Первая стена - Торп Гэв

Рёв машинных голосов почти заглушал усиленные вокс-передатчиками человеческие крики. Электронные горны прорезали вихрь шума, подавая сигналы наступать или держать позиции, их модулированные вызовы накладывались друг на друга.

Всё вокруг постоянно двигалось, пыль вздымалась как от гусениц, так и от ботинок.

— Началось, — капитан-генерал Эгву не повысила голос, но её слова подхватили языки подчинённых. — Всем приготовиться.

Рядом с ней Зеноби Адедеджи нервно теребила чехол доверенного ей знамени, переводя взгляд между командиром роты и сценой упорядоченного хаоса, что развернулся вокруг солдат из улья Аддаба.

— Всё, что мы сделали, все принесённые клятвы и пережитые испытания, вели нас к этому моменту, — теперь Эгву кричала, но не просто затем, чтобы её услышали, а преисполнившись пылкого гнева. Её уцелевший глаз широко раскрылся среди шрамов от ожогов, которые покрывали большую часть лица, свежая ткань розовела на фоне тёмной кожи. — Сейчас самое время нанести удар по врагу! Наши семьи трудились и умирали, чтобы мы оказались здесь. Наше мужество и решимость привели нас так далеко. Мы можем не пережить этот день, но наши дела переживут!

— Сейчас? — спросила Зеноби, её голос дрожал от волнения, а трясущаяся рука потянулась к чехлу знамени.

— Да, — ответила капитан-генерал. — Сейчас.

ОДИН

Повелитель Железа

Прощания

Дарованная честь

«Железная кровь», ближняя орбита Терры, семьдесят часов до начала штурма

Пятна помех на голографическом экране раздражали Пертурабо, причиняя ему такую боль, какую не могла причинить даже рана на его теле. Каждое нечёткое изображение, что портило проецируемую картину, являлось неудачей топографов, пробелом в знаниях.

Его единственными спутниками были шесть автоматонов Железного Круга, располагавшиеся через равные промежутки по периметру восьмиугольного зала. Они стояли с поднятыми щитами и бездействующими булавами, двигались только глазные линзы, которые жужжали и щёлкали, следя за своим создателем.

— Я мог бы экстраполировать скрытые от меня защиты, — размышлял Пертурабо вслух, обращаясь к своим телохранителям. Их беспрекословное молчание было долгожданной передышкой от исходивших в последнее время от его подчинённых постоянных сомнений и вопросов. — Я прекрасно помню другие работы Дорна, и, сопоставляя воспоминания с тем, что показано здесь, я смогу заполнить пробелы с высокой степенью точности.

Он уставился на мерцавший гололит, который занимал большую часть зала планирования на борту «Железной крови», как будто сила воли могла заставить тот открыть свои секреты.

— Экстраполяция — это не факт, — прорычал он. — Как бы хорошо мы ни были информированы, слишком многое поставлено на карту, чтобы опускаться до предположений.

Его разум, его военный гений являлись ключом, который нужен был Гору, чтобы открыть дворец их отца, но ему требовались данные, как армии требовались припасы.

Он шагнул в экран, его массивные доспехи зашипели и захрипели. Его тень уничтожала целые сектора Санктум Империалис, пока он приближался, собираясь изучить отдельный участок. Он присел, оказавшись лицом к лицу со стоявшим на Последней стене с вымышленным защитником.

Жёлтый цвет легиона Дорна распространялся повсюду, хотя и был в основном сосредоточен на северо-востоке и юго-западе. Красные цвета Кровавых Ангелов встречались чаще всего на юго-востоке, где Гвардия Смерти Мортариона начала разрушительный, но в конечном счёте неудачный штурм Гелиоских врат.

Белых Шрамов Хана было сложнее найти. Они выступили против Мортариона, поддержав Сангвиния, но с тех пор были замечены в нескольких других сражениях к северу и западу от этой атаки. Точное местонахождение самих примархов представляло собой фактор, который необходимо было учитывать, но не получалось установить с какой–либо степенью реального времени или определённости.

Подняв пальцы левой руки, он сделал жест, и экран повернулся вокруг него, поместив его за стену так, чтобы он смотрел на окружавшие Дворец Нисходящие равнины.

Силы магистра войны изображались в более абстрактном смысле; рядами рун, цифр и знаков, обозначавших тип войск, численность, оценки текущего морального духа, продолжительность участия в боевых действиях и полдюжины других факторов. И были ещё характеристики, описанные с помощью параметров, которые он пока ещё создавал. Это были воинства варпа, чьи силы он только начал постигать. Демоны. Одержимые легионеры. Колдуны Несущих Слово и Тысячи Сынов.

И его братья. Вихри тайных связей между реальным и воображаемым, находившиеся одновременно в смертном и бессмертном мире. Ангрон, столь решительно настроенный проявить себя и неспособный сдержать гнев, всё ещё пробовал оборону Гелиоса. Мортарион пока лично не предпринимал попыток прорвать щит Императора, и по повелению Гора перенаправил усилия на юго-запад, атакуя двадцатикилометровый участок стены недалеко от бастиона Сатурнианских ворот. Дети Императора и Фулгрим, которого Пертурабо считал наименее заслуживающим доверия среди заместителей Гора, безуспешно атаковали защитников на западе и севере.

Не было никаких следов Магнуса, но командиры его легиона с удовлетворением восприняли указания Пертурабо и направились на юго-запад города-континента, поддержав усилия Гвардии Смерти.

Все его братья до сих пор топтались под стенами, сдерживаемые последней, самой мощной и загадочной переменой во всей войне.

Императором.

Так много вопросов, что Пертурабо едва мог думать о них, не говоря уже о том, чтобы попытаться дать ответы. Сомнения, которые протянулись на десятилетия назад, стратегии и решения, которые он разбирал с тех пор, как впервые встретил своего создателя.

Но отбросить большую часть беспокойства было не менее просто. Вопросы о том, почему его отец вёл себя именно так, как вёл, почему Он обращался со Своими сыновьями так, как обращался, сейчас не имели отношения к делу. Оставался самый главный вопрос. И он был связан с силами варпа. Если Пертурабо сможет разорвать эту связь, он сможет разрушить психическую защиту, которая сдерживала его братьев.

— Титаны, — напомнил он себе. — Магистру войны нужно, чтобы наши титаны прорвали оборону осаждённых. Он прав, военные машины легио наших врагов — сила, которой мы пока не можем противостоять.

Усиленные пластины его брони замерцали от проецируемого света, когда он отошёл назад и снова посмотрел на Дворец, сжимая и разжимая пальцы.

— Есть только одно место, — сказал он, жестом приказывая увеличить изображение до середины Дворца, где встретились две великие петли Вечной стены и Последней стены. Это была одновременно и самая слабая, и самая сильная точка всего комплекса. Если она падёт, то вся крепость-город станет уязвимой; защищённая с обеих сторон огромными укреплениями, она обещала смерть любому врагу, который осмелится войти.

— Но ты оставил в замке ключ, Рогал, — сказал Пертурабо. Изображение приблизилось, мерцая все большим количеством статики, поскольку необходимые для такого уровня детализации данные были недоступны. Тем не менее, здание, которое привлекло его внимание, было отчётливо видно, настолько высокое, что окружавшие его стены и Дворец казались игрушечными, хотя каждый из них был высотой в десять километров и выше. Повелитель Железных Воинов поморщился от отсутствия новых разведданных. — Космический порт Львиные врата. Всё в нём, кроме части самой стены, словно нарост на артерии. Один точный порез в этом месте и Гор сможет ввести во Дворец всё, что только захочет.

И всё же неудача обернётся дорогой ценой, а победа ненамного меньшей. Космический порт Львиные врата представлял собой огромную крепость, пронзавший орбиту город, защищённый щитами, орудиями и сотнями тысяч солдат.