Одержимые сердца (СИ) - Морион Анна

Значит, на Дне рождения Седрика соберутся обе семьи. Нет, три, ведь Миша теперь в клане Харальдсонов. Мы будем праздновать это грандиозное событие в тесном семейном кругу. Так и представляю, как мы сидим в огромной, но довольно уютной гостиной Морганов, пьем кровь, общаемся, как воспитанные культурные персоны, и умиляемся, наблюдая за тем, как малыш Седрик бегает от стены к стене, а затем все по очереди тискают и целуют его в щечки. Скукотища.

Все Мрочеки одинаковы. Все считают, что культура — превыше всего. Честь и достоинство. Родители не знают о том, что я сплю со смертными… Что ж, если правда выплывет наружу, они будут оскорблены и удивятся тому, что их милая доченька Мария пала так низко. Сношаться со смертными! Позор!

Плевать! Никто не смеет указывать мне, как жить! Кажется, родители никак не привыкнут к тому, что все их дети, включая Мишу, покинули родной дом и живут так, как им заблагорассудится. Казалось бы: наслаждайтесь жизнью! Свою миссию родить и воспитать пятерых отпрысков вы выполнили на отлично! Но нет. Звонят каждую неделю, интересуются моими делами, приглашают в гости. Приятно, с одной стороны, но каждый раз я чувствую себя под стеклянным колпаком, незаметным надзором родительского ока, а я совершенно не желаю делиться с ними тайнами моей жизни.

***

Вечером того же дня, приняв восхитительную ванную с ванильной пеной, я села за работу: два дня назад я была главным фотографом на фотосессии жены канадского миллионера, которая, разрисованная как кукла Барби, принимала неуклюжие асексуальные позы и считала себя королевой. Клиент всегда прав? Нет, это правило слабаков. Мое правило позволяет мне делать отбор, хочу ли я тратить свое время на того или иного смертного или смертную. Если у них есть потенциал — моя камера готова снимать с утра до ночи, а потом я, неделями, отрываясь от ноутбука лишь для охоты, могу обрабатывать получившиеся снимки. А канадская фифа стала объектом моей съемки лишь благодаря моему личному соревнованию с самой собой: смогу ли я превратить эту гусыню в лебедя. Увы, даже мой талант не помог этому безуспешному делу, и глупая гусыня превратилась в разукрашенную утку в нарядах от кутюр. Безвкусица и гламур. Однако я всегда честна и выполняю свою работу добросовестно и скрупулезно, поэтому миссис Мой-Муж-Миллионер не на что жаловаться. Через неделю она получила заветную папку, от которой пришла в восторг и почти повизгивала от счастья, как поросенок. Этим же вечером на мой банковский счет поступила кругленькая сумма.

На самом деле, в деньгах я абсолютно не нуждаюсь, и эти несчастные семьсот тысяч — просто капля в море. Но я не трогаю свои миллиарды, спрятанные на счетах в банках, а предпочитаю тратить то, что заработала честным трудом. Мои шикарные апартаменты в культурном и финансовом центре Торонто требуют приличных ежемесячных вложений в виде пятизначных сумм, ведь Шангри-Ла — пентхаус, в котором я живу уже почти пять лет, на самом деле — пятизвездочный отель. До этого я жила в другом районе, но, так как моя внешность больше не подходила к цифре в моем очередном паспорте, мне пришлось переехать и купить новый паспорт, с более радужной для людского восприятия цифрой. Но я люблю Торонто — город, в котором я чувствую себя свободно. Много людей, свежей крови, развлечений и возможностей. И так далеко от моих благочестивых родителей. Жаль, что так далеко от Миши, но это — единственный минус моего проживания на другом континенте. Вампиров здесь немного, и это — тоже плюс.

Мне двадцать пять лет. Так гласит мой канадский паспорт. В реальности же мне двести… Хм, двести с чем-то. Не люблю оглашать свой возраст и не считаю года. Я вечно молода и прекрасна. Время не имеет надо мной власти. Только солнце может выдать меня, поэтому я стараюсь не появляться на улице днем. Мое время — вечер и ночь. О, тогда я упиваюсь жизнью и своей красотой. Два столетия не изменили мои вкусы: я всегда любила быть в центре внимания, веселья и сладострастия. Девочка-праздник — это я. По этой причине мои кровные родственники, включая родных братьев и сестер, казались мне скучными, почти праведниками: они не спят со смертными, не убивают ради забавы и держатся в тени. Только мой старший брат Мартин несколько похож на меня, но и он никогда не «опускался до секса со смертными». Мартин понимает меня. Два года назад я призналась ему в том, что сплю со смертными, и мой брат принял это. Просто сказал: «Это твоя жизнь, Мария. Ты взрослая вампирша». И все же, я попросила его не раскрывать мой секрет, и до сих пор ни родители, ни Мсцислав, ни Маришка, ни Миша не осведомлены о моих похождениях. Особенно Маришка: с ней меня связывают наихудшие отношения. Я старше ее всего на тринадцать лет, но мы никогда не понимали друг друга. Она — мисс сама невинность и порядочность. Даже удивительно, как это она вышла за Маркуса Моргана, который любит поохотиться на смертных в поместье своего друга Брэндона Грейсона. Маришка… Черт, я даже не жалею о том, что мы почти не общаемся. Но племянника я люблю. Почти так же, как младшую сестренку Мишу.

Миша — моя отрада. Я желала бы быть с ней с самого ее рождения, но мои собственные дела и планы слишком отвлекали меня, поэтому, в первый раз я увидела Мишу, когда ей исполнилось десять лет. Она была такой прелестной девчушкой! Но через пару месяцев мне пришлось уехать. Из-за Маришки. Она вечно читала мне нотации о том, что я могу плохо повлиять на еще не сформировавшийся характер маленькой Миши. Помню, с какой болезненной улыбкой я покидала дом. Я простила Маришку. Но не забыла о том, как глубоко она оскорбила меня, выгнав из родительского дома, прогнав от Миши, которую я люблю больше всех братьев и сестер вместе взятых. К счастью, теперь она в хороших заботливых руках Фредрика. Вскоре я встречу их.

Встречу всех. В первый раз за последние девять лет. Но первый пункт назначения — Осло. Съемки. Развлечения.

Нехорошая, непорядочная Мария. А впрочем, быть нехорошей — кажется, мое призвание. Разбивать сердца и судьбы смертных. Великолепие.

***

Мой самолет приземлился в Гардэрмуэне — большом международном аэропорту Осло в девять сорок пять вечера. Я прекрасно рассчитала время с пересадками, чтобы прилететь в разгар наступления темноты.

Сентябрьский Осло приятно поразил меня своей неповторимой и немного странной красотой, толпами туристов и восторгом, с которым пялились на меня все мужчины в аэропорту и на улицах города. И все же, огромное количество попрошаек, цыган и поддельных нищих, выпрашивающих кроны на улицах, вызвало у меня отвращение. Они везде, повсюду: напористые и вечно позвякивающие мелочью, находящейся у них в бумажных стаканах из-под кофе. Они знают, к кому подходить: вычисляют стоимость наряда жертвы безошибочно. В тот вечер на мне были узкие голубые джинсы, белая облегающая блуза и мои любимые туфли на восьми сантиметровом каблуке, все от кутюр.

Едва моя нога ступила на Карл Йюханс Гатэ — главную, широкую улицу Осло, тянущуюся от Центральной станции до Королевского дворца, окруженную дорогими бутиками и кафе, я тут же стала объектом пристального внимания всех и каждого. Моя красота привлекала смертных, а мой наряд — попрошаек. Особенно наглыми были цыганки, расхаживающие в длинных юбках и кроссовках ADIDAS: одни совали мне под нос фотографии детей, вторые пытались всучить мне в руки какой-то журнал, за который потом потребовали бы деньги, третьи просто говорили «Извините» и звенели перед моим лицом своими картонными стаканами с мелочью.

В тот момент я всерьез пожалела о том, что отказалась от автомобиля заказчика, который довез бы меня прямиком в отель. И ради чего? Я предвкушала прекрасную прогулку, но вместо этого получила лишь давление на жалость, давку и отвращение. Быстро поймав такси, я юркнула внутрь, подождала, пока водитель уложит в багажник мой дорожный чемодан с аппаратурой, и вскоре мы направились в отель, где для меня был снят люкс за счет заказчика.