Уилт Непредсказуемый - Том Шарп

– Вот это лучше всего! Тут тебе и вкусно поесть, и мягко поспать…

– Тебе – может быть. А у меня не вышло. Саманта сподобилась нагадить в биде. Часа в два ночи чую – воняет… Все, давай о чем-нибудь другом!

Они зашли в пивную «Свин в мешке» и заказали по кружке пива.

– А как же, все мужики эгоисты, – говорила Мэвис Моттрэм, сидя на кухне у Евы. – Вот мой Патрик. Редко ведь придет домой раньше восьми. Зато отговорка у него всегда готова: в университете, мол, задержался. Как же, в университете! Небось у студентки зачет в постели принимал. Да я не против, ради Бога. Я ему так и сказала вчера: «Бегаешь за другими бабами – дело твое! Но знай: я не буду смотреть на твои штучки сложа руки! Каждый делает что хочет!»

– А он что? – Утюг с отпаривателем зашипел, и Ева принялась гладить платьица близняшек.

– Сморозил какую-то глупость типа «Моя штучка любит, когда руками». Мужичье наглое! С ними без толку разговаривать!

– А мне иногда хочется, чтоб Генри был чуть-чуть понаглее… поживее, что ли. Он и раньше спал на ходу, а теперь пока доковыляет с работы, так вообще будто тряпочный. Оно и понятно, километров десять идти.

– Ой ли… В тихом омуте…

– Что ты! Какой там омут! Как девочки родились, он стал серьезнее.

– А ты спросила себя, с чего это вдруг?

– Не то, что ты думаешь… Просто он очень заботливый. Просыпается в семь утра, приносит чай в постель, а вечером всегда готовит мне витаминный молочный напиток.

– Вот если б мой Патрик такое отмочил, я бы сразу почуяла неладное. Неспроста все это.

– Спроста-неспроста, а Генри ведет себя как обычно. Он очень добрый. Вот только иногда за себя постоять не может. Говорит, мол, пятеро женщин в семье. Совсем его затыркали.

– А будет шестеро, если ты пустишь в дом квартирантку.

– Ну, не совсем квартирантку. Ирмгард будет просто жить у нас в мансарде, а в свободное время обещает помогать по дому.

– Помогать будет? Тебе надо с семьей Кроттки поговорить. Они к себе финку взяли. Так она до обеда дрыхла и жрала за пятерых. В общем, чуть их по миру не пустила.

– Финны – они такие, – согласилась Ева, – а Ирмгард – немка. Я с ней познакомилась во время одной из акций протеста. Тогда еще собрали почти сто двадцать фунтов в пользу угнетенных тупамарос1.

– А я думала, в Аргентине больше нет никаких тупамарос. Их вроде всех поубивали.

– Кое-кто успел удрать. Как бы там ни было, я сказала мисс Мюллер, что мы сдаем мансарду. Ну, она очень просила сдать именно ей. Готовить себе еду, и всякое такое прочее она будет сама.

– Ты выяснила, что значит «всякое такое прочее»?

– Ну, она собирается учиться, обожает гимнастику…

– Ну, а Генри что думает? – добралась Мэвис до самого главного.

– Я еще ничего не говорила. Ты же знаешь, он терпеть не может в доме посторонних. Главное, пусть не мозолит ему глаза и вечерами сидит у себя…

– Дорогуша, – в голосе Мэвис прозвучала искренняя озабоченность, – меня это, конечно, не касается, но, по-моему, ты несколько искушаешь судьбу.

– Но почему? Смотри, как здорово! Она без нас и за детьми присмотрит, и прибраться поможет – дом-то огромный, да и мансарда пустует.

– Теперь пустовать не будет. Представь: по дому шляются всякие типы, орет магнитофон. А он у нее наверняка есть, вот увидишь!

– Ну и пусть, нам не помешает. Я тут заказала ковровые покрытия. Вообще никаких звуков не пропускают. Лично проверяла.

– Ну, если бы она жила у нас, я была бы не прочь послушать, о чем они с Патриком шепчутся.

– Ты вроде сказала, Патрик может делать что угодно.

– Да, но не при мне же. Пожалуйста, пусть развлекается на стороне, а дома… Пусть попробует только, Казанова несчастный! Я ему устрою!

– Генри совсем другой. Пожалуй, он ее даже не заметит, – в голосе Евы зазвучала гордость за мужа, – я ей сказала, что Генри очень спокойный и домашний, а тишина и уют – это то, что ей нужно.

"Бедная мисс Мюллер, – думала Мэвис, допивая кофе, – найдешь ты здесь тишину и уют… Ева с детками такие концерты закатывают!

Мэвис собралась уходить.

– Все-таки присматривай за Генри, – посоветовала она. – Может, он и не такой, как Патрик, но все равно. Мужикам доверяй, но проверяй. А насчет иностранцев скажу так: они сюда не только учиться приезжают.

Мэвис села в машину и поехала домой. И откуда у нее такая дурацкая доверчивость, удивлялась она по дороге.

Вообще-то Уилты всегда были не от мира сего. Однако, с тех пор как они поселились на Веллингтон-роуд, Ева стала меньше прислушиваться к Мэвис. Прошли те времена, когда Ева занималась под ее руководством аранжировкой цветов, и теперь Мэвис явно ревновала. С другой стороны, Уилты живут на Веллингтон-роуд, место весьма престижное в Ипфорде, а значит, дружить с ними – дело полезное.

На повороте к Регал-Гарденс Мэвис осветила фарами Уилта и окликнула его. Уилт задумчиво прошагал мимо.

В голове у Уилта, как всегда, роились мрачные и туманные мысли. Он сам не знал почему, и от этого мысли мрачнели и затуманивались еще больше. Игра воображения вызывала неистовый вихрь удивительно странных образов. Состояние Уилта можно было объяснить лишь отчасти. Его не радовали работа, жена – динамо-машина; не нравился тот дух, что царил на Веллингтон-роуд. Здесь каждый второй – большая научная шишка. И зарабатывает побольше его. Уже достаточно для того, чтобы быть недовольным. Но главное, его не отпускала мысль, что сама жизнь не имеет никакого смысла. «Что такое я по сравнению с бесконечной Вселенной с ее великим хаосом, который наверняка имеет какой-то сокровенный смысл… Но мне не дано постичь его во веки веков». А еще Уилт думал, почему материальный прогресс столь опустошителен для человеческой души, и, как всегда, не нашел ответа. Зато пришел к выводу, что пиво натощак пить не следует. Одно утешало: в последнее время Ева ударилась в Экологическое садоводство, а значит, можно ожидать что-нибудь приличное на ужин. Да и девчонки уже, наверное, спать легли. Только бы эти паршивки не проснулись ночью. С содроганием Уилт вспоминал то время, когда близняшки сосали материнскую грудь. Тогда редкая ночь проходила спокойно. Зато теперь все позади, и его сон никто не тревожит. Правда, иногда Саманта гуляет во сне по комнате, а Пенелопа мочится в постель, но это мелочи.

Когда Уилт миновал аллею на Веллингтонроуд и приближался к дому, то почуял аромат рагу с овощами и… заметно повеселел.

2

На следующее утро настроение у него было довольно мрачное. «И как я сразу не догадался, что она это рагу неспроста приготовила. Хотела меня задобрить, а уж потом огорошить, – бормотал он, направляясь в Гуманитех. – Сдать комнату неизвестно кому, это же надо додуматься!» Этого Уилт боялся с тех пор, как они купили дом. До поры до времени Еве было некогда. Сначала она возилась с садом, потом искала целебные травы. Затем опробовала новомодные методы воспитания детей, перекраивала на новый лад кухню и переклеивала обои. Уилт было подумал, что про мансарду она забыла. Ан нет! Втихаря нашла квартирантку и молчок! Ну, надо же, черт возьми! Клюнул на это рагу, как карась на мотыля. Ева, когда захочет, здорово готовит. Уилт уже приканчивал вторую порцию рагу и бутылку своего лучшего бургундского, когда на него обрушились новости. Поначалу он даже не понял, о чем речь.

– Чего-чего? – тупо переспросил он. – Сдала мансарду одной немке, повторила Ева. – За пятнадцать фунтов в неделю. Тишину и порядок гарантирует. Ты ее даже не заметишь.

– Держи карман шире! Заведет себе кучу любовников, они будут шнырять здесь по ночам, весь дом провоняет жареными сардельками. Немцы только их и едят.

– Ничего не провоняет. У нее на кухне отличная вытяжка. А мальчиков пусть приводит, если они будут примерно вести себя.

– Отлично! Покажи мне хоть одного примерного «мальчика», и я тебе приведу верблюда с четырьмя горбами.

– Это не верблюд, а дромедар называется. – Ева применила свою излюбленную тактику запудривания мозгов, от чего у Уилта обычно ехала крыша и он начинал отчаянно спорить. Но сейчас фокус не удался.

– Правильно, дромедар, – подхватил Уилт. – С двумя ногами! Значит, по-твоему, я буду спокойно лежать и слушать, как прямо над головой мандрадер усатый по койке скачет?

– Не мандрадер, а дромедар, – поправила его Ева, – вечно ты все путаешь.

– Ну и хрен с ним! – прорычал Уилт. – Я знал, что так будет, еще когда твоя преподобная тетка преставилась и оставила наследство, а ты купила этот постоялый двор. Знал я, знал, что ночлежку здесь откроют!

– И совсем не ночлежку! И вообще Мэвис говорит, что раньше семьи были крупные, а невзгоды мелкие.

– Мэвис ли не знать! Ее Патрик только и делал, что приумножал чужие семьи.

– А Мэвис предупредила, что больше его выходки не потерпит.

– А я предупреждаю тебя, – сказал Уилт, – Малейший скрип кровати, звон рюмки, гитарный аккорд или смешок на лестнице, я сюда таких квартирантов наведу, что твоя мисс Шикельгрубер отсюда пулей вылетит!