Садок судей II - Давид Бурлюк

Жрец

Косы властны чернотой,Взор в реснице голубой,Круг блистает золотой,Локоть взяв двойной длиной.Кто ты,С взором незабудки?Жизнь с тобой шутила шутки.

Рабыня

Твои остроты,Жрец, забавны.Ты и я — мы оба равны:Две священной единицыМы враждующие части,Две враждующие дроби,В взорах розные зеницы,Две, как мир, старинных власти —Берем жезл и правим обе.Ты возник из темноты,Но я более, чем ты:Любезным сделав яд у ртов,Ты к гробам бросил мост цветов.К чему товарищ в час резни?

Жрец

Поостерегися… Не дразни…Зачем смеешься и хохочешь?

Рабыня

Хочешь?Стань палачом,Убей меня, ударь мечом.Рука подняться не дерзает?На части тотчас растерзаетТебя рука детей, внучат —На плечи, руки и куски,И кони дикие умчатТвой труп разодранный в пески.Ах, вороным тем табуномБогиня смерти, гикнув, правит,А труп, растоптан скакуном,Глазами землю окровавит.Ведай, знай: сам бог земнойСхватит бешено копьеИ за честь мою заступится.Ты смеешься надо мной,Я созвучие твое,Но убийцы лезвие,Наказание мое,Ценой страшною окупится.Узнает город ста святош,Пред чем чума есть только грош.Замажешь кровью птичьи гнезда,И станут маком все цветы,И молвят люди, скажут звезды:Был справедливо каран ты.След протянется багровый —То закон вещей суровый.Узнай, что вера — нищета,Когда стою иль я, иль та.Ты, дыхание чумы,Веселишь рабынь мы!С ним же вместе презираюПуть к обещанному раю.Ты хочешь крови и похмелий! —Рабыня я ночных веселий!

Жрец

Довольно,Лживые уста!

Рабыня

Мне больно, больно!Я умираю, я чиста.

Жрец

Она, красива, умерлаВнутри волос златых узла,И, как умершая змея,Дрожат ресницы у нея.Ее окончена стезя,Она мечом убита грубым.Ни жить, ни петь уже нельзя,Плясать, к чужим касаться губам.Меч стал сытым кровью сладкойПолоумной святотатки,Умирающей загадкойТкань вопросов стала краткой.Послушный раб ненужного усилья!Сложи, о, коршун, злые крылья!Иди же в ножны, ты не нужен,Тебя насытил теплый ужин,Напился крови допьяна.Убита та, но где она?Быть может, мести страшный храм?Быть может, здесь, быть может, там?Своих обид не отомстилаИ, умирая, не простила.Не так ли разум умерщвляет,Сверша властительный закон,Побеги страсти молодой?Та, умирая, обещаетВзойти на страстный небосклонВозмездья красною звездой!

Прохожий

Точно кровь главы порожней,Волны хлещут, волны воютНынче громче и тревожней,Скоро пристань воды скроют.И хаты, крытые соломой,Не раз унес могучий вал.Свирельщик так, давно знакомый,Мне ужас гибели играл.Как будто недра раскаленныеЖерл огнедышащей горы,Идут на нас валы зеленые,Как люди, вольны и храбры.Не как прощальное приветствие,Не как сердечное «прости»,Но как военный клич и бедствие,Залились водами пути.Костры горят сторожевыеНа всех священных площадях,И вижу — едут часовыеНа челнах, лодках и конях.Кто безумно, кто жестокоВызвал твой, о, море, гнев?Видно мне чело пророка,Молний брошенный посев.Кто-то в полночь хмурит брови,Чей-то меч блеснул, упав.Зачем, зачем? Ужель скуп к кровиГрад самоубийства и купав?Висит — надеяться не смеем мы —Меж туч прекрасная глава,Покрыта трепетными змеями,Сурова, точно жернова.Смутна, жестока, величава,Плывет глава, несет лицо —В венке темных змей курчавоВосковое змей яйцо.Союз праха и лицаРазрубил удар жестокий,И, в обитель палачаМрачно ринулись потоки.Народ, свой ужас величающий,Пучины рев и звук серчающий,И звезды — тихие свидетелиГробницы зла и добродетели.Город гибнет. Люди с ним.Суша — дно. Последних весть.Море с полчищем своимВсе грозит в безумстве снесть.И вот плывет между созвездий,Волнуясь черными ужами,Лицо отмщенья и возмездий —Глава, отрублена ножами.Повис лик, длинно-восковой,В змей одежде боковой,На лезвии лежит ножа.Клянусь, прекрасная глава —Она глядит, она жива.Свирель морского мятежа,На лезвии ножа лежа,В преддверье судеб рубежа,Глазами тайными дрожа,Где туч и облака межа,Она пучины мести вождь.Кровавых капель мчится дождь.О, призрак прелести во тьме!Царица, равная чуме!Ты жила лишенной чести,Ныне ты — богиня мести.О, ты, тяжелая змеяНад хрупким образом ея, —Отмщенья страшная печатьИ ножен мести рукоять.Змей сноп, глава окровавлённая,Бездна — месть ее зеленая.Под удары мерной греблиПогибает люд живой,И ужей вздыбились стеблиНад висячею главой.О, город, гибель созерцающий,Как на бойнях вол, — спокойно.Валы гремят, как меч бряцающий,Свирели ужаса достойно.Погубят прежние утехиМоря синие доспехи.Блеск, хлещет ливень, свищет градИ тонет, гибнет старый град!Она прической змей колышет,Она возмездья ядом дышит.И тот, кто слушал, слово слышит:«Я жреца мечом разрублена,Тайна жизни им погублена,Тайной гибели я веюУ созвездья Водолея.Мы резвилися и пели, —Вдруг удар меча жреца!Вы живыми быть сумели,Схоронив красу лица.И забыты те, кто выбыли!Ныне вы в преддверье гибели.Как вы смели, как могли выБыть безумными и живы!Кто вы? Что вы? Вы здоровы!Стары прежние основы.Прежде облик восхищения,Ныне я — богиня мщения».Вверху ужей железный сноп,Внизу идет, ревет потоп.Ужасен ветер боевой,Валы несутся, все губя.Жрец, с опущенной головой:«Я знал тебя!»

Рисунок Натальи Гончаровой

Перевертень

Кони, топот, инок,Но не речь, а черен он.Идем, молод, долом меди.Чин зван мечем навзничь.Голод, чем меч долог?Пал, а норов худ и дух ворона лап.А что? Я лав? Воля отча!    Яд, яд, дядя!    Иди, иди!Мороз в узел, лезу взором.Солов зов, воз волос.Колесо. Жалко поклаж. Оселок.Сани, плот и воз, зов и толп и нас.Горд дох, ход дрог.И лежу. Ужели?Зол, гол лог лоз.И к вам и трем сСмерти мавки.

«Помирал морень, моримый морицей…»

Помирал морень, моримый морицейВерен в веримое верицы.Умирал в морильях мореньВерен в вероча верни.Обмирал морея морень.Верен веритвам ВераныПриобмер моряжски мореньВерен верови верязя.

Мария Вечора

Выступы замок простерВ синюю неба пустыню.Холодный востока костерУтра встречает богиню.И тогда-тоЗвон раздался от подков.Бел, как хата,Месяц сотен облаковЛаву видит седоков.И один из них широкоНошей белою взмахнул,И в его ночное окоСам таинственный разгулЗаглянул, из-за мела белых скулНе святые, не святоши,В поздний час несемся мы,Так зачем чураться ношиВ час царицы воплей тьмы!Пусть блестящее, чем светДва блистают черных глазаВ них источники всех бед,В них чумы очаг, зараза.Смелой все же молодежиНет укора, нет отказа!Здравствуй черные два глаза!..Уж! по твердой мостовойИдут взмыленные кони.И опять взмахнул живойНошей мчащийся погони.И кони устало зевают, замучены,Шатаются конские стати.Усы золотые закрученыВождя веселящейся знати.И, вящей породе поспешная дань,Ворота раскрылися настежь.«Раскройся, раскройся, чудесная ткань,Находку волшебную застишь.В руках моих дремлет прекрасная лань!»О эти речи огневыеРучья ночного сонных взоровИ этот снег и пепел выиУзницы белой кружев узоров.Лесной и дикой кошки норов.И, преодолевая странный страх,По широкой взбегает он лестницеИ прячется сам в волосахМолчащей кудесницы.«В холодном сумраке покоя,Где окружили стол скамьи,Узнаю я, судьба какоеДает веселие семьи?»И те отвечают с весельем:«Жестокую правду ты молвил и дело.Дружен урод с подземельем,И входит дворца госпожою красивое тело,Сжигая безумно годаТак было, так будет всегда».«Короткие четверть часаПробуду я наедине.Узнаю, идет ли кудрей тех красаК ранней главы сединеНет, ведро на коромыслеНе коснулося плеча.Кудри длинные повислиТочно звуки скрипачаИ залог для восхищеньяЧуден, нем, закрыв глаза.О добыча похищенья,Тяжкий меч и стрекоза».И те засмеялися дружно.Качаются старою стрелкой часы.Но страх вдруг приходит. Но все же наружноТе всадники крутят, что копья, усы…Охоты прибежища-замкаБогине равна домочадка.Но знаем, но знаем, загадка —Кудрей златоножная рамка.И пышные ходят стаканыВином веселя их досугиОдетые в шлем и кольчугиСмотрели на них великаны.Но что это? Жалобный стон и взволнованный говор,И тела упавшего шум позже стука.Весь дрожа, убегает в молчании поварИ прочь удалился, не выронив звука.И мчатся толпою, недоброе чуя,До двери высокой, дубовой и темной,И плачет товарищ ключ в скважину суяСуровый веселый огромный.На битву идут они к женственным чарам,И дверь отворилась под тяжким ударомСо скрипом, как будто куда-то летя,Грустящее молит и плачет дитя.Где ткань нависала из дуба резнаяБросился первый боец рукопашнойИ тотчас же замер, недоброе знаяЗдесь замер он грозный и страшный.Два или три через мигаПрежних предчуствий раскроется книга.Но зачем в их руках заблистали клинки?Шашек лезвия блещут из каждой руки.Как будто заснувший, лежит общий друг,И на пол стекают из крови озера.А в углу близ стены вся упрек и испугМария Вечора.

Ховун