Цифровой журнал «Компьютерра» № 174 - Коллектив Авторов

К оглавлению

Голубятня: Белоснежка

Сергей Голубицкий

Опубликовано 24 мая 2013

Сегодня день рождения моего замечательного друга, издателя журналов, в которых уже 17 лет выходит большинство моих публикаций, Дмитрия Мендрелюка! Я счастлив, что жизнь свела меня с этим удивительным человеком, и благодарен за органичное взаимопонимание, которое выстроилось между нами чуть ли не с первых минут знакомства. Взаимопонимание вопреки всем расхождениям в мировоззрении, взглядах на бизнес, политику, спорт и бог знает еще что из числа безумных наваждений, какие только могут клубиться в головах человеков. С Димой мы спорили до посинения несчетное количество раз, однако всегда возвращались к исходной точке в наших отношениях — глубокому взаимоуважению и пониманию того, что все идеи на свете, вместе взятые, не должны перевешивать главного: внутреннего стержня личности, который слагается из порядочности, честности и неприятия лицемерия.

Дмитрий Евгеньевич, Старый Голубятник со своими преданными читателями поздравляет тебя с появлением на свет и желает здоровья, счастья и удачи! Остальное с Божьей помощью доберешь и сам!Октябрь 1997 г.: открытие журнала «Инфо Бизнес»

Пятница, а значит в Голубятне — «кинодень». Хочу рассказать читателям об удивительном открытии, которое сделал по наводке своего доброго университетского товарища, подсказавшего мне имена двух ошеломительно талантливых испанских режиссеров — Пабло Бергера (фильм «Белоснежка») и Алекса де ла Иглесиа («Грустная баллада для трубы»). Сегодня я представлю вам «Белоснежку» Пабло Бергера — фильм, на мой взгляд, обязательный для просмотра всех, кто любит кино и, главное, верит в его магические возможности.

Свой первый короткометражный фильм («Мама») мой ровесник Пабло Бергер снял в 1988 году — в творческом содружестве как раз с Алексом де ла Иглесиа. Получил грант от провинции Баскайя и отправился обучаться киноремеслу в университет Нью-Йорка. После защиты диссертации преподавал в Нью-Йоркской Академии Кино, работал публицистом и музыкальным продюсером. В 2003 году вышел его второй фильм — полнометражная комедия «Торремолинос-73″. Девять лет спустя на свет появился настоящий шедевр — «Белоснежка» (Blancanieves), представлявший Испанию на Academy Awards 2013 года.

Категория, в которой номинировалась «Белоснежка», — Best Foreign Language Film, лучший фильм на иностранном языке. Выглядит совершенно иронично, потому что шедевр Бергера — это немое кино! Согласитесь, решиться на такое в 2012 году может только безрассудный режиссер либо тот, кто абсолютно уверен: ему есть что сказать вне контекста технологий.

 В визуальном и шире — эстетическом — плане «Белоснежка» бесконечно красива — и это вопреки всем иллюзорным изъянам, связанным с искусственно состаренной пленкой, немым форматом и непривычной для современного зрителя эстетикой замороженных кадров (в немом кино, как и в современном японском анимэ, для акцентирования ключевых моментов в сюжете персонажам приходится картинно замирать в кадре). Эстетическое совершенство картинки тем поразительнее, что фильм Бергера — несомненный продукт культурологического искусства, в котором типология образов неизбежно приводит к сухости изложения (Касталия же Гессе!) и блеклости этих самых образов, возникающей из-за акцента на интеллектуальные конструкции (вспомните хотя бы роман «Киномания» Теодора Рошака!).Эпизод, который не могу оставить без комментария: групповая фотография с мертвым тореадором! Какие всполохи коллективного бессознательного прорвались в этой страшной традиции, возникшей на заре распространения фотографии?

Внешний сюжет «Белоснежки» неприхотлив: в день, когда великого тореадора Антонио Вильяльта почти смертельно ранит бык на корриде, его жена погибает во время родов. Антонио после многочисленных операций выходит полным инвалидом с парализованными руками и ногами, а родившуюся дочку забирает на воспитание бабушка по материнской линии. В день причастия Карменситы бабушка умирает от разрыва сердца, и девочка попадает в дом отца, в котором всем заправляет ведьма Энкарна, новая жена отца.

Дальше пересказывать сюжет не стану, чтобы не портить удовольствие, хотя читатели уже догадались, что первая часть фильма — это парафраз «Золушки». Дальше в фильма Пабло Бергера начинаются такие игры с европейской культурой и мифологией, что голова идет кругом: фабула «Золушки» головокружительно переходит в «Белоснежку и семь гномов», затем превращается в «Пиноккио», а под конец — через сюжетный шок — взрывается в «Спящей красавице», которую режиссер подает в эстетике «Носферану» и «Франкенштейна»!

В «Белоснежке» Бергера такое обилие подтекстов, контекстов и внутренних диалогов с европейской культурой, с одной стороны, и историей американского кинематографа — с другой, что просто диву даешься, как Пабло Бергер сумел снять фильм с такой сложной структурой, умудрившись при этом не просто не занудить зрителя, а заставить его восхищаться каждым кадром и каждым актерским жестом!

Если бы меня спросили, что в фильме Пабло Бергера самое выдающееся, я бы, не раздумывая, ответил: гармония киноязыка и филигранное мастерство режиссуры! При этом я заведомо оставляю за кадром прямо-таки эпическую игру всего актерского состава (я не нашел в кадре ни одного статиста, который бы отыгрывал без чувства и вдохновения, даже в массовых сценах на корриде!), невероятную сценографию и операторское искусство, которое постоянно заставляет забывать, что мы смотрим немое кино, к тому же еще и стилизованное до буквализма под 20-е годы!

Последние 20 лет испанский кинематограф по праву считается флагманом европейского интеллектуального искусства. Когда-то этот пьедестал безоговорочно принадлежал Италии, хотя постоянно на него претендовали французы (nouvelle vague), шведы (Ингмар Бергман), немцы (Вем Виндерс и Райнер Фасбиндер) и даже датчане (хотя какой датчанин из Ларса фон Триера?) Однако ни в одном национальном кинематографе Европы с такой мощью не проявляли себя сразу несколько поколений режиссеров, претендующих на глубокое осмысление жизни и бросающих при этом открытый вызов коммерческому примитивизму, навязанному миру американским пошлым ширпотребом: Виктор Эрисе, Хосе Луис Гарси, Мануэль Гутьерес Арагон, Пилар Миро, Педро Олеа, Мончо Армендарис, Педро Альмодовар, Алекс де ла Иглесиа, Алехандро Аменабар, Хулио Медем, Пабло Бергер! Какая еще нация может похвастаться сегодня таким длинным списком имен мирового уровня?

Очень надеюсь, что сегодняшняя Голубятня открыла новое имя в искусстве, и выходные у многих читателей пройдут под знаком «Белоснежки»!

К оглавлению

Сверхновые как один из факторов земной экологии

Дмитрий Вибе

Опубликовано 23 мая 2013

Некоторое время назад я успокоил вас, что вспышка сверхновой на Бетельгейзе нам не страшна, когда бы она ни произошла. Но Бетельгейзе не единственная звезда в Галактике, поэтому вопрос о потенциальной опасности близкой вспышки сверхновой нет-нет да и поднимается в научной литературе. Одними из первых об этой опасности заговорили наши соотечественники В.И. Красовский и И.С. Шкловский. Найти сейчас их оригинальную статью 1957 года в Докладах АН СССР довольно проблематично, но, к счастью, И.С. Шкловский изложил содержание статьи в более доступной книге «Сверхновые звёзды» 1966 года. Разные авторы, правда, ссылаются ещё и на статью О. Шиндевольфа в журнале «Neues Jahrbuch fuer

Так или иначе, эти опасения высказывались уже в 1950-е годы, когда представления о природе вспышек сверхновых были даже туманнее, чем сейчас. Однако для оценки последствий взаимодействия Солнечной системы с факторами взрыва не так важна его природа; достаточно знать внешние проявления. Эти проявления, по крайней мере по части оптического излучения, известны с давних времён, однако их связь с колоссальной энергетикой события стала очевидна только после установления шкалы межгалактических расстояний. В начале 1920-х годов выяснилось, что вспыхивающие звёзды, которые с лёгкой руки Тихо Браге назывались новыми, разделяются на две очень разные группы, причём звёзды из одной группы в десятки тысяч раз превосходят по яркости новые из второй группы. Для этих особенно ярких новых предлагались разные имена: исключительные новые, гигантские новые, главные новые… Но прижилось имя, придуманное в начале 1930-х годов Ф. Цвикки и В. Бааде, — сверхновая. Бааде и Цвикки также связали вспышки сверхновых с финальным коллапсом проэволюционировавших звёзд.