникали споры на ровном месте, которые отдаляли их друг от друга всё больше и больше. Мама осталась в Воронеже с младшей сестрой-первоклашкой до конца учебного года. Сначала Настя была рада освободиться от её контроля, но со временем по-настоящему заскучала. Она надеялась, что смена обстановки поможет ей прийти в себя, поэтому не думая перевелась на заочное обучение и до сих пор не могла понять хочет ли она вообще продолжать учиться.

В забытьи на окне она провела много времени. Уже выключился свет на улице и должно светать, но из-за туч было по-прежнему темно. Дождь то ослабевал, то вовсе прекращался, то появлялся снова. Она уже замёрзла у открытого окна, но никак не могла заставить себя уйти. Воздух был влажный и свежий, мелкие капельки то и дело падали на неё. Только её рука потянулась, чтобы закрыть окно, как с улицы послышался чей-то голос.

— Миледи.

Девушка вздрогнула и выглянула на улицу. Под её окном стоял высокий молодой человек, было слишком темно, чтобы разглядеть черты его лица. Было видно, что он давно гуляет под дождём: он стоял без зонта с взъерошенной копной волос на голове и в мокрой одежде. Он смотрел на неё и улыбался.

— Вы слишком прекрасна, чтобы грустить у окна в полном одиночестве, думаю улыбка вам идёт куда больше, — продолжил незнакомец приятным и мягким голосом, похожим на кошачье мурлыкание.

Уголки губ девушки невольно подскочили, но она поспешила отвернуться, чтобы он этого не заметил.

— Что вы, милостивый государь, вам не стоило выходить из своих покоев в столь поздний час для такой неожиданной встречи, ваш комплимент мне весьма приятен, но позвольте уточнить, какова цель вашего визита? — сказала она максимально уверенным тоном и ноткой сарказма.

Парень улыбнулся ещё шире, почти засмеялся, и немного наклонил голову.

— Не подскажешь сколько времени? — после небольшой паузы, всё тем же тоном спросил он, подняв глаза.

Она помедлила и пошла за телефоном, лежащим на обеденном столе. Было 3:45. У неё возникла мысль предложить ему зонт. «Он уже промок», — сказал кто-то в голове и с этим она не могла спорить.

— Без пятнадцати четыре, — ответила она подойдя к окну.

— Благодарю, миледи, прошу простить меня за беспокойство, — он слегка поклонился и пошёл дальше.

Настя ещё какое-то время стояла, глядя в открытое окно и пытаясь переварить происшедшее. Её не покидало странное неприятное ощущение, она не могла перестать думать о об этом парне с очаровательной улыбкой. Дождь на улице усилился. «Надо было дать ему зонт», — с сожалением подумала она и наконец закрыла окно и направилась в свою комнату.

*

Даже утром серые тучи не собирались покидать петербуржское небо. В гостиной было достаточно светло, несмотря на погоду: в ней было два больших окна, светлые стены и потолок. Слева от входа располагалась встроенная кухня, справа вдоль стены стояли два белых стеклянных шкафа с фарфоровой посудой, оставшейся от прежних хозяев, между которыми висело большое зеркало. По середине комнаты стоял большой дубовый стол с резными ножками, окружённый похожими по стилю стульями с обивкой. Над столом висела большая люстра похожая на подсвечник. Интерьер этой комнаты, как и всей квартиры в целом, был пропитан духом северной столицы и по своему пафосу отдалённо напоминал Эрмитаж или любой другой исторический музей. Нынешний хозяин квартиры не был поклонником всего изящного и богатого в отличии от представительниц прекрасной части своей семьи.

За столом, обхватив ладонями ещё тёплую чашку с душистым чаем, сидел высокий крепкий мужчина, лет сорока. Его загорелые руки казались неестественно большими по сравнению с хрупким фарфором. Напротив, прислонившись к спинке стула и положив ногу на ногу, сидела светловолосая девушка, перед которой стояла такая же чашка. Они уже около получаса разговаривали о переменчивой погоде, последних событиях, новостях, вкусном чае пока общие темы для разговора не закончились. В воздухе зависла неловкая пауза. Девушка пододвинулась к столу и сделала маленький глоток из своей чашки, после чего нерешительно посмотрела на своего собеседника. Он заметил вопрос, застывший на её лице.

— Дядь Вов… — многозначительно спросила она.

— Да, тётя Ксюша, — усмехнувшись, ответил он.

— Мне нужен совет, — сквозь смешок, но также осторожно сказала девушка.

— Я тебя слушаю, — он отставил чашку и положил на стол руки, изображающие своего рода шпиль.

Такая ситуация не была чем-то необычным по той простой причине, что Ксюша общалась с отцом своей подруги не меньше, чем с ней самой. С самого детства и по сей день она была вхожа в их дом, где никогда не чувствовала себя лишней. Владимир Пугачёв был неоспоримым