Поэзия даосских мастеров: духовность и вдохновение - Master Fei

строке. Русский поэт не обращает на это принципиального внимания, сколько предлогов, сколько существительных и т. д. Здесь же важно… пять иероглифов. Ни больше ни меньше.«Думы в тихую ночь» Ли Бай

Оригинал:

《静夜思》李白

床前明月光疑是地上霜舉頭望明月低頭思故鄉

Перевод автора (почти пословный):

«Пред кроватью ясной луны свет,На земле подобно инея след,Подняв голову, увижу полную луну,Опустив, по родному дому взгрущу».

Комментарий. Здесь в некоторой степени соблюдается правило «пятисловия» (五言), то есть по пять слов в строчке. Хотя, разумеется, это даже близко не передает ритмику оригинального китайского текста. Просто вглядитесь, как красиво и изящно выглядит идеальная геометрическая симметрия этого произведения на китайском. Изящество простоты, геометрической четкости и в то же самое время бездонная глубина каждого иероглифа. Простота и глубина.

В переводе Ильи Ерошенкова оно же звучит так:

«И, начинаясь у моей постели, уходит в небо, словно иней, белой луны дорожка – прямо в синеву.

И глядя вверх, луною очарован, я опускаю взгляд и будто снова оказываюсь дома – наяву».

Перевод Леонида Сторча:

«Перед моим окном белеет,Плывет луна,Как будто инеем покрылаВесь пол она.Я вверх смотрю на серебро,На это небоИ вспоминаю дом, где яТак долго не был».

Перевод советского поэта Александра Гитовича:

«У самой моей постели легла от луны дорожка,А может быть, это иней – я сам хорошо не знаю.Я голову поднимаю, гляжу на луну в окошко.Я голову опускаю и родину вспоминаю».

Перевод Бoриса Мещерякова:

«Лег у постели ясный ли лунный свет?Иней ли белый – осени первый след?Взор поднимаю – полной пленясь луной.Взор опускаю – вспомнив про дом родной».

Перевод Юлиана Щуцкого, довоенного китаиста, автора «Антологии китайской лирики 7–9 вв.»:

«В изголовии ложаСияет, светлеет луна.Показалась похожейНа иней упавший она.Посмотрел на луну я,Лицо к небесам обратив,И припомнил роднуюСтрану я, лицо опустив».

Как можно заметить, сюжет везде похож. Но вот художественная форма необычайно разная. Как же так получается? Ведь такое простое стихотворение. Всего четыре строчки по пять иероглифов. И такие разные переложения на русский язык.

Дословный перевод каждого из двадцати этих иероглифов следующий:

床 – «кровать». 前 – «перед». 明 – «ясная». 月 – «луна». 光 – «свет».

疑 – «кажется». 是 – «является». 地 – «земля». 上 – «на». 霜 – «иней».

舉 – «поднять». 頭 – «голову». 望 – «смотреть». 明 – «ясная». 月 – «луна».

低 – «опустить». 頭 – «голову». 思 – «думать о…». 故 – «родные». 鄉 – «места».

А как бы это стихотворение перевели лично Вы, читатель?

Возможен ли вообще какой-либо «правильный» перевод поэзии и высоко образных текстов? Автор считает, что нет. Любой перевод есть лишь отражение изначального стихотворения в сознании автора. Многие смысловые поля китайских слов абсолютно отличаются от русских. Бесчисленное количество нюансов и оттенков смысла абсолютно непередаваемы.

К примеру, вот в русском языке: птица «сидит» на ветке, но сделай из нее чучело, и оно уже будет «стоять» на столе. Ложка на столе «лежит», а тарелка «стоит». Но окажись тарелка в раковине, так она тут же начинает там «лежать».

Русское слово «готовить» имеет широкое поле значений. В английском, к примеру, «готовить еду» – cook. «Готовить ребенка к поездке» (подготавливать) – prepare. «Готовить домашнее задание» – do.

На китайском языке: к примеру, 张 (zhang) – это слово для определения как листа бумаги, так и стола. Почему? А для носителя китайской культуры это очевидно. Ибо смысловое поле данного термина охватывает плоские предметы. Такие как стол или лист бумаги. А еще это фамилия. А еще «натягивать лук» (张弧), «сжимать кулаки» (张拳), «раскрывать глаза» (张目), «устраивать банкет» (张宴) и т. д. Огромное смысловое поле, охватывающее то, что с вашей точки зрения «нелогично» и не должно охватываться.

Как передать эти оттенки смысла на другой язык? Возможно ли это вообще?

Посему нижеизложенные стихи великих даосских мастеров есть лишь видение автора с его скромными комментариями.

«Одиноко пью под луной» Ли Бай

Каждый даос занимается творчеством. И не потому, что этого предписывает Учение. Но потому, что такова его внутренняя природа. Природа Творца. Кто-то выражает себя в каллиграфии, кто-то – в музицировании, кто-то – в изобразительном искусстве… Великим даосом, постигшим высочайшие высоты поэтического искусства был Ли Бай, известный также, как «отшельник синего лотоса» (青莲居士). Называемый также «бессмертным сошедшим в бренный мир» (谪仙人). А потомками почтенно именуемый «бессмертный поэт»[2] (诗仙). Воистину дар его необычаен. Дар, что есть у каждого. В глубине души находится неиссякаемый источник творчества. Постижение этого Источника и есть Путь.

Оригинал:

《月下独酌》

花间—壶酒独酌无相亲举杯邀明月对影成三人月既不解饮影徒随我身暂伴月将影行乐须及春我歌月徘徊我舞影零乱醒时同交欢醉后各分散永结无情游相期邈云汉

Перевод:

Среди цветов один кувшин вина,Нет близких рядом, пью один.Я жестом пригласил луну, и вот она пришла,Втроем, с луной и тенью, посидим.Не в силах луна напиться сполна,За мной следует тень, шевельнусь я едва.Раз тень и луна в компаньоны мне дана,Веселье продолжается, покуда не придет весна.Я пою, и луна мне вторит,Я танцую, и тень хаотично бежит.Пока в сознании, вместе мы веселы,Но каждый сам по себе, когда уже пьяны.Беззаботными странствиями навечно связаны мы,Договором о встрече на Млечном Пути.

Патриарх Люй Дунбинь

Один из самых известных даосских патриархов – великий мастер Люй Дунбинь, именуемый также Люй Янь. Он был выдающимся алхимиком и магом; отшельником и развратником; дисциплинированным мастером внутренней культивации и беззаботным странником и поэтом. Он был всем, ибо обрел бесформенность (无形). И, став подобным воде, что наполняя кувшин приобретает форму кувшина, превзошел все формы, вышел за пределы обыденности в сферу сокровенного. Таков был патриарх Люй.

«Луна у западной реки» Люй Дунбинь

Оригинал:

西江月" 吕岩落日数声啼鸟香风满路吹花道人邀我煮新茶荡涤胸中潇洒世事不堪回首梦魂犹绕天涯凤停桥畔即吾家管甚月明今夜

Перевод:

На закате птиц пения звуки слышны,Ветер наполнил ароматом путь, всколыхнув цветы,Даос меня свежего чая испить пригласил,Очистив душу от волненья, свободу подарил.От дел мирской пыли очистилась душа,В экстазе на краю небес кружится она,Феникс у дома моего сел на краю моста,Пусть этой ночью светит яркая Луна.«Шестисложный стих» Люй Дунбинь

По шесть иероглифов в строчке.

Оригинал:

六言

春暖群花半开逍遥石上徘徊独携玉律丹诀闲踏青莎碧苔古洞眠来九载流霞饮几千杯逢人莫话他事笑指白云去来

Перевод:

Наступила весна, цветы почти раскрылись.В беззаботных скитаниях[3] среди скал брожу.С собой лишь нефритовая флейта да рецепт эликсира[4].Свободно ступаю по траве и нефритовому мху.В древних пещерах я глубоко сплю.Испил уже бессмертного нектара[5] тысячи пиал.Встречая людей, я ни о чем не говорю.Смеюсь лишь и указываю на белые облака[6].

Чжан Юнь

Чжан Юнь (張氳) – танский даос (653–745), также известный как отшельник с горы Гушэ-шань (姑射山). 15 лет практиковал в пещере, занимаясь внутренней алхимией. Прожил 92 года. При императрице У был приглашен ко двору, но отказался от придворной жизни, следуя принципу самоестественности (自然) и идеалу отшельнического уединения.

Также в седьмой год правления императора Сюаньцзуна под девизом Кай-юань (713) повторно был приглашен ко двору. Но отказал уже новому императору и вернулся в горы.

О великом мастере Чжан Юне известно крайне мало. И это одно из немногих стихотворений, которое дошло до наших дней. Он «странствовал с облаками», радовался жизни и был свободен как ветер.

«Три стиха, написанные во хмелю»

Оригинал:

醉吟三首

去岁无田种，今春乏酒材。从他花鸟笑，佯醉卧楼台。下调无人睬，高心又被瞋。不知时俗意，教我若为人。入市非求利，过朝不为名。有时随俗物，相伴且营营。

Перевод:

В