День святого Валентина - Морган Монкомбл

Я первый, кто удивился, поверьте мне. Поппи впивается своими огромными глазами в мои, по-настоящему глядя на меня впервые с тех пор, как я вошёл в ресторан. Черты её лица смягчаются, и она кивает.

— Звучит неплохо.

— Отлично. В любом случае, первые свидания всегда самые худшие, верно?

Она наклоняет голову в сторону, любопытствуя.

— Почему?

Я пожимаю плечами.

— Потому что это огромная ложь. Вы одеваетесь, наряжаетесь, выпендриваетесь, хвастаетесь, но это не реальность. Насколько мне известно, сегодня я впервые принимаю душ за десять дней, а ты даже не знаешь об этом.

Она подавляет смех, очаровательно поджав губы.

— Это твой первый душ за десять дней, Валентин?

— Ты никогда не узнаешь.

На этот раз она действительно улыбается. Это заразительно, и вскоре я делаю то же самое. Официантка приносит вино, и я наливаю Поппи, молясь, чтобы не пролить вино рядом с ней. Такие вещи случаются со мной в самое неподходящее время.

Она поднимает свой бокал над столом и снова встречает мой взгляд.

— За первые свидания!

Сегодня мы оставим блеск позади.

— За первые свидания! — произношу я тост, прижимая свой бокал к её бокалу.

Она не сводит с меня глаз, глотая вино. Её помада оставляет очень сексуальный след на ободке её бокала, и мне приходится заставлять себя смотреть вниз.

В конце концов, возможно, я был рад, что приехал. Спасибо, Нико.

— Ты упомянул что-то о неудачном свидании. Мне просто любопытно. Каким было твоё худшее первое свидание?

Выбрать несложно. У меня было несколько катастроф на свиданиях, это правда, но одно свидание выделяется среди всех остальных. Я не уверен, что хочу, чтобы она это услышала.

— Ты хочешь посмеяться надо мной?

— Этого не будет, я обещаю. Для протокола я расскажу тебе в ответ о своём худшем свидании в жизни. Как это звучит?

— Договорились, — сказал я, прежде чем сделать глубокий вдох. — Всё шло хорошо, мы ужинали в хорошем ресторане, она была милой, классной. Я заметил, что она часто ходит в туалет, но я не из тех, кто судит о проблемах с кишечником у людей.

— Это неприятно, — комментирует она, кивая.

— Я знаю. Потом она снова ушла, и один из официантов подошёл ко мне и сказал: Вы знаете, что она за другим столиком с мужчиной, да?

Поппи расширяет глаза, прикрывая рот рукой.

Я не могу не улыбнуться.

— Не может быть!

— Да, я знаю.

— Но это же ужасно.

— Любовь — это ужасно.

— И что ты сделал? — спрашивает она меня.

Я вспоминаю ту ночь и хмурюсь. Это не самый гордый момент для меня.

— Ничего. Я что-то пробормотал, потом она вернулась, и я ничего не сделал. Я абсолютно ничего не сделал. Я был так ошеломлен, что она сделала что-то подобное... В конце свидания я расплатился, как джентльмен, а затем отвез её домой. Она предложила нам встретиться снова.

— Какая наглость! — воскликнула она, чем рассмешила меня.

— Я знаю, это абсурд.

— И?

— И я рассмеялся больше чем когда-либо в своей жизни. Это было не очень красивое зрелище. Я не мог остановиться; вот что происходит, когда я нервничаю. Я смеялся на похоронах моего дяди Жака, — добавил я, прежде чем вернуться к первоначальному разговору. — В общем, я сказал ей, что это не очень хорошая идея, и мы оставили всё как есть.

Поппи хмурится, выглядя обеспокоенной.

— Ты должен был сказать ей.

— Честно говоря, мне было всё равно. В течение первых пяти минут свидания я понял, что она не та женщина, которая мне нужна. Я предпочел оставить всё как есть.

Она кивает, обдумывая мою логику. Я допиваю свой первый бокал и прошу её рассказать мне свою историю, чтобы я мог забыть свою. Она закатывает глаза и опускает их на свои отполированные ногти.

— Это еще болеё унизительно, чем у тебя.

— Меньше дразнилок, больше рассказов!

Она слабо улыбается.

— Мальчик, о котором шла речь, пригласил меня в ресторан. Всё шло довольно хорошо, пока мы не сели за стол и не узнали, что официантка на самом деле его бывшая.

Она смеется, а я смотрю направо и вижу — барабанная дробь — нашу официантку.

— О, да. Дерьмо.

Она смотрит на меня так, как будто хочет ударить меня в промежность. Я почти вижу это в её глазах и дрожу от страха.

— Я так не думаю, — холодно говорит она, уходя, оставляя хлеб на столе.

Поппи смеется от души, поэтому мне удается натянуто улыбнуться. Я начинаю серьезно беспокоиться; я уверен, что она планирует плюнуть в мою тарелку.

— То есть ты хочешь сказать, что официантка была его бывшей. Это ужасно.

— Это ещё не самое худшее, — вздохнула Поппи, качая головой. — Когда он увидел её, он разрыдался...

— О нет.

— Это тоже не самое худшее, — повторяет она. — Он разрыдался и умолял её принять его обратно.

Я прячу свою нервную улыбку в кулак, поразительно.

— Но неужели у людей нет сдержанности? Неужели она не видела женщину, с которой он сидел за столом? Никто вообще не видел?

— Меня? Да за ним весь ресторан наблюдал, про меня и не вспомнил никто.

— Что произошло дальше?

— Это был самый неловкий момент в моей жизни. Она отвергла его, и мне пришлось потом утешать его, говоря, что это не его вина, что он заслуживает лучшего.

— О, Боже, Поппи...

— Я знаю. Моя сестра говорит, что я слишком добрая. В конце концов он перестал плакать. Он поблагодарил меня, а затем спросил, что я хочу — лосося или курицу.

На этот раз я не могу удержаться от смеха. Она качает головой, следуя его примеру. У людей действительно много нервов.

— Надеюсь, ты его там потом отшила?

— Я может хороший человек, но не идиотка. Конечно, я оставила его, в "Good Place" с пиццей, и в конце концов это был отличный вечер.

Я улыбаюсь и киваю.

У "Good Place" действительно есть такая магическая сила.

Мы разговариваем всего несколько минут, но я уже забыл о тревоге. Она обладает такой естественностью и детским смехом, который, как атлас, скользит по моему сердцу. Я хочу