Дама с чужими собачками - Островская Екатерина

– Так только одна у нас такая – Варвара Краснова – нынешняя владелица ресторана «Вертолет», который мы с тобой в былые времена посещали. Но только сейчас это заведение не такое солидное, теперь оно как молодежный клуб работает. Краснову сейчас между собой называют Варвара-Краса.

– Симпатичная?

– Я бы не сказал. Хотя на любителя. В прежние времена ее звали Варька Лопата. Она же карманницей была. А «лопата» или «лопатник» на жаргоне означает…

– Кошелек, – поторопил друга Кудеяров. – Ты говоришь: сейчас она владеет популярным в прежние времена рестораном. И что слышно про это заведение?

– Болтают всякое. И то, что там наркоманы тусуются, дежурные проститутки за стойкой, официанты обсчитывают и алкоголя в коктейли не доливают. Но заведение проверяли, в том числе и я принимал участие, но ничего такого… Девочки за стойкой присутствуют, разумеется, но у нее же ценник на лбу на обозначен, а контрольные закупки мы не делали… С Варварой я лично беседовал пару раз, интересовался, кто ее крышует, но узнал лишь, что она и сама за себя постоять может. Варе сейчас под пятьдесят, выглядит лет на сорок. Не замужем, но жила некоторое время с парнем лет на пятнадцать младше себя. Или даже на двадцать. Потом его выперла. Свидетели рассказали, как она вытаскивала его из машины… То есть не она лично, а человек из ее клуба вытащил несчастного, и Варя уже сама обработала его по полной. А тот паренек на вид не слабак. Краснова его уже на земле ногами добила.

– В каком смысле? – не понял Кудеяров. – До смерти?

– Нет, конечно, до отключки. Но он сам потом встал, какие-то сердобольные бабульки мимо проходили, помогли ему дойти до нашего медцентра. Ну а потом его никто не видел больше.

– Разберись с этим, – попросил Павел и добавил: – И еще: не особенно распространяйся, что я здесь.

Они вышли вдвоем, и Францев увидел черный «Ауди Q7».

– Это твой? – удивился он.

– Служебный. У меня личная «Хонда» была, если ты помнишь, но почти год назад ее мне взорвали. И начальство решило как-то компенсировать.

– Взорвали? – не поверил Николай. – А ты где был?

– Рядом стоял. Потом бабахнуло, и меня метров на семь отбросило. Повезло, что не на асфальт, а на газон. Если бы припарковался на это место, но в другую сторону, то могло бы отбросить как раз на трассу под поток машин. Но я и без того целый месяц в госпитале валялся.

– И кто это сделал?

– Кто сделал, не так важно, но заказчика взяли. В один прекрасный момент он вдруг стал владельцем крупного градообразующего предприятия. Бывшие владельцы пытались добиться справедливости, но стали вдруг умирать один за другим. А те, кто хотел жить, отказались от своих претензий. Кроме того, на стороне нового хозяина – человека с криминальным прошлым – вдруг оказались и местная власть, и местные правоохранительные органы.

Павел открыл дверь, и Францев заглянул в салон.

– Какая красота! – восхитился он. – А какой запах! Дашь покататься?

– Да хоть сейчас садись за руль.

– Сейчас не могу, – вздохнул участковый, – сейчас у меня дела.

Кудеяров сел за руль и уехал, а Николай вернулся к своему рабочему столу, опустился в красное кожаное кресло, в спинку которого был встроен массажер, выдохнул, выдвинул ящик стола и посмотрел на фляжку с виски, преподнесенную ему пару недель назад на День милиции главой поселковой администрации, вздохнул и задвинул ящик. Было очень обидно. А как не обидеться, когда друг разговаривал с ним как с дураком, расспрашивал, хотя сам наверняка знал гораздо больше, чем он, рядовой участковый. Впрочем, конечно, далеко не рядовой.

Францев еще раз оглядел свой кабинет и вспомнил, каким он был несколько лет назад: выцветшие обои, продавленный диван для посетителей, на котором приходилось порой спать, когда в соседней комнатке, считавшейся его жилплощадью, оставались ночевать друзья после вечерних посиделок. Когда-то здесь стоял еще ободранный холодильник, постоянно дребезжавший с такой оглушительной злобой, что приходилось его пинать ногой, чтобы он притих хоть на пару минут. А сейчас на том же месте стоит, сверкая черной зеркальной дверью, двухметровый красавец.

Подполковник достал мобильный, размышляя, кому бы позвонить. А потом положил телефон на стол. Снова выдвинул ящик, посмотрел на фляжку. В голову пробиралась какая-то песня или стихотворение – мелодия подзабылась, но слова вспомнились отчетливо, и Николай произнес их громко, сбрасывая с себя напряжение и обиду:

И тебе в вечернем синем мраке

Часто видится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

За окном послышался звук двигателя подъехавшего автомобиля. Не прошло и минуты, как отворилась дверь и в кабинет вошел Кудеяров.

– Вернулся, чтобы извиниться.

– За что? – изобразил непонимание Францев.

– За разговор. Я надеялся, что ты знаешь больше, чем следствие. Так что прости. А вечером мы обязательно посидим и на все темы с тобой поговорим. А что касается тех следов, которые сбили с толку не только тебя, но и следователя Карпова, – тут все просто. Просто убийца надел обувь хозяйки и ушел спиной вперед. Хотя, может, он ушел в своей обуви, а в этом случае он невысокого роста или и вовсе женщина. Но ясно одно, что убийца пришел до начала снегопада, а ушел после того, как он закончился. Судя по моменту наступления смерти гражданки Черноудовой и по приблизительному времени прекращения снегопада, прошло около часа. Что делал в это время убийца в доме? Ты же сам видел при первичном осмотре помещений, что следов разгрома и поисков чего-либо – денег, драгоценностей – нет.

– Не обнаружил, – подтвердил Николай, – потому что все было прибрано.

– А если убийца ничего не искал, то он очень хладнокровен и выдержан. Остаться на месте преступления и ничего не делать – немного странно…

– Мне кажется, что он выпивал, – вдруг догадался Николай, – на кухонной столешнице стояла пустая бутылка виски, а в мойке два стакана. Но отпечатков пальцев не было: ни на бутылке, ни на стаканах, как и на ручке входной двери. Убийца не просто хладнокровный и спокойный, как ты заметил, – он еще и опытная тварь: сам подумай – убил, допил виски, надел ботики и утопал спиной вперед, чтобы никто не сомневался, что кто-то вошел внутрь и не выходил. Местный следком в полном недоумении.

– Следователь Карпов, чтобы не мучиться догадками по поводу направления следов и закрыть дело, высказал предположение, что Алевтина Черногудова убила себя сама, а то, что на орудии убийства не было никаких отпечатков, объяснил предположением, что их могли слизать собаки. Узнав о таком выводе, я и решил приехать. Ведь это мой район… То есть наш. Так что работаем вместе, Коля.

Францев поднялся со своего кресла почти стремительно и выпалил громко:

– Всегда готов!

– Тогда потряси аккуратно эту Варвару-Красу и на своих информаторов надави – пусть побегают: наверняка кто-то что-то знает. Должен знать. Я дело изучал: так вот, в телефоне убитой контактов более трех сотен, и это только те, с кем она общалась довольно часто. А я направляюсь в поселок: у нас там с тобой есть две очень наблюдательные помощницы.

– Люба с Виолеттой? – переспросил Николай. – Но я же с ними беседовал сразу же, и они ничего не знают. Единственное, что может помочь, – то, что именно Люба, которая, как ты помнишь, замужем за банкиром Гуревичем, обнаружила тело.

– Тогда обе, может, и не знали ничего, но, учитывая их активность, могли что-нибудь разведать. Проверь!

Францев кивнул и поинтересовался без всякой надежды:

– Может, пообедаем сначала?

Но, увидев лицо друга, тут же изменил свое предложение:

– Тогда хоть поужинаем у нас?

– Подумаю, – кивнул Павел.

Ничего не сказал больше, повернулся и вышел из кабинета участкового.

«А может, он приехал не по нашему делу, – подумал Николай, – убийство дамы с собачками – прикрытие, чтобы начальство отпустило. Наверняка у него встреча с Мариной [2]. Сколько же длятся их отношения? Года четыре или около того. Неужели на сей раз решили пожениться?»