Отставка. Дело 01. «Убиенные молнией» - Владимир Янковский

Ощущение напоминает предгрозовое – духота, мозги плавятся, пот градом, ветер гонит тучи, пыль поднимается воздушными потоками, напоминающими мини-смерч, все живое ждет очищающего удара молнии, глотка озона и ливня, сметающего все на своем пути. Так и сейчас в Администрации – сотрудники делают вид, что погрязли в работе, а сами клубятся по кабинетам и полунамеками обсуждают необычную активность на самом верху – Хозяин, он же Кремлевский Дедушка, зачастил в последние дни в свой кабинет в Кремле. Туда один за другим вызываются министры-силовики, главы естественных монополий, секретарь Совбеза, а сегодня пресс-служба пригласила руководителей трех общероссийских телеканалов.

Что-то непременно должно произойти в самое ближайшее время. Но что? Константиновский откладывает в сторону который уже по счету вариант аналитической записки, идет в комнату отдыха, ставит чайник, вытаскивает свой огромный черный бокал, заваривает любимый кофе «Якобс» и, смакуя каждый глоток обжигающего напитка, пытается восстановить свою работоспособность. Сквозь неплотно прикрытую дверь доносится зуммер аппарата, связывающего кабинет с приемной. «Подойти? – мучительно рассуждает чиновник, – Но это не прямые линии с Президентом и главой администрации. Остальные пусть подождут…» Он вновь медленными глотками пьет кофе. Между тем по кабинету кто-то прошелся и осторожно замер у двери в комнату отдыха. Это становится интересным. Робкий стук в дверь прервал его размышления.

– Да! – откровенно-раздраженно бросил Константиновский: в его конторе не принято так нагло врываться к начальнику.

– Владислав Вацлавич, простите! – на пороге комнаты отдыха замерла Катя Устинова, его референт, охраняющая доступ к нему от невсегда желанных посителей.

– Катерина?! – возмущенно-вопросительно спрашивает начальник у помощницы.

– Звонил дежурный охранник подъезда вашего дома. С обычной почты, обслуживающей этот участок города, пришла девушка-посыльная с телеграммой на ваше имя. Поскольку ни вас, ни сына ни оказалось, она обратилась за помощью к сотрудникам службы охраны. Дело в том, что телеграмма срочная… – Катя замялась.

– Охрана прочитала? – он решил помочь своей подчиненной и ободряюще улыбнулся.

– Да. Текст следующий: «Воронежа 27.12.1999. 7.31. Москва, Весенняя, 4, кв.36, Константиновскому В. В. = Вчера умерла мама = Юля»…

В глазах потемнело. Жилки на висках застучали. Перед глазами побежали маленькие белые точки, похожие на снег. Вот почему ему не работалось со вчерашнего вечера! Потом утверждайте, что у человека нет предчувствия!

– Кто-нибудь из родственников? – участливо спросила Катерина.

– Бывшая жена. Юля – моя младшая дочь, – объяснил Владислав Вацлавич.

Устинова молчала, не прозносила дежурных фраз типа «Примите мои соболезнования», и за это он был благодарен референту.

– Позвоните в управление делами, попросите мне бронь на вечерний рейс в Воронеж, на утренний я наверняка опаздал. Найдите сына, он должен быть на работе, – необходимые в таких случаях указания Константиновский давал «на автопилоте».

Вопросительно взглянув на шефа – не будет ли еще каких просьб, – Катя молча вышла в приемную. Он попытался связаться с главой администрации, но прямой телефон не отвечал, а референт сообщил, что Главный Администратор у Хозяина. Что же, подождем.

– Владислав Вацлавич, Александр у телефона! – осторожно произнесла Катерина.

– Папа, что случилось? – тревожно начал разговор сын.

– Вечером я улечу в Воронеж, сколько пробуду там – не знаю. Пришла телеграмма от твоей сестры. У нее вчера умерла мама…

– Я полечу с тобой! – перебил сын.

– Не надо. Подумай лучше о том, как мы разместим девушку…

– Сколько ей сейчас лет?

– Летом будет семнадцать. Она заканчивает одиннадцатый класс. С отчимом я ее не оставлю. Буду забирать, – твердо заявил Константиновский.

– Хорошо, я понял. Ты звони мне, если что! – в голосе сына чувствовалась изрядная доля обиды за желание отца полететь в Воронеж одному. Но девочке тяжело после почти четырнадцати лет разлуки увидеть отца, а тут еще папаша ни один нагрянет, а со старшим братом. У девочки и так горе, зачем дополнительные стрессы?

Встрепенулся прямой аппарат Главы Администрации.

– Искал, Владислав Вацлавич? – пророкотал в трубке его характерный начальственный басок.

– Мне нужен отпуск за свой счет до конца недели. Пришла телеграмма из Воронежа, вчера умерла бывшая жена, там осталась одна младшая дочь. Надо лететь, помогать, забирать ребенка, она хоть и взрослая почти, одиннадцатый класс заканчивает, но с отчимом я не собираюсь ее оставлять, – объяснил ситуацию начальник информационно-аналитического Управления.

– Вопросов нет. Про без содержания ты загнул, я сейчас издам распоряжение о твоей командировке в Воронеж и позвоню тамошнему губернатору, пусть встретят и помогут, как положено, – пообещал Главный Администратор.

– Спасибо! – поблагодарил Константиновский.

– Да за что? У каждого такое может случиться. У меня только наоборот, старшая дочь с матерью осталась жить, а во втором браке сын, да ты знаешь. Не забудь поручить заму довести до ума аналитическую записку…

Заскочив днем домой, Владислав наскоро собрал дорожный кейс, бросив туда пару рубашек, темную и светлую, спортивный костюм, смену белья, тапочки, взял кредитную карточку, наличку, что нашлась в доме – любые похороны требуют много средств. По дороге в аэропорт и потом, в самолете, вспоминал всю свою жизнь. Он родился в Ташкенте еще при Сталине, в школу пошел при Хрущеве, университет закончил при Брежневе. Самое памятное воспоминание из школьной жизни – как пацаном-пятиклашкой вместе с другими мальчишками расстрелял алюминивыми скобками портрет вождя мирового пролетариата Владимира Ленина, висевший над доской в классе – кабинетной системы тогда еще не было, наоборот, учителя ходили к детям. Бедную классную взгрели по партийной линии, а виновников заставили сброситься на новый портрет. На их беду великого вождя в книжных магазинах не оказалось – дефицит, и ничего смешного! – пришлось покупать и вешать великого «кукурузника» Никиту Хрущева. В славном пионерском детстве Константиновский был политсектором, портрет шел по его «ведомству», именно ему тогда пришлось решать поменять «шило на мыло», а буквально через пару дней (шел октябрь 1964-го) Никиту Сергеевича сняли со всех занимаемых постов. Портрет директор школы убрал. Для юного Константиновского этот случай стал первым уроком необходимости тщательного анализа и прогнозирования ситуаций.

Дальше – комсомольская юность, секретарство в школе, бюро райкома – небывалый случай: школьник – член бюро, а в конце десятого класса, выступая на районном собрании выпускников, Владислав познакомился с Лидой Беляевой из соседней школы. Они встречались три года, учась в одном универстете – она на историческом, он – на факультете журналистики, пока наконец не решились пожениться. Свадьба была веселая, гуляла ведь в основном молодежь, сразу две студенческие группы.

По молодости они были не очень искушены в вопросах планирования семьи, поэтому на четвертом курсе, в 1973-ем, родился сын, его Саша… Почему я употребил местоимение в единственном числе – «его», а не «их»? Лидушка, его хохотушка, единственная и неповторимая, умерла при родах. То был самый страшный день в еще короткой жизни Константиновского. Привез Лиду в роддом ночью, ближе к полуночи, его отправили домой, заверив, что все в порядке и нечего маяться до утра. Утром с авоськой, полной молочных продуктов, Владислав спокойно явился в роддом, увидел информацию на стенде – «Лидия Константиновская, мальчик, 3500 г.», но, когда попытался сдать передачу, его почему-то сразу же проводили к главному врачу.

Дородный мужчина в белом халате сорока с небольшим лет (ему тогда он показался стариком), Виктор Михайлович Табаков – анкетные данные главного до сих пор в памяти чиновника, – на выбор предложив юноше корвалол или коньяк, повинился за врачебный прокол – Лида умерла от сильного кровотечения…

Неизвестно, как бы он выжил, если бы не младенец и родители Лиды – мать Константиновского к тому времени переехала в Москву, повторно выйдя замуж за офицера-десантника – отца своего Владислав не помнил, родители разошлись, когда сыну было года четыре от роду. Константиновский-старший погиб в конце семидесятых в Алма-Ате. Он работал в уголовном розыске МВД Казахстана и при задержании опасных преступником машина, где сидели опера, врезалась в железнодорожный состав на переезде – бандиты успели проскочить под самым «носом» локомотива, а милицейскому «газику» это не удалось.

Сашу вынянчила бабушка Лиды и ее мама, теща Владислава. Им двоим он обязан до конца своих дней. Один Константиновский куковал семь лет, пока Санька подрос и пошел в школу. Только тогда он решился на сумасшедший поступок – повторный брак. Почему сумасшедший? В 1980-ом, году московской олимпиады, Владиславу исполнилось уже двадцать девять, а невесте, Ольге Сидоровой, всего девятнадцать. Это сейчас никого не удивишь двадцати – тридцатилетней разницой в возрасте жениха и невесты, а в конце семидесятых его поступок казался действительно смелым. Бывшая теща, мама Лиды, Людмила Николаевна, к тому времени вышла на пенсию, сама благословила зятя на брак, заявив, что память о дочери священна, но жить-то мужику надо… В душе она не совсем одобряла выбор зятя, но возражать благоразумно не стала.