Вольному – воля - Владимир Колычев

– Откуда будете? – спросил парень.

Ответом ему послужила тишина. Ролан был достаточно опытным арестантом для того, чтобы разговаривать с подозрительным красавчиком. И прибывшие с ним мужики казались тертыми калачами.

– А-а, ясно... – Брюнет озадаченно наморщил лоб и провел пальцами по гладкой после бритья щеке. – Зря вы так, мужики. Я не такой, я нормальный. А то, что шуршу в камере, так это по очереди. Сегодня я дневальный, а завтра ты...

«Ты» было обращено к Ролану. Парень смотрел на него беззлобно, но пристально и вглубь.

– А ты не мужик, по ходу, да. Ты из блатных.

Ролан удивленно повел бровью. Он был в робе, руки держал за спиной, чтобы у красавчика и в мыслях не было протянуть ему свою пятерню для знакомства. И надо было обладать определенным опытом и чутьем, чтобы определить в нем человека, некогда исповедовавшего воровской образ жизни.

– Еще что скажешь? – угрюмо изрек он.

– А то, что я правильный арестант и коситься на меня не надо.

– А если мысли всякие в голову лезут? – небрежно хмыкнул Ролан.

– Сами по себе? – с насмешливым прищуром спросил парень.

– Сами по себе.

– Значит, вакуума в голове много, если лезут.

– Ты за базаром следи, – нахохлился Ролан.

– А ты глупости из головы выбрось, тогда как люди говорить будем.

– О чем нам с тобой говорить? Или ты смотрящий на этой хате?

– Пока нет, а там поглядим. Смотрящий сейчас на промке, а вам, братва, располагаться надо. У нас тут как раз шконки освободились...

– Вижу.

Ролан бросил скатку и хабар на свободную шконку поближе к окну. Мужики заняли еще две из тех, что были подальше от двери. У брюнета никто ничего не спрашивал. Он хоть и назвался правильным арестантом, но его мнение никого не волновало.

Ролан молча расстелил матрас, заправил постель. И лег поверх одеяла.

– У нас так не принято, – с осуждением глянул на него брюнет.

Ролан молча отмахнулся от него как от назойливой мухи.

– Не, я серьезно. У нас распорядок – на койках только после отбоя.

– А ты что, пойдешь куму застучишь? – ухмыльнулся Ролан.

– Я бы на твоем месте не борзел. У нас тут очень строго. Чуть что не так, в кондей, а там на завтрак – плесень со стен. Тебе туда лучше не попадать...

– А тебе?

– Да я был там пару раз, и ничего. А у тебя со здоровьем проблемы, да? С головой что-то, да?

Ролан поморщился, как будто под нос ватку с нашатырем сунули. Череп с правой стороны у него деформирован, и короткая стрижка никак не способствовала тому, чтобы скрыть этот недостаток.

– Не твое дело.

– Ты извини, если на больную мозоль наступил...

– Соскочил бы ты с этой мозоли, а? Не в падлу сказать, и без тебя тошно.

– Зачем так грубо? – не унимался парень. – Я к тебе по-доброму, а ты рычишь. Нельзя так... И со шконки встань. На табурет сядь. Надо так. Я за порядком здесь слежу, мне отвечать...

– Да заткнешься ты, наконец!

В душе Ролан понимал, что нельзя ему идти на конфликт с дневальным. Но измочаленная долгими мытарствами подкорка вибрировала от раздражения так, что слетали с резьбы болты. Не должен он был давать волю своим эмоциям, но сил сдержаться не было.

– Ухожу, ухожу. Только со шконки встань.

Брюнет и сам должен был понимать, что Ролан дошел до крайней точки кипения. Ему бы отойти в сторону, чтобы не доводить его до греха. Но нет, продолжает злить.

– Встаю!

Ролан соскочил с койки только для того, чтобы проучить надоедливого дневального. Дать в лоб, – глядишь, и угомонится.

Но вышло так, что брюнет сам наказал его. Ролан и сам не понял, как оказался на шконке, скрюченный от боли после молниеносного удара в солнечное сплетение. Никак не думал он, что его противник способен на столь мудреный финт.

Он должен был подняться, чтобы возобновить сорванную атаку, но боль проникла глубоко в грудную клетку, разлилась по всему телу, парализуя волю. Наверняка, это был какой-то особенный удар, на который способен только мастер.

– Ты полежи немного, успокойся, – насмешливо сказал брюнет.

Сам он был совершенно спокоен. И его ничуть не смущало присутствие в камере двух мужиков, с которыми Ролан заехал в камеру. Он совершенно не боялся их, хотя бы потому, что знал – на помощь своему товарищу они не придут. Что в тюрьме, что в зоне – везде каждый за себя...

– А потом вставай, на табурете посидишь.

Ролан слышал, как заскрипели кроватные пружины. Это мужики перебрались со шконок на табуретки. Им вовсе не улыбалась постигшая его самого участь.

– Ты меня понял? – спросил парень.

Ответить на этот в общем-то риторический вопрос значило признать свою слабость. Поэтому Ролан промолчал.

– Не понял. Но со шконки ты все равно встанешь...

Брюнет снова взялся за тряпку и не остановился до тех пор, пока не домыл весь пол. Он делал это с таким чувством, будто не было на свете большей радости, чем наводить марафет в тюремной камере. И даже мужиков не пытался припахать, хотя мог.

Боль отступила, но Ролан так и остался лежать на койке. Поднялся, когда брюнет снова подступил к нему, но снова только для того, чтобы атаковать его. Не той он породы человек, чтобы сдаваться без боя. Встал в стойку. Но парень лишь усмехнулся.

– Знаю, ты в рукопашке кое-что сечешь. Но против моего лучше не пробуй. Я карате с двух лет занимаюсь, у меня реально третий дан...

Третий дан в карате – показатель более чем серьезный. Ролан действительно был дока в рукопашном бою, но против мастера такого уровня ему не потянуть.

– Да хоть сто шестой, – зло, сквозь зубы процедил он.

– Нет сто шестого, есть только девятый... Не будь дураком, – понизив голос, сказал парень.

И многозначительно повел головой в сторону притихших мужиков. Дескать, не надо срамиться перед ними, лучше остановись, пока не поздно. А взгляд у него спокойный, охлаждающий. Но, увы, это не остудило пыл Ролана. И он все-таки решился...

В этот раз он приходил в себя не меньше часа. Но лежал не на шконке, а на полу, не в силах подняться. Красавчик брюнет провел против него все тот же удар, все в ту же болевую точку, но с более серьезными для Ролана последствиями. Теперь у него не оставалось никаких сомнений в том, что он имел дело с настоящим мастером рукопашного боя. Больше желания проверить его на прочность не возникало.

А брюнет и не стремился добить его. Присел рядом с ним на табурет и давай увещевать.

– Да ты не переживай, брат, здесь все знают, что против меня приема нет. Мне даже кличку такую хотели дать – Лом. Типа против лома нет приема. Но прижилась другая – Красавчик. А так меня Дима зовут, фамилия совсем безобидная – Бабочкин... И я сам, как бабочка, порхаю, знаешь ли... – задумавшись, начал было Красавчик. Но, спохватившись, изменил тему: – Я сам из Гачкина, городок такой под Черноземском есть. Маленький такой, ты не знаешь...

– Знаю, – через силу сказал Ролан. – Сам из Черноземска...

Он уже не чувствовал неприязни к этому парню. Зато чувствовал свою вину – не должен он был лезть на рожон. По заслугам схлопотал. Но все равно до боли обидно.

– Да ну! – обрадовался Красавчик. – Так мы что, земляки?

– Ну да...

Ролан и сам был рад встретить земляка в далеком пермском краю. Этап, с которым он шел из Черноземского СИЗО давно уже рассосался по тюрьмам и пересылкам, до этой зоны дошли единицы, и тех определили в другие отряды. Жаль, что встреча с земляком началась не с той ноты. Но чувствовалось, что Дима Бабочкин – парень компанейский и незлопамятный, может, и сойдутся они, что называется, вась-вась.

– А зовут тебя как?

– Братва Тихоном величает...

– А по имени?

– Ролан.

– Ты это, брат, поднимайся. Совсем, смотрю, тебе хреново...

– Сам виноват, – выдавил из себя Ролан.

– Руку давай.

Красавчик обладал завидной силой и, казалось, играючи помог ему перебраться с пола на шконку. Но без комментария не обошлось:

– У нас хоть и не санчасть, но можешь на койке полежать. Пока не оклемаешься.

– А потом на табурет? – усмехнулся Ролан.

– Ну да. У нас так положено.

– Везде так положено. Но на это положено еще сверху кладут...

– У нас не так, у нас порядок.

– И кто масть в хате у вас держит? Красные?

– Почему красные? Нормальные люди. Двое из воровских, двое сами по себе...

– И где эти двое из воровских?

– Говорю же, на работах. Лес валят. Они хоть и в авторитете, а хозяин им волындить не дает. Отрицалы у нас или в штрафном, или в сифилятнике...

– Где?

– Ну, корпус, где спидоносцы и тубики подыхают. Там такой беспредел – жуть. Здорового человека вмиг больным сделают. Кровь больную насильно вколят, такю-то вот... Лучше лес валить, чем туда... Ты это, лучше не быкуй. Завтра на работы погонят, так ты не шарахайся. Встанешь в штыки, самого на штыки поставят, отвечаю...

– Значит, красные здесь у вас все, – мрачно усмехнулся Ролан.