Второе я - я - Сергей Снегов

   - Ты отстоял Добро?..

   Тарас, подставив лицо льющемуся на него свету, горделиво расправил плечи:

   - Знамо дело, Отец: мы тогда дали отпор Злу. Жадной москальской Импэрии Зла. Мы победили Зло!

   - Хорошо! - засмеялся старик, немного лукаво, и словно тёплый лучик зажёгся у Тараса в груди. Тарас тоже засмеялся в ответ: его переполнило счастье. - А ты уверен, что они - зло?

   Тарас остолбенел от изумления. Лучик в сердце мгновенно угас.

   - Знамо, зло! - после минутного замешательства, наконец, смог вымолвить он. - Москали же - самое страшное зло в истории! Ведь сто миллионов загнобили коммунисты клятые!

   Тарас удивлённо моргал, будто при нём всерьёз сказали, что дважды два - не четыре.

   Молодой ласково улыбнулся:

   - Ты слишком доверчив; нельзя так легко верить злобным языкам. Поверь, люди обычно гораздо лучше, чем рассказывают их враги.

   От улыбки молодого на Тараса накатила новая волна счастья: он вдруг ощутил в себе любовь - могучую, всеподчиняющую, очень добрую и светлую. Любовь не нуждалась ни в чём, она просто переполняла его сердце и свободно изливалась вокруг, как свет маленького горячего солнца в груди. Тарас, захваченный новым чувством, стоял в сладостном оцепенении, пока не вспомнил, о чём речь.

   Он недоуменно округлил глаза.

   - Отец... Они же антихристы, безбожники! Голодомор!..

   От воспоминания о москалях любовь вдруг исчезла - словно холодный ветер её сдул. В самом деле, не транжирить же драгоценную любовь на мучителей-москалей?!

   Старик тем временем продолжал:

   - Но пусть. Коммунисты - дело прошлое. Что же ты имеешь против нынешних русских?

   Тарас легкомысленно пожал плечами:

   - Так они ж наследники! Они хотят отнять нашу свободу и незалежность!

   Собственные слова почему-то показались ему какими-то неправильными. То ли недостаточно убедительными, то ли неважными - и он крепко задумался, наморщив лоб и подёргивая оселедец. Наконец, нужные слова сыскались:

   - Они хотят нас вернуть в рабство!

   - В рабство? - удивился молодой. - Ты преувеличиваешь. У них своя правда - и она в том, что рабства они никому не хотят.

   Тарас от неожиданности дёрнул слишком сильно, и очумело вытаращился:

   - Какая у москалей может быть правда?!

   - Что ты скажешь, - утвердительно кивнув, сказал старик, - узнав, что они этого вовсе не хотят? Им нужны не рабы, а друзья, равные - чтобы вместе быть весомой силой. Равные. Они хотят вместе с союзниками вести самостоятельную политику, не подчиняться чужой воле.

   Тарас покачал головой и украдкой бросил на старика подозрительный взгляд.

   - Не-е-е, - нехорошо улыбнулся он, - москали нам не друзья. И вдруг его словно за язык кто-то дёрнул: - Отец наш небесный, прости за дерзость, но Ты говоришь так, будто москальского телевидения насмотрелся... Я думал, Ты гораздо лучше понимаешь происходящее у нас...

   Тарас тут же сильно пожалел о сказанном, и испуганно зажмурился, ожидая страшного удара молнии.

   - Я не смотрю телевизор, - спокойно ответил старик. От него исходило вселенское спокойствие, как ровный набег тёплых, качающих морских волн; оно передалось Тарасу, и тот, вдруг совершенно успокоившись, ощутил что всё - пустяк, и никто не сердится. Словно уютно сидел у отца на коленях, и спокойное тёплое дыхание щекотало затылок: "А какой круг? Правильно, красный... А это кто? Правильно, кошка..."

   - Мне нет необходимости смотреть телевизор. И всё же: как так получилось? Вместе жили, вместе строили. Помнишь, тридцать лет назад тебе было безразлично, украинец ты, русский, казах или еврей - ты себя считал членом братской семьи.

   - Не-е-е, - снова едко скривился Тарас, энергично мотая головой, - я с тех пор поумнел... Много прочитал, и многое понял. Я теперь свидомый!

   - А может быть, ты не поумнел - а просто тебя натравили на родного брата, оклеветав его? Ведь они твои братья. Вспомни Брежнева, Хрущёва... Вы были истинно равными.

   - А кто клеветал - тот пусть и отвечает, а меня это не касается, - ловко отбил Тарас.

   - Клевещущий - отвечает, - просто кивнул старик. - Но как Мне быть с теми, кто охотно верит в клевету? Как быть с теми, кто, поверив в клевету, начинает повторять её другим? - Он помолчал. - А вас они считают вообще такими же русскими...

   Тарас обиженно вскинулся:

   - Не-е-е, мы не москали. Мы Европа. Москали пусть ведут свою политику - но без нас. С москалями нам не по пути.

   Старик молча смотрел на Тараса, и опять Тарас совершенно успокоился, и даже заулыбался. Покой был везде вокруг: в старике, и в его сыне, и в невидимом третьем, и в ласковом дуновении ветерка, и в запахе парящей на солнце травы, и в медленно шевелящейся воде реки...

   - Меня не интересуют лозунги. Меня интересуешь ты. Почему ты отрекаешься от них?

   Тарас отвёл взгляд, сокрушённо повесил голову, и оселедец опал на лоб:

   - Я думал, Ты... - он тяжело вздохнул. - А Ты на самом деле за москалей...

   - Все люди думают, что они хорошие, и что Я обязательно за них, - морщины старика снова медленно сложились в улыбку, и от печали Тараса не осталось и следа. - Люди думают много - умного и глупого. Но Меня не интересует, что они думают - Меня интересует, что они делают - и почему. Так почему ты отрекаешься от них? В чём первопричина?

   Тарас пожал плечами.

   - А потому что они Зло!

   Тут случилось странное - вдруг невидимый третий, до того неподвижный, мимоходом заглянул в Тараса; как солнечный зайчик промелькнул. В голове Тараса стало необычайно ясно, светло и чисто, и он с удивлением услышал собственные слова, вырвавшиеся помимо воли:

   - Потому что нас не возьмут в Европу, если мы будем дружить с москалями. А если мы отречёмся - то нас возьмут, чтобы москали ослабли.

   - Вот в чём дело... - задумчиво кивнул старик. - Значит, ты так хочешь в Европу? Почему же ты хочешь променять своих на чужих?

   Тарас упрямо замотал головой:

   - Не-е-е, москали мне не свои! А в Европе - свобода!

   И снова в него мельком заглянул невидимый третий, и опять Тарас с удивлением услышал собственные честные слова:

   - Потому что там больше буду получать. Там конвертируемая валюта, здоровая экономика и высокие зарплаты - нам будут платить много денег, больше чем у москалей - и всяко больше чем у нас.

   - Свобода, - наставительно произнёс старик, - это когда ты сам решаешь, что делать; или когда решаешь с кем-то на равных. Разве ты на равных с тем, кто платит тебе деньги?

   Тарас удивлённо приподнял брови, слушая эту очевидную нелепицу:

   - В Европе - свобода... - он постоял в замешательстве, и вдруг, прищурившись, зло замотал головой: - Не-е-е! Мы - свободные! Мы - Европа, мы свой выбор сделали!

   Снова лукаво заиграли морщинки старика, но Тарас на это не обратил внимания: его захлестнул угрюмый праведный гнев. Не он затеял этот разговор - ох, не он...

   - Злобный не может говорить правду, - заметил старик, - злоба его ослепляет, и уводит от истины... А в тебе много злобы. Почему?

   - А потому что москали устроили Голодомор! Они убили десять миллионов украинцев!

   - Но ведь ты же догадываешься, - старик выделил слово "догадываешься", - что это неправда? Ты ведь знаешь, что голод в СССР тогда был везде, и косил, не разбирая наций? И что десять миллионов погибших украинцев - это большое преувеличение? - старик выделил слово "большое".

   - А и шо? - нарочито-простецки улыбнулся несгибаемый спорщик Тарас. - Пусть москали сами доказывают, что это не так!

   И опять в него заглянул невидимый третий, и вновь сами собой родились слова:

   - Знаю. Но я хочу чтобы было так. Хочу. Мне так лучше.

   Старик покачал головой:

   - Служить неправде - лучше?!

   Тарас мстительно скривился и хитровато подмигнул:

   - Не-е-е! У нас всё по закону! Голодомор по закону - правда, а кто отрицает - тот преступник! Я служу закону! Москали нас ограбили...

   - Ограбили?

   У Тараса в глазах зажглись недобрые огоньки:

   - Ограбили! Все, кто живёт в Европе - живут хорошо. А москали живут плохо - и нам не дали жить хорошо, как в Европе... Везде, куда они дотянулись, люди живут плохо. Отняли достойную жизнь. Значит, москали виноваты.

   - А вы разве жили плохо в Союзе? - кротко удивился молодой.

   - Знамо, плохо! - Тарас тоже искренне удивился такой наивности.

   А молодой тихо улыбнулся:

   - Лично ты, Тарас, прочитал за жизнь пятьсот двадцать семь книг. Это очень много! Ты молодец. - Тарасу стало очень приятно. - Разве можно назвать человека, прочитавшего так много - живущим плохо?! А ещё ты закончил университет.

   Тарас горестно покивал, поняв это по-своему, и горячо подхватил:

   - А я-то, образованный - в Америке бы сходу получал сто тысяч долларов в год. А москали платили сущие гроши.