Индийское лето - Иоланта Ариковна Сержантова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да вот уже морозы. Прятать — поздно.
Отец калины, он мужчина грозный,
Но любит дочь, и сладость ягод пряча,
Рыдает подле. У людей иначе?
Первый снег
Мелкой белой стылой крупкой
Снегом — первым, колким, хрупким
Небо из прорех карманов
Сыплет. Но пора туманов
Видно, всё же не прошла.
А зима, что вдруг пришла,
Лишь ошиблась часом, дверью.
Я ей верю и не верю,
Ибо — рано. Холод ранит,
Коль браниться он не станет
Раньше, чем условились…
Печи дымом завились
Через труб копчёных губы.
Обметало сажей. Грубы
Хоть и каменны они,
А теплы! С мороза в них
Треск рассерженных поленьев.
…На снегу тропа оленья…
Только был то первый снег.
На минуту. Больше нет.
Всего — помалу
И не дышал мороз на зеркала
Тех, что забыла ныне в спешке осень.
Так всех бросают, даже больше — просят
Оставить. А потом: "Я вас звала…"
С зимою — тоже. О, непостоянство!
Жеманство девичье, оно всему виной,-
Как суженое временем пространство,
Как суженый июлю летний зной
Сменился злым, в ночи поющим ветром.
Страница перевёрнута. Ответом
На все вопросы — месяца оскал,
Абрис дубравы, профиль сосен, скал
Манерность ли, медлительность, иное…
Всего — помалу, а казалось — вдвое!
С исподу времени
Глоток рассвета сладок. Нёбо неба
Саднит слегка. Иному на потребу,-
Хвала в речах, да чахнет слово лживо,
Добро покрепче, им ли, право, живы?
И серый день, от сумерек до ночи,
Где филин, растревожен, плачет. Очень
Холодным небо птице показалось.
За лесом — поле, как просторна, стыла зала,
И вспаханной земли короста…
Да мыши выбраться по-прежнему непросто,
На Божий свет. Все мы — ему на милость.
С исподу времени всё — так, не изменилось…
Неправда
Она мила, и грусть видна во взоре.
Узор бровей, овал чуть впалых щёк…
Молчит, не принимая в разговоре
Участия. И слушает ещё.
И перед ней за это открывают
Сердца свои и души до конца.
Она ж? Молчит! Неверие, бывает
Её затронет, впрочем, черт лица
Оно не исказит. Стараньем воли,
Обидеть нежеланием одним,
В котором страсти более, чем боли.
Луна в ночи, чей гало ржавый нимб
Истреплет ветер будто не нарочно…
Она — смолчит. Молчание — порочно,
Когда с его согласия клеймят
Неправдой тех, кого когда хотят.
Какая разница
Стеклярус звёзд и ветер пыли звёздной.
То было утром рано, ночью поздно…
Какая разница?! Рассвет закату — рознь,
А то, меж ними, мимо пронеслось,
Как жизнь. Листвою облетают годы,-
Капризы не вселенной, но природы
Понятны и простительны отчасти,
Покуда не с тобой, и в том участья
Не принимаешь. Участь тяжела,
И жалит без разбора. Как желать
Того, что не сбывается нарочно.
Мечты, надежды… Этот путь порочный!
Непрочен лёд судеб, а нам вперёд, на берег,
И нету разницы — кто верит, кто не верит.
Лес
Лес кричал, понукаемый ветром,
Он качал с укоризной ему,
Головой, но едва, незаметно,
Наделён пониманьем, кому
С нитки вечности бусами — звёзды,
С ветки — ягоды, шишки, листы,
Так хотелось успеть до морозов,
"Не успеешь!" — шептали кусты.
Лес кричал, торопился и спорил,
Но успел! Говорили: "Спроворил…"
А он просто, без счёта себя раздавал,
И потом до весны под сугробами спал
Безмятежно и с совестью чистою, снежной.
Под сухою корой сердце мягко и нежно.
И притворно шумит, коли нечто гневит,
Так и мы, лишь суровы бываем на вид.
Дёмочке
Снег. Словно это не со мной.
Смех. То не я, не мне, не мой.
Я разучилась. Насовсем или надолго?
Ищу себя в себе, в стогу из слёз иголку
Сомнений просто отыскать.
Тоска. Не спрячешь.
Тебя не стану больше ждать.
Судьбе назначишь
Тот час и день,
Когда положишь руку на плечо.
Ну, а покуда — ты чужой. Ты — не причём.
И не причина. Не кивнёшь, не обернёшься,
Но, может быть, ты, наконец ко мне вернёшься?!
Как пеплом…
Как пеплом, снегом голову земля,
Себя не помня, густо посыпает.
Её тревожит белое, поля
Пустые, молчаливые. Играет
С собою ветер, словно в поддавки.
Заросших рек, расчёсаны теченьем,
Как гребнем деревянным, той руки
Ты не пожмёшь, и не постичь значенья
Себя в округе. Оглядись вокруг.
И, может быть, заметишь нечто вскоре
Особое, и станешь, будто море,
Покоен до поры, а солнца круг
К тебе прильнёт однажды на закате,
Как буквы, чуть с наклоном, в той тетради,
Которая давно — теплом в печи,
Она молчит, и ты пока смолчи.
Нарядила осень вишню вербой…
Нарядила осень вишню вербой, -
Каплями воды, и ею первой
Стая свиристелей, разогнавшись,
Лакомилась. Рядышком, не взявшись
Крыльями за крылья, как подруги.
Плыли в тесном, том блестящем круге,
Где гуляют месяцы неспешно.
Крошки звёзд разбросаны небрежно,
Бережно ломает вечер месяц.
Венчиком дубравы ветер месит
Небо на потом — на пряник лунный.
Каждый день идёт, не всякий тунный.
Нарядила осень вербой вишню…
Много ль красоты? Нимало лишней.
Уходят люди
Уходят люди. Остаются города.
Такое — часто, но бывает иногда,
Что за углом, в окне автобуса, трамвая
Мелькнёт лицо… И ты — вдогонку. Призрак тает,
Комочком снега на ладони. Стынут слёзы.
И понимаешь, наконец, что всё серьёзно:
Рассвет нежданный, ожидаемый закат,
Волна на берег, та, накатом, и подряд
Что бьётся птицей. Остаётся жизни пена,
И совершается внезапно и мгновенно
Ея финал, без причитаний и фанфар.
Вода вскипела, обожгла и в небо — пар…
Облака…
Причудливо толкует облака
Не время — разрыдавшаяся осень.
Всё ждут от них: чего, намедни сбросив
Свой груз дождя, им надобно? Пока
Чиста небес плетёная корзина,
Прозрачны помыслы, так пусть земли недуг
Проходит поскорее, спрятав в зиму,
Всё то, что опостылеет не вдруг…
И, так и быть! Да все ли мы степенны,
Когда в неё уходим постепенно?..
Седеют головы и души так, слегка,
Зато легки, как в небе
