Переквалификация - Фредерик Пол

– Стойте на месте, - распорядился он. - Все выгрузились? Ну и ладно. - Он закрыл борт кузова и укатил, оставив их мокнуть под теплым мелким дождиком.

Все терпеливо ждали. Четырнадцать первоклассных рабочих-роботов обоих полов и трое детей. Разговаривать не хотелось. Один Зеб, утираясь, пробормотал:

– Лучше бы вода была там, где следует! Здесь-то кому сдался дождь?

Не вся влага на лицах была дождевой водой: и Зеб, и остальные напряженно размышляли. Один Лем, новенький, в ус не дул. Он работал садовником в Урбане, пока его хозяева не решили эмигрировать в космическую колонию О'Нил. Лему повезло: на соевой ферме перевернулся трактор, что привело к образованию вакансии. Произошло это недавно, и он по-прежнему с восторгом вспоминал благословенную Урбану.

– Де-Плейнс! - радовался он сейчас. - Отсюда рукой подать до Чикаго! Уж там мы позабавимся, братцы! Стейт-стрит, «Петля», Золотой берег!

– А работа для нас в Чикаго найдется? - поинтересовался Зеб.

– Работа? Брось, брат, какая еще работа? Одно слово - Чикаго! Ух ты!

Зеб задумчиво кивал. Лем его не убедил, но хотелось надеяться на лучшее - это тоже было частью его программы. Он разинул рот и, попробовав на вкус дождевые капли, поморщился. Горечь, много пыли, гораздо больше двуокиси углерода и окиси азота, чем он привык. Хорошенькое местечко! Даже у здешнего дождя гадкий вкус… А все машины: нет, чтобы ездить на добром старом электричестве, подавай им бензин!

К тому моменту, когда в шлакобетонном ангаре возникла суета, Зеб расстался с остатками оптимизма. В ангар въехали машины, загорелся свет, с лязгом поднялась ржавая щеколда, смуглый коренастый робот отпер замок и снял с ворот цепь. Бесстрастно оглядев рабочих, он сказал:

– Идите сюда, излишки! Будем вас перепрограммировать.

Зеб дождался своей очереди и прошел в кабинет со зловещей койкой у стены. Его встретила хорошенькая блондинка в белом халате, с длинными хрустальными серьгами в ушах - тоже робот, конечно. Она велела ему сесть на край койки и наклониться вперед, затем быстро засунула ему в левое ухо палец с красным ногтем. Он вздрогнул: неизменяемая память, покинув его процессор, перешла на ее внутренний сканер.

– Ты просто устроен, - сообщила она радостно. - Мы быстро тебя выпустим. Расстегни рубашку.

Зеб стал медленно расстегивать заскорузлыми от земли пальцами пуговицу за пуговицей. Не дождавшись, пока он доберется до последней, блондинка нетерпеливо отбросила его руки и сама распахнула рубашку. Последняя остававшаяся в петле пуговица оторвалась и покатилась по полу.

– Все равно тебе придется переодеться, - сказала она и погрузила свои длинные красные ногти в четыре узкие прорези по обеим сторонам его грудной клетки. Вся его грудь осталась у нее в руках. Отложив щиток в сторону, программистка заглянула внутрь и довольно кивнула.

– Все в порядке. - Она уверенно достала из темных глубин платы с микросхемами. - Тебе ненадолго станет нехорошо: ты даже не сможешь говорить. Потерпи, это быстро пройдет.

Нехорошо? Зебу показалось, что кабинет заворачивается в спираль. Он не только не мог говорить, но даже не помнил слов. И мыслей тоже. Ему уже казалось, что он никогда больше не увидит… Чего? Он и этого не помнил.

Потом он почувствовал, как у него внутри что-то с чем-то соединяется. Это был даже не щелчок контакта, а ощущение, словно нога обживается в ботинке. В следующую секунду он сумел завершить свой вопрос. Ферму!

Оказалось, что он формулирует мысль вслух. Программистка засмеялась.

– Видишь? Ты снова начинаешь соображать. Он усмехнулся в ответ.

– Поразительное ощущение! Поверите ли, я почти утратил свой прежний, сельский опыт. Но разве очарование деревенской жизни значит хоть что-то для… Боже правый! Что это я говорю?

– Теперь вы рассуждаете как житель большого города, а не как сельскохозяйственный рабочий.

– А ведь верно! - вскричал Зеб. - Но возникает следующий вопрос: пригодятся ли правильная грамматика и поэтическая образность речи для моей предполагаемой новой карьеры?

Программистка нахмурилась.

– Это словарный запас литературного критика, - сказала она извиняющимся тоном. - Кто-то ведь должен им пользоваться!

– Позвольте спросить, почему именно я?

– Потому что это все, что у меня сейчас нашлось. Это не единственная перемена, которую вы в себе обнаружите. Я изымаю микросхемы почвенного анализа и программы управления сельскохозяйственной техникой. Если хотите, могу оставить вам духовные гимны и умение танцевать.

– Зачем сохранять тень, когда уходит сущность? - возразил он с горечью.

– Прекратите, Зеб, - перебила она ворчливо. - Вся эта специфика вам больше ни к чему. Прошлое похоронено. Вы не будете по нему тосковать. Вы даже не представляете, что получаете взамен! - Она вернула на место грудной щиток. - Протяните руки.

– Желательно было бы узнать подробности, - пробормотал он, подозрительно следя, как программистка вкладывает его руки в отверстие на своем пульте. По пальцам пробежала судорога.

– Пожалуйста. Инфракрасное зрение! - гордо произнесла она, глядя на дисплей. - Будете видеть в темноте. Двадцатипроцентное усиление моторных функций - чтобы быть сильнее и быстрее бегать. Наконец, имена, адреса и телефоны пяти хороших поручителей и одного государственного защитника.

Она кивком велела ему вытащить руки из отверстия. Все поры были очищены от въевшейся грязи, ногти лишились черной каймы, мозоли исчезли. Теперь это были руки горожанина, никогда в жизни не занимавшегося физическим трудом.

– Какая же новая судьба мне уготована? - спросил Зеб.

– Новая работа. На данный момент у нас имеется единственная вакансия, зато место хорошее, надежное. Будете уличным грабителем.

В первый же свой трудовой вечер Зеб махнул рукой на недавние опасения. Ферма не шла ни в какое сравнение с новой жизнью.

На время стажировки его приставили к мелкому роботу с неприятной остроносой физиономией по имени Тимоти. Тот сразу перешел от теории к практике.

– Идем, парень, - бросил он, увидев Зеба, и вышел из ворот, не заботясь о том, следует ли стажер за ним. На воротах уже не было цепи с замком. Зеб плохо представлял, далеко ли до Чикаго, и в какой он стороне, но понимал, что пешком туда не добраться.

– Мы воспользуемся «железным конем»? - спросил он опасливо. Поезда, проносившиеся мимо фермы, всегда выглядели величественно и недоступно. Глядя на товарняки и пассажирские составы, работники гадали, куда они спешат и каково это - ехать на поезде.

Тимоти не удостоил Зеба ответом. Бросив на него взгляд, в котором в равных долях сквозили жалость, недоумение и осуждение, он встал на краю тротуара и властно поднял руку. Огромное такси на воздушной подушке с зелеными и белыми клеточками на дверце немедленно остановилось, взвизгнув тормозами. Тимоти поманил Зеба.