Та, единственная ведьма - Светлана Овчинникова

В себя пришла ближе к полуночи. В комнате, куда меня кто-то перенёс, стояла тяжелая тишина. Ночник слабо освещал замершее пространство, где находилась лишь я. Казалось, что пережитое недавно потрясение не более, чем глупый розыгрыш, но отчётливо выделяющаяся на руке звезда разрушала любое опровержение истинного значения без жалости и иного смысла. Угнетающие чувства с новой силой обрушились на голову. Сокрушенно выдохнув и присев на кровати, запустила пальцы в волосы.

— Господи, мне конец, — пробормотала приглушенно, закусив губу. — Такое не прощают...

Он несправедливости Судьбы хотелось закричать в голос, однако прекрасно понимала, что истерикой не изменю ничего. И становилось до ужаса обидно, а страх от осознания сложившихся условий липкими лапами медленно пробирался по спине с мелкой дрожью.

Появившийся знак вкупе с появлением посланников звучал приговором. Приговором к смерти на ведьмовском костре. Таком же, на который совсем недавно сама намеревалась отправить представительницу ненавистных созданий. Их боялись, избегали и не переносили на дух, а созданные группировки в тайне от непосвященных людей из правительства всячески их истребляли.

Я истребляла тоже.

И вот теперь, будучи одной из лучших охотников в местной группировке, на моей руке ярким пятном загорелась печать врага всего общества. И эта метка казалась участью гораздо худшей, чем смерть. Гораздо болезненней, чем если бы я горела на костре. Только одно её появление на корню рушило все устои жизни, все взгляды, надежды и ожидания, весь смысл и всю жизнь. Этот знак значил больше, чем любое из виденных мной проклятий, насылаемых на людей ведьмами.

Что теперь делать?!

От злости и бурлящей обиды подскочила с кровати, скинула на пол подушку и от души пнула её в стену.

— Проклятье! Ведьмовские забавы!

Гневно отшвырнула упавшую подушку снова. Затопала по ней ногой.

— Как мне теперь жить?!

В комнату без стука ворвался брат и почти мгновенно оказался рядом.

— Эй, сестрёнка, не реви, — обеспокоенно обхватил за плечи Артём. — Всегда есть выход. Всегда можно что-нибудь придумать.

— Есть выход? — вопросила в негодовании. — Какой? С такой отметиной я всё равно что мишень среди чистого поля! — На мгновение прикрыла глаза. — Как теперь быть? Что делать? Прятаться на чердаке, чтобы мои же приятели не превратили в пепел? Их все ненавидят, ты же знаешь. Все! И заметь эту отметку, никого из наших не остановит ни моё положение, ни этот грёбаный закон о неприкосновенности этих...этих..., — привычные слова застряли в горле.

Я больше не знала, как называть одарённых избранных: на языке крутились лишь оскорбительные клички, и бросать их в свой же адрес оказалось прескверно. С досады уткнулась лицом в ладони.

— Как такое вообще могло произойти? Почему после стольких стараний стать настоящим охотником на этих... этих выродок? — голос задрожал на грани шепота, в горле застрял горький ком. — Это несправедливо. Кошмарно ужасно!

Брат молча притянул к себе, и горячие слёзы ручьями потекли по щекам.

— Всё образуется, я верю, — негромко проговорил Тёма на ухо и, вдруг хмыкнув, задумчиво добавил: — Но какая ирония Судьбы.