Меч с камнем. Том 1 (СИ) - Гадышев Дмитрий

— Ладно, — сказал он, — собирайтесь, да пойдем обратно. У нас ещё занятия на сегодня не проведены.

Девчонки, конечно, сразу принялись ныть, просить остаться ещё немножко, но Саша воспользовался проверенным приёмом вожатых, съязвив: «Вы что, убирать за собой не хотите?». Нытьё прекратилось, мы собрали и закопали мусор, свернули скатерть, погасили костёр, залили угли водой и раскидали их по поляне, как предписывало множество инструкций, и построились по двое. Вожатый, прихрамывая и тихонько чертыхаясь, зашагал впереди, мы, довольные тем, что так славно провели время вместо нудной утренней политинформации, направились за ним. Спуск с горы, естественно, был не таким интересным, как подъём, поэтому обратный путь показался длиннее. В лагере мы разошлись по своим палаткам, Саша направился к начальнику на занятия с вожатыми, и жизнь тихо пошла своим чередом. До отбоя.

После того, как протрубили отбой, и мы вроде бы уже угомонились (а надо сказать, это обычно происходит довольно поздно, и то, если никакому авантюристу не вздумается лезть к соседям, мазать их зубной пастой или ещё что похлеще), полог нашей палатки откинулся, и на пороге появилась чья-то тень. Я пока не уснул, похоже, единственный из всей палатки, и во мне вдруг появился нездоровый интерес к происходящему — ситуация складывалась, словно в фильме ужасов. Конечно, здравый смысл говорил, что бояться в пионерском лагере совершенно нечего, раз уж когда-то его здесь построили, и за это время ничего не случилось из ряда вон выходящего, но мысли человека имеют одну неприятную особенность: если уж они добрались до рассуждений, то не останавливаются на полпути. И я тут же принялся размышлять о том, что вокруг лагеря на двадцать километров ни одной живой души, что горы мало и плохо изучены, что если бы кто захотел, тёмные делишки здесь можно творить тихо и незаметно для всего цивилизованного Советского Союза…

Тихие шаги неизвестного, слегка заглушаемые чьим-то храпом, звучали в сонной палатке, постепенно приближаясь, и внезапно остановились… Кажется, у моей кровати. Я даже слышал сопение, которое издавал человек, хотя он старался дышать тихо. Когда меня коснулась его рука, я не закричал, вопреки логике, зато подскочил, как сумасшедший, встретившийся со своим кошмаром, и уставился дикими глазами на чёрную неясную фигуру… Вожатый смотрел на меня со смешанным чувством испуга и удивления. Это выражение было настолько ясно написано на его лице, что я тихонько засмеялся и повалился набок.

— Ты чего? — прошептал он и шлёпнул по щеке, вообразив, наверное, что у меня истерика.

— Конечно, крадёшься тут, как чёрт знает кто, — пробормотал я, немного успокоившись, — чего пришёл-то, Сань?

Он сразу посерьёзнел.

— Помнишь то пятно на поляне? — я кивнул, хотя уже успел про него забыть, днём было много других дел и разговоров, — Кажется, я знаю, откуда оно, — он сделал эффектную паузу, но я ничего не сказал, и он продолжил, — Пойдём со мной, покажу тебе кое-что.

Я опустил ноги на пол, надел шорты, накинул рубашку и вышел вслед за ним. Галстук брать не стал, не до него. Ночь была тихая и тёплая. Стрекотали кузнечики и сверчки на необъятной тёмной равнине, окружающей лагерь, изредка пролетала по своему хаотическому маршруту живущая под крышей корпуса летучая мышь. Светили фонари на деревянных столбах, по одному с каждого конца линейки. Лениво гавкала в пустоту дворняга, сидевшая на цепи возле пищеблока, пока задержавшаяся допоздна повариха не цыкнула на неё. Небо затянулось облаками, лишь кое-где сияла одинокая звёздочка, да ещё полная луна, продираясь через просветы, заливала мертвенно-белым светом тёмный силуэт корпуса, столовую и ряды палаток. Смотреть на неё было страшно. Мы подошли к корпусу, вожатый достал из кармана связку ключей, открыл дверь, вошёл, впустил меня, закрылся и только тогда включил свет. Две круглые лампы, висевшие под потолком, освещали длинный коридор и вылинявшую красную дорожку на полу. Мы прошли по коридору к последней двери налево.

В красном уголке (я уже бывал здесь ранее), стояли два ряда стульев вдоль стен, у единственного окна — стол с телевизором «Рекорд» и какой-то массивной штуковиной серого цвета, которую я раньше никогда не видел, и которая оказалась советским видеомагнитофоном ВМ-12. В воздухе ещё витал запах, который мне раньше доводилось чувствовать в кинотеатре по окончании сеанса, особенно если зал не очень большой и не очень хорошо вентилируемый. Вожатый пустился в разъяснения:

— Видак этой весной нашему начальнику дал какой-то родственник из Кобинска. Он предложил нам, вожатым, посмотреть, так сказать, познакомиться с техникой. Ну вот, посмотрели мы пару кассет, да разошлись спать, а я лежу, и заснуть не могу, мысли разные в голову лезут. Сейчас сам увидишь.

Он залез на стул, стоявший возле полочки, на которой аккуратным рядком расположились видеокассеты, — большие, по сравнению с обычными магнитофонными, коробочки, с какими-то непонятными значками и надписями по-английски, — достал одну и вставил её в видеомагнитофон. Экран телевизора засветился, и стало видно деревья, поверх них узкую полоску звёздного неба и знакомую поляну. Ту самую, на которой мы сегодня так славно отдохнули. Только пятна на ней не было, лунный свет освещал лишь маленькие кустики травы и одинокие деревца, росшие на поляне. Вожатый спросил: «Узнал?», — я только кивнул в ответ. Камера, снимавшая обстановку, стояла неподвижно и имела достаточно широкий захват, потому что изображение было как бы шире, объёмнее, чем в обычном кино. А ещё светлее — хотя действие происходило ночью, без дополнительного освещения, но видимость была отличная, чёткая.

Внезапно одна из звёзд стала увеличиваться, расти и как бы опускаться, и вскоре можно было увидеть ревущее пламя двигателя, а над ним — очертания космического корабля, да не лунохода какого-нибудь, а настоящего звездолёта. Он был похож формой на земную ракету, но намного толще. Перед приземлением в корпусе открылись два люка, откуда выглянули чёрные жерла орудий. Протянулись четыре мощные металлические лапы, и корабль с адским грохотом опустился на поляну. Столб голубовато-белого пламени бил точно в её центр, «расплескиваясь» к краям и уничтожив всю росшую траву и деревца. Камеру кто-то подкрутил, снизив яркость. Когда смолк рёв двигателя, сначала из нескольких мест ударили тугие струи какой-то пены, потушившие большую часть пожара, затем в нижней части звездолёта открылся ещё один люк, оттуда выполз серебристый трап, и по нему стали выходить люди в серебристо-серых скафандрах. Сначала вышли четверо, они из широких раструбов принялись поливать дымящуюся землю и остатки пламени какой-то белесой жидкостью. Затем появился основной состав, солдаты, несколько десятков. В руках они держали оружие — продолговатые предметы, похожие на ружья или карабины, не очень хорошо различимые в темноте. Неизвестный оператор снова что-то сделал, и видимость чуть улучшилась. Часть солдат вышла из поля зрения камеры, некоторые на противоположной стороне поляны двинулись к лесу, остальные образовали полукруг возле трапа.

Вдруг что-то произошло — сверкнула яркая вспышка, и прямо по людям ударил невесть откуда взявшийся ослепительно-белый луч. Мгновенно несколько инопланетян упали, а оставшиеся в живых бросились врассыпную, и, спрятавшись за опорами корабля, начали палить из своих стволов куда-то в лес. Послышалось несколько взрывов за пределами экрана, вспышки осветили поляну и происходящее на ней каким-то ржавым светом, судя по звукам, загорелось несколько деревьев. Смертоносный белый луч с глухим гудением полыхнул второй раз, удар пришёлся по торчащим орудиям, стволы их срезало начисто, и частично по корпусу и одной из опор, повредив её. Звездолёт накренился, но не рухнул, над люком замигала красная лампочка, и трап медленно пошёл обратно. С той стороны, куда стреляли инопланетяне, ударил залп, по меньшей мере, из двух десятков стволов. Короткие светящиеся лучевые импульсы со свистом и жужжанием обрушились на корабль, опоры и людей. На корпусе после их попаданий оставались неглубокие ямки. Инопланетяне бросились к задвигающемуся трапу. Я отчётливо увидел, как луч вошёл в спину одного из них, прошёл насквозь, и человек упал на землю. В спине его зияла огромная дыра с обугленными краями, материал скафандра кое-где горел. Мне слегка надавило изнутри, слишком уж реально смотрелось, хотя в реальность происходящего не верилось, никак не хотелось верить.