Долгая дорога домой - Игорь Конев

В чёрной, повседневной рясе, большой и стремительный, он, в сопровождении небольшой свиты, прошествовал перед очередной воскресной службой в Алтарь, под нестройный взволнованный гул паствы, и первая Литургия с новым настоятелем началась….

За самое короткое время на приходе изменилось решительно всё.

Записки, требы и Таинства обрели, наконец, «долгожданную» стоимость; на большой информационной доске в притворе стали появляться просьбы о пожертвованиях на ту или иную икону и воззвания о сборе средств на очередной элемент храмового убранства. А на небольшой площадке перед церквушкой, засыпанной мелким отсевом и тщательно утрамбованной, кроме нового джипа отца Иоанна, стали появляться и другие дорогие машины….

Участившиеся службы, читаемые распевным дисконтом нового дьякона и низким, красивым баритоном настоятеля, стали понятнее и ближе. Проповеди заставляли задумываться и сопереживать. Перед Таинством Крещения ввели обязательные лекции, и желающие обратиться в Православную веру подходили теперь к своему выбору более сознательно.

Старый клир, самостоятельно постигающий азы церковных песнопений, ушёл вместе с отцом Святославом, и их место заняли студенты консерватории, молодые ребята с потрясающе профессиональными голосами.

В трапезную закупили необходимое оборудование, и она превратилась в небольшую мини пекарню, для хлеба, просфор и воскресных пирожков с разнообразными начинками.

Жизнь прихода, примеряя на себя рамки нового уклада и новых реалий, постепенно входила в обыденное для всех верующих людей русло.

А возле входных дверей, в окружении цветочных горшков, рядом с расписанием богослужений, появилась небольшая схема настоящего, большого и белоснежного Храма, который теперь уже точно, все в это поверили вдруг и безоговорочно, будет вздымать к небу величественный золотой купол с крестом в виде якоря….

***

Не успел Егор хорошенько узнать бывшего настоятеля и проникнуться по отношению к нему каким-либо определённым мнением. Служили при Святославе только по выходным да по большим праздникам и Егору, в силу его рабочего графика, удавалось попасть на богослужения только раз в месяц, так что большого потрясения от случившегося он не испытывал. Лишь осталось занозой в сердце какое-то расплывчатое чувство неприятного удивления и некоторой растерянности от такого явно несправедливого решения епархиальных властей.

С другой стороны о том, что происходит в церкви помимо богослужений, её, так сказать, внутреннюю кухню, Егор не знал совсем. Слышал, конечно, краем уха, что дисциплина и подчинённость священников во внутренней церковной иерархической структуре похлеще будет, чем в армии, но не более того. Поэтому делать какие-то далеко идущие для себя выводы из произошедшего не спешил.

«А пора бы уже с пространством за Царскими Вратами и поближе познакомиться. – Думал Егор, в очередной раз выходя с воскресной Литургии и отвешивая Храму положенные три поклона с крёстным знамением. – Чувствую ведь, что не в стройке моё предназначение, что способен на большее…».

Но тут же в памяти всплыл последний разговор с отцом Варсонофием:

– Не вижу я, батюшка, теперь смысла в своей работе. Ну, не вижу…. Раньше для парней своих на стройке горбатился. Одеть, обуть там, образование хорошее дать…, на всё деньги нужны. А теперь зачем? Старший уж отучился, работает, а младший…. – Егор судорожно вздохнул и, опустив голову, глухо добавил. – Мне бы в Церковь. Хоть кем…. Чувствую, что на большее способен, чем кирпичи друг на дружку укладывать. Не узнаете через знакомых, может, понадоблюсь я кому-нибудь?

– Почему же не узнать? Узнаю…. – Отец Варсонофий ухватил за штанину парализованную ногу и принялся её массировать, слегка покачиваясь на своей старинной панцирной кровати. – Да только меня послушай – рано тебе в Церковь. Нечего тебе там, пока, делать. В том смысле, что на службы-то обязательно…, к Причастию подходи, как душа потребует…, но не более. Всё своим чередом совершаться должно, а твой черёд служить ещё не пришёл. Работаешь на стройке, так и дальше работай. Дыши свежим воздухом….

Иеромонах отец Варсонофий был рукоположен в священники уже после пострига: то ли служителей в немногочисленных Храмах того времени не хватало, то ли ещё по какой причине…. Звёзд с неба не хватал, в архимандриты не рвался и перед митрополитом не заискивал. Ровно служил. А что выпить любил и, по здоровью своему отменному, редко на пол литре останавливался, в свободные от служб вечера да в хорошей компании, так за то от Господа и претерпел обширным инсультом и частичной парализацией: «Спасибо тому хирургу, который трепанацию делал».

Пить с тех пор перестал. Сидел всё больше дома, в квартире, которая от родителей осталась, принимая редких посетителей, во спасение души, и проводя основное время дня за молитвой. И поползла, спустя несколько лет, по округе молва о новом старце, который через болезнь свою к святости приблизился и прозорливость у Господа снискал.

– Слава Богу, хватило у меня ума искушению не поддаться, дар-то ведь, какой-никакой, а и действительно имеется. Только управлять я этим даром не могу. Ляпну, сам чего ни попадя, а у человека потом глаза на лоб от удивления лезут, откуда, мол, вызнал старый. А я и сам не знаю…. Не получается Духа Святого стяжать в полной мере, грехи, что совершил за жизнь длинную, Свет застят. А без этого не во благо людям способности мои, таких дел наворотить можно….

Ходил батюшка тяжело. Выкидывал вперёди себя вначале костыль, а потом, медленно и неуклюже закидывая корпус назад, подтягивал к нему непослушную ногу, опираясь свободной рукой о стенки или дверные косяки. Ни по дому толком убраться, ни щей сварить. Так к нему подруга Егоровой жены и попала: прибираться по выходным во славу Божию, да снедь нехитрую готовить. Через неё и Егор с батюшкой – сначала познакомился, а потом и подружился.

– Неволить тебя не могу и не буду. – Сказал отец Варсонофий, заканчивая разговор. – Поговорю с вашим новым настоятелем, как просишь, давно его знаю. Да только ещё раз повторю – рано тебе. Придёт время – будешь в Церкви, не денешься никуда. Но обождать надо. Не торопись….

Выполнил батюшка своё обещание…. Но встреча Егора с отцом Иоанном так и не состоялась: настоятель то недужить начинал не ко времени, то в командировку уезжал, с окормляемым им батальоном спецназа, то ещё что-нибудь. А со временем до Егора и вовсе дошло – не зря, ой не зря монах про «обождать» говорил, лукавя слегка перед ним для пользы дела, о своей «неуправляемой» прозорливости. Потому и работал до сих пор каменщиком на самой рядовой, обычной стройке, вздыхая время от времени по своей мечте и терпеливо ожидая исполнения пророчеств отца Варсонофия.

***

Закладной камень под фундамент будущего Храма заложили через год, в начале октября, когда был уже готов котлован и распланировано место для начала железобетонных работ: с Крестным ходом с хоругвями, молебном и проникновенным словом Митрополита, о важности Храма Божьего в жизни каждого православного человека и не только его.

Шуршало золото листьев под множеством ног пришедшей принять участие в долгожданном событии приходской паствы. Отливал небесной синевой просторный саккос на Владыке. В диссонансе с пасмурной погодой сияли белым, словно нетварным Божественным светом, одеяния священников.

И не было Егору никакого дела, в этот момент, до низких, налитых свинцом и ртутью, осенних туч, готовых в любой момент поделиться неласковым своим содержимым с застывшей в пугливом ожидании землёй: «Вот оно…. Вот же оно то, о чём говорил монах. Церкви по-разному служить можно, не только в Алтаре. Кто-то в трапезной во славу Божию трудится; кто-то ребятишек в Воскресной школе учит; кто-то территорию облагораживает…. А я Храм буду строить, СВОЙ Храм. Для сына, для людей…, для себя».

Конец ознакомительного фрагмента.