Дети - Евгения Яценко

– Юль, не переживай, думаю, Ксюша просто где-то на районе с одноклассницами катается на качелях. Тепло, пятница, – начал успокаивать жену муж.

Такое уже бывало… Только Ксюша всегда звонила родителям со своего мобильного, который для таких целей и был родителями подарен ей к первому сентября.

– У неё телефон не доступен, я звонила ей раз 50! – практически прокричала жена.

– Юля, милая, – возможно, из-за критичности ситуации Артём впервые за несколько месяцев назвал жену милой, – всё будет хорошо, позвони в школу, уточни, когда Ксюша ушла оттуда, а я еду домой. Жди меня дома, сама на поиски не иди.

Артём действительно начал переживать. Телефон у Юли был с хорошей батарей, державшейся несколько суток, старая Нокиа, которую они с Ксюшей подзарядили накануне, а соответственно сесть она – батарейка, не могла.

– Тем более батарейка могла сесть, а телефоны наши Ксюша наизусть не знает, поэтому не может позвонить от подруг, – пытался успокоить жену Артём.

– Может… – вроде успокоилась Юля, – жду тебя.

Юля уже ждала в дверях мужа, когда тот приехал с работы домой. На работе проблем с преждевременным уходом Артёма из офиса не возникало, ибо причина было достаточно уважительной для того, чтобы покинуть рабочее место на час раньше.

– В школе сказали, что Ксюша ушла сразу после последнего урока, – начала тараторить жена, – телефон у неё по-прежнему выключен. В полиции сказали, чтобы я не беспокоилась и позвонила через трое суток!

– Ты звонила в полицию?

– Конечно! Артём, в соседнем доме тоже неделю назад пропал ребёнок – 8-ти летний мальчик, его до сих пор не нашли!

Да, Артём, конечно, помнил об этом, но, как и большинство людей, не предполагал, что что-то подобное может произойти и с его семьёй, поэтому до этого момента не связывал эти два события, даже когда передумывал все варианты причин столь длительного отсутствия его дочери по дороге домой. Мчался Артём на максимально возможной в городских условиях скорости, объезжая пробки по переулкам и дворам, и уже через 15 минут после звонка жены был дома.

– Юля, не думаю, что пропажа соседского ребёнка связана с пропажей нашей Ксюши…

– Не думаешь?! В ближайших больницах и поликлиниках её нет! В моргах тоже! На скорой никто не увозил ни одной подходящей под описание девочки! Что мне ещё думать?!

– Юля, милая, давай успокоимся и пойдём, поищем нашу Ксюшу, – Артём нежно взял Юлю за плечи и заглянул в глаза, – милая, мы найдём её, верь мне, – Артём вложил в свой взгляд всю убедительность, на которую был способен.

Юля начала успокаиваться, возможно, уверенность Артёма этому поспособствовала.

– Где Никита? Он поможет нам искать Ксюшу?

– Никита ушёл гулять.

Помимо видеоигр время Никиты занимало общение с сомнительными друзьями в сомнительных местах. Никита частенько возвращался в одежде, пропитанной запахом сигаретного дыма, и изредка с запахом алкоголя изо рта. По словам Никиты, курили окружающие, а он, конечно, нет, а выпивал он максимум кружку пива, и то не пол-литровую, а обычную кружку для чая у очередного друга в гостях. Родители были не настолько стары, чтобы верить тому, что пытался выдать за правду их сын, и не настолько глупы, чтобы показывать ему своё недоверие, ибо таким образом можно в разы увеличить образовавшуюся пропасть между ними. Так он хотя бы часть правды говорит.

– Не надо никого искать, – послышался голос Никиты в дверях квартиры, которые Артём так и не закрыл, когда пришёл домой, – Ксюша здесь уже.

Из-за спины своего непутёвого брата выглянула Ксюша с виноватой улыбкой на лице.

– Доченька! – воскликнула мама и кинулась обнимать своё чадо, ощупывая его на предмет телесных повреждений.

Юля обнимала Ксюшу, потом отстранялась, выпуская её плеч из рук, вглядывалась в лицо, потом опять обнимала.

Артём повернулся и вопрошающе посмотрел на Никиту. Поняв, что от него требуют объяснений, Никита заговорил своим ломающимся голосом, которого, конечно же, как и все мальчишки его возраста, стеснялся, видимо, поэтому Никита и был молчаливым подростком.

– Мы гуляли по району с ребятами, как увидели Ксюшу с её одноклассницами. Я почему-то решил спросить у неё, знают ли предки, где она.

– Да, – подтвердила Ксюша.

Артём машинально перевёл взгляд на неё, а Юля по-прежнему продолжала свою проверку тела дочери, при этом внимательно слушая сына.

– Я сказала Нику, что у меня телефон сел, – виновато сказала Ксюша. На её глаза начали наворачиваться слёзы, кажется, девочка начала понимать, что натворила, не предупредив родителей о намерении погулять с подружками.

– Заткнись, дай, я договорю! – в обычной манере разговора с младшей сестрёнкой прикрикнул на Ксюшу Никита, на что родители непривычно для подростка не среагировали, им сейчас было не до воспитания сына, – она сказала, что у неё труба села. Ну, я и привёл её домой, вот. Вы же как бы волнуетесь дома, все дела.

– Молодец, сын, – похлопал по плечу своего отпрыска Артём, – ты правильно сделал. Мы места уже себе не находили.

Юля уже во всю начала рыдать обнимаю вернувшуюся домой невредимой дочурку. Артём опустил свои руки жене на плечи и нежно отстранил ту от дочери. Юля, повинуясь рукам своего супруга, отстранилась от дитя и встала, а потом зачем-то обняла Никиту. В минуты возможной потери одного любимого человека мы начинаем с большей силой любить других окружающих любимых людей. Отсюда и нежность Артёма, и покорность Юли.

Артём присел к дочери и тихо спросил, почему та не зашла домой не предупредила родителей о севшем телефоне, и как у неё мог сесть батарея телефона, если они её накануне заряжали.

– Не знаю, пап. Дядя сказал, что телефон сел.

– Какой дядя?! – одновременно и с идентичной тревогой в голосе спросили родители.

– Мы играли с девочками в песочнице… ну, тут рядом… когда к нам подошёл очень высокий и худой дядя, – Юля замолчала, будто боялась выдать некую тайну.

– И? – снова одновременно вопросили родители, только теперь к ним присоединился Никита.

– Он попросил позвонить, я дала ему своей телефон, а он начал звонить, а потом вернул телефон и сказал, что он сел.

– А что ещё говорил дядя?

– Ничего. Сказал – «спасибо», и ушёл. Мам, я никогда не видела таких высоких дядей, – подняла свои большие, невинные глаза дочь на мать.

Юля с тревогой посмотрела на Артёма, тот в свою очередь повернулся на Юлю. Их наполненные тревогой глаза встретились, глаза жены снова начали наполняться слезами.

– Артём, кто это был?

Муж не ответил на этот вопрос. Да, и зачем? Оба супруга знали, что он не имеет ответа.

– Ник, ты его видел? – повернулся отец на своего сына.

– Нет, не было там никого, кроме этой тупицы и её тупых подруг.

– Сам ты тупица и тупой!

– Ксюша, Никита, прекратите! – остановил мелкую перепалку детей их отец.

Подобное общение кровных брата и сестры не было новинкой в этой семье.

– Так, Ксюша, больше никогда не давай неизвестным людям своей телефон, и не разговаривай с ними, – вкрадчиво проговорил отец, по-прежнему державший за плечи по-прежнему стоящую в коридоре их квартиры дочь, – поняла?

– Поняла, – прошептала девочка и два раза кивнула для большей убедительности, что она усвоила папины наставления.

– Давай телефон, я поставлю его на зарядку. А вы разувайтесь, раздевайтесь и идите с мамой мыть руки, а потом ужинать.

– Но, пап, я вообще-то гулял и собирался продолжить, – запротестовал Никита.

– Нет! Гулянок с нашей семьи на сегодня хватит! – таким строгим сын ещё не видел отца.

Артём не прикрикнул на сына, но железные ноты в голосе явно давали понять Никите, что спорить бесполезно, и на любое сопротивление будут предприняты меры, а, возможно, и физическое вмешательство. Артём взял из ручонки дочери телефон и ушёл в комнату. Включив телефон, Артём, как и предполагалось, обнаружил батарею почти полностью заряженной.

Перед тем как выключить прикроватный светильник, муж сказал жене о заряженной батарее. Супруги решили, что с этих пор будут провожать в школу и встречать оттуда свою дочь.

3

Она сделала пару глубоких затяжек и оценивающим взглядом посмотрела на свою жертву. Она всегда выкуривала сигарету, медленно и аккуратно достав её из пачки, прежде, чем преступить к трапезе. Употреблять пищу сразу после её убийства она считала слишком животным поступком, она должна была изучить убитое тело, впитать в себя всю боль, которую тело чувствовало во время умерщвления. Она прокручивала в голове все свои действия во время убийства, помнила крик… нечеловеческий крик жертвы, её глаза, наполненные страхом и ужасом, содрогание этого тела от ударов острым ножом…

Только потом она могла начать вкушать…

Начинала она всегда с голени. Крепкие, натянутые мышцы ног ей нравились больше всего, кожа на голени тонкая и нежная, поэтому не обязательно её срезать и с отвращением отбрасывать в сторону, достаточно её прокусить. Она всегда начинала прокусывать кожу голени с тех участков, где кровеносные сосуды были ближе всего к коже, чтобы кровь стекала по зубам и губам на шею и ниже по обнажённому телу. Она ела, будучи без одежд, так практичней и приятней, не требуется после трапезы отмывать от одежды кровь, но прежде всего ей нравилось быть ближе к жертве, так их не разделяли куски ткани, которые люди носят, дабы прикрыть своё тело от других таких же прикрывающих своё тело людей. Ей самой приходилось облачаться в одежды, чтобы не выделяться из толпы.