Дикарка у варваров. Песнь Сумерек - Ирина Тигиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пошли вон! — я грозно махнула палкой.
Звери не исчезли. Наоборот, зарычали громче. Из пастей вырвалось пламя, мгновенно распространившееся по густой шерсти… и твари бросились на меня — я еле увернулась от одной пасти, ткнула палкой в другую, третья разверзлась прямо перед моим лицом. Ещё мгновение — и, морок или нет — тварь откусила бы мне голову… Но что-то мелькнуло надо мной, послышался свист воздуха, и зверь, визжа, отлетел к валуну. Та же участь постигла и другого, чуть не цапнувшего меня за плечо. Уже и третья тварь отлетела во тьму, когда я наконец рассмотрела моего спасителя. Тощий китаец в длинной тёмной одежде, в сумерках почти неразличимый. Мне очень захотелось быть полезной и помочь неведомому герою. Крикнув «Возьми палку!», я бросила ему моё «оружие». Китаец с лёгкостью её поймал и сшиб рог ринувшемуся на него зверю. А я, осмелев, запустила камнем в ещё одного. Твари возобновили атаку, теперь уже на моего защитника. Но ситуация, совершенно безнадёжная несколько секунд назад, поменяла направленность. Китаец кружился в воздухе, что твой Джет Ли, расшвыривая зубастых, полыхающих огнём хищников, как слепых щенят. В считанные минуты всё было кончено. Мне под ноги отлетел отбитый рог, визг последней оставшейся в живых твари перешёл в хрип, шерсть её слабо вспыхнула и погасла. А китаец, спокойно затушив занявшийся огнём край одеяния, подошёл ко мне. Скуластое аскетичное лицо, заплетённый пучок волос на темени в остальном бритой головы, очень прямая осанка. На вид — чуть моложе моего отца.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила я по-китайски и кивнула на трупы тварей. — Сама бы не справилась. Поможешь вернуться к моим родителям?
Китаец слегка напрягся, будто силился понять сказанное, и я мысленно оскорбилась. Дэйю всегда хвалила моё произношение! Хотя, может, в этой провинции оно и непонятно.
— Родители? — китаец чуть нахмурился. — Где они?
Точно дело в диалекте — его акцент мне тоже не очень понятен.
— Там, — я махнула на холм. — Возле озера. Мы приехали сюда на кэмпинг, но я пошла гулять, оступилась и упала. Вон оттуда, — снова махнула на холм.
Китаец посмотрел в направлении моего жеста и снова перевёл взгляд на меня.
— Как твоё имя?
— Мулан, — не задумываясь, выдала я — что ему за дело до моего имени?
Китайца ничуть не смутила отсылка к национальной героине.
— Я — Фа Хи, — представился он. — Озера здесь нет и, уверен, твоих родителей тоже.
— То есть как это нет? — растерялась я.
— Оставаться здесь опасно, — проигнорировал он мою реплику. — Пойдём со мной.
— Куда?..
— В монастырь. Там — безопасно.
— Никуда я с тобой не пойду! — в вопле проскользнули нотки истерики, и я кашлянула, пытаясь вернуть голосу твёрдость. — Мой папа — известный адвокат, меня будут искать. Похищение — очень серьёзное преступление. Тем более похищение гражданки иностранной державы!
По скуластому лицу пробежало недоумение.
— Я не всё понял, — после секундного колебания признался он. — Что ты не отсюда — очевидно. Похищать тебя мне незачем. Если останешься здесь, умрёшь.
— Я останусь! — решительно отступила к холму. — Не хочешь помогать — не надо. Сама найду дорогу!
Уже повернувшись к «спасителю» спиной, слышала, как он вздохнул.
— В этой реальности нет озера, о котором ты говоришь. А вернуться в ту, из которой пришла, просто поднявшись на холм, ты не сможешь.
Уже начав карабкаться по склону, я оступилась и кубарем скатилась обратно.
— Если хочешь, можем вернуться сюда завтра — убедишься, что озера нет, — он протянул мне руку. — Но сейчас лучше уйти. Твоё появление могло привлечь и других посланцев Тёмных Богов.
— Каких богов? — оставив без внимания его руку, я поднялась самостоятельно. — И что значит, я не смогу вернуться в реальность, из которой пришла? А где я сейчас?..
— Всё объясню, — заверил китаец. — Когда будем в безопасности.
И, не оглядываясь, двинулся в полумрак, будто уже не сомневался, что я последую за ним. Я поколебалась секунду, другую… и ходко потрусила следом. Забираться в темноте на холм рискованно — вдруг что-нибудь вывихну? Да и звери могут появиться снова.
— Откуда знаешь, что я из другой реальности? — догнав моего спасителя, я попыталась заглянуть ему в лицо. — Из-за одежды?
— Не только.
— А как называется ваша реальность?
— А как называется твоя?
— Никак, — растерялась я.
— Почему тогда считаешь, что название должно быть у этой?
Ещё один острослов! Моя растерянность тут же уступила место духу соперничества, выработанному в многочисленных словесных состязаниях с отцом.
— Мы считаем, что наша реальность — единственная в своём роде, поэтому никак её не называем. А если здесь верят, что реальностей много, нужно как-то называть свою, чтобы отличать её от других.
— Листьев на дереве тоже много, но ты же не называешь их по именам.
— Потому что ни один из них не считаю своим. Будь это иначе — точно бы как-то назвала!
Взгляд китайца впервые задержался на мне с подобием интереса.
— Острый ум проявляется не только в умении вести спор, но и в умении промолчать, когда спор — бессмыслен.
— Спор не бывает бессмысленным, — возразила я. — В нём рождается истина.
По губам китайца проскользнула улыбка, он приподнял брови, как бы давая понять, что сейчас как раз тот случай. Но я только приосанилась и проронила:
— Переспорила! — но тут больно споткнулась о камень и, не удержавшись, выпалила по-русски:
— Чтоб тебе, зараза!
Китаец замедлил шаг.
— Что это за язык?
— Русский, — я раздосадованно дёрнула
