Часы Судного дня (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

Через некоторое время Криспи угомонилась, перейдя с рыданий на всхлипывания, а с всхлипыванья на расстроенное сопение. А я страдал от затёкших в неудобной позе ног, но боялся её побеспокоить, чтобы не спровоцировать рецидив. Тут важно дождаться, пока она сама тебя оттолкнёт, переключившись с самих страданий на обвинение тебя в них и требование немедленной компенсации. В этот момент важно иметь под рукой что-нибудь розовое, или пушистое, или сладкое. Сахарная вата подходит идеально.

Но чёрт же подери! Я, если честно, вообще про Криспи не вспоминал до тех пор, пока Андрей не выпихнул мне на руки всю эту компанию великовозрастных младенцев. А уж представить себе, что все эти годы она меня не только помнила, но и переживала как-то по этому поводу — это и в страшном сне не приснится. Я её видел-то в общей сложности полтора раза! Однако сейчас она вела себя как брошенный ребёнок, который вдруг обрёл потерянных родителей и одновременно счастлив, что нашёл, зол, что был брошен, обижен, что пришлось так долго ждать, и слишком эмоционально нестабилен, чтобы со всем этим справиться.

В общем, я себе всё хорошо объяснил, кроме того, что теперь со всем этим делать. Как-то так вышло, что жена моя не в курсе истории, результатом которой стало, в том числе, и наше с ней знакомство с далеко идущими последствиями. Сначала не хотел её втягивать, а потом всё как-то разом закончилось и говорить стало не о чем. Рассказывать постфактум о такой странной и малоправдоподобной истории и вовсе было как-то неловко. Не стоит ставить близкого человека в двусмысленную ситуацию, когда и не поверить нельзя, и поверить не получается. Она, конечно, сделает над собой усилие и как бы поверит, но осадочек всё равно останется. Я и сам уже вспоминал эту историю со странным чувством — неужели это правда было со мной? Может, прочитал где, или приснилось? Не бывает же такого, сами понимаете. А небывальщина быстро вытесняется бытом в область смутных воспоминаний между сном и явью.

Так что я решил, что когда (и если) Андрей выполнит заявку на «домик у моря», то сразу всё расскажу и покажу. Чтобы не выглядеть придурком, невесть зачем рассказывающим сказки. Это вредно для семейной кармы. Ну вот, он выполнил, и что? Как объяснить, что у нас теперь не одна дочка-одуванчик, а плюс к ней четыре безмозглых дитя, у троих из которых неплохие сиськи? Это, знаете ли, не всякая жена легко примет. Жёны привыкли быть основным источником детей в семье и не готовы отказаться от этой естественной привилегии.

Криспи между тем успокоилась, перестала сопеть и всхлипывать и оттолкнула меня так, что я со стоном опрокинулся на спину. Ненавижу сидеть на корточках и удивляюсь с людей, для которых эта поза комфортна и естественна. У меня ноги затекают наглухо. Ага, следующая стадия пошла, компенсации. Чем же я должен буду загладить свою безусловную вину в том, что малютка Криспи так страдала эти годы? Ну да, заплаканная девушка встала надо мной зримым воплощением укоризны. Она симпатичная, кстати. Тёмные длинные волосы, карие большие глаза, правильные черты лица, фигуру даже комбинезон унылый не портит. Ей бы ухоженности добавить и одеть нормально — вполне ничего была бы девица. Кстати, интересно — сколько ей лет? На вид — примерно двадцать, но при нашей прошлой злосчастной встрече она выглядела точно так же. Вот ничуть не изменилась. И, кажется, не поумнела тоже. Неужели она теперь навсегда такая? Или прогресс возможен?

Криспи наклонилась и решительно потянула меня за рукав. Вставай, мол, пошли. Интересно, что же ей нужно-то? Она уверенно потащила меня за собой к машине, где потерянно слонялись остальные мои подкидыши. Раньше я их видел пару раз мельком, а теперь, значит, придётся знакомиться.

Итак — номер один. Блондинка-с-сиськами. Наименование условное, выдано временно по довлеющим визуальным приметам — ого-го каким, кстати. Смотрит на меня пустыми серыми глазами на идеальном кукольном лице. Красивая? Да, пожалуй, если вы любите типаж «декоративных женщин». Он хорошо смотрится в пошлых интерьерах под рококо. А так-то мне кажется, что она и до выгорания небольшого ума была. С возрастом — не поймёшь. Просто молодая девушка, я б ей дал двадцать лет, если бы не тот факт, что пять лет назад она никак не выглядела на пятнадцать. Волосы такие же длинные, спутанные и немытые, как у Криспи, но светлые. У моей дочки такие, только вьющиеся. Машинально откинул ей пряди с лица, чтобы рассмотреть повнимательнее, но был неверно понят. Блондинка с тем же безмятежным выражением на кукольном своём личике расстегнула комбинезон: он, оказывается, разъёмный — от горла до паха на какой-то застёжке. Одежда свалилась вниз, стреножив её как пасущуюся лошадь, но это её ничуть не смутило, как и полное отсутствие какого-либо белья. Она привычно повернулась задом и наклонилась, оперевшись руками об УАЗик. Приняла, так сказать, позу коитальной готовности. Зрелище было такое… вдохновляющее, знаете ли. Фигура идеальная, песочными часами — большая грудь, большая попа, но тонкая талия и стройные ноги. И никакой растительности, кстати, нигде. Ни следа — ни в подмышках, ни на ногах, ни в паху. Да, я женатый человек, но что же мне, зажмуриться теперь, что ли?

Да, не того она набралась в их компании. А ежели она вот так при жене моей сделает? Объясняйся потом, что не ты научил… Положа руку… нет, не на сердце, признаюсь честно — организм дрогнул. Я ж живой человек, хоть и женатый. Но трахнуть её было бы неправильно со всех этических и человеческих точек зрения. Свинством это было бы, как по отношению к жене, так и по отношению к ней. Даже если ей пофиг, а жена никогда не узнает. К тому же делать это на глазах у Криспи тоже было бы дурно. Как при детях.

Так что хлопнул только эту заразу по роскошному крупу и сказал:

— Нефиг рассупониваться. Здесь вам не там. Одевайся, не доводи до греха.

Блондинка, не меняя позы, повернула голову и уставилась на меня через плечо непонимающе-коровьим взглядом. Выглядело это настолько смешно и нелепо, что меня отпустило. Нет, правда, зоофилия какая-то. У неё ж ума, как у овцы.

— Криспи, ну что с ней делать, а? — спросил я без надежды на ответ, однако она неожиданно спокойно подошла к блондинке, присела, подняла комбинезон, надела его, как-то ловко заставив её принять нормальную позу, застегнула.

Ах, ты, понятливая какая, умилился я внутренне. Блондинка осталась стоять, лупая глазами, а Криспи подошла и потёрлась о моё плечо головой. Одобрила, что ли? Главное, чтобы сама не претендовала. А ну как начнёт к жене ревновать? Ох, как же сложно всё теперь будет…

Криспи снова потянула меня за рукав, и я, наконец, понял, чего она добивается — тащила к ящикам, которые мне Карлос выгрузил. Кормить, видать, пора моих домашних питомцев. Вот ещё, кстати, засада. Мозгов у них на всех меньше, чем у одного кота, но жрут-то они как четыре взрослых человека, природу не обманешь. Ладно, пока корм есть — хотя это ещё разобраться надо, что за корм и какой у него расход. А когда кончится? Кормить семь человек — это не совсем то же самое, что трёх. Это чисто финансово даже напрягает.

Внутри самых обычных картонных коробок плотными рядами лежали серые мягкие цилиндры без каких-либо надписей. Все одинаковые, каждый размером с два кулака примерно. Я вытащил один и покрутил в руках — похоже на толстый полиэтилен, внутри что-то пластичное. Мне это напомнило упаковки строительного герметика, только какие-то бесшовные, непонятно, как открывать. Криспи взяла цилиндр из моих рук, как-то ловко провела по нему ногтем, и он раскрылся вдоль, распавшись по продольной оси на две половинки. Внутри оказался полупрозрачный серо-зелёный гель не самого, надо сказать, аппетитного вида. Что ж у них всегда серое всё, а? Я взял упаковку у Криспи, понюхал… Какой-то слабый, сладковатый, слегка химический запах. Не противный, никакой. Немного похоже на самые дешёвые сорта фруктовых желе, которые невесть с чего обожает дочка — из тех, где только желатин, сахар и ароматизатор, идентичный аутентичному.