Дикарка у варваров. Песнь Сумерек - Ирина Тигиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А как называют твой народ?
— Русские, — недоумённо покосилась я на него. — В вашей реальности таких нет?
— Нет, — задумчиво протянул китаец.
— А европейцы есть?
Он недоумённо вскинул брови.
— Ну, такие, как я, только… не русские, — так и вертелось сказать «белые», но, воспитанная в традициях культурной толерантности, я не решилась произнести неполиткорректный термин вслух.
— Латиняне? — вывел меня из затруднения китаец. — Да, они довольно многочисленны, но слабы.
— И кто тогда самый сильный?
— Халху.
Я пожала плечами, показывая, что понятия не имею, кто это.
— Халху — кочевые племена, подчиняющиеся кагану — хану ханов.
— А, имеешь в виду монголов? — наконец хотя бы что-то знакомое. — Чингисхан, Батый и… прочие? У вас они правят до сих пор? Вот отсталая реальность!
— Эти имена мне незнакомы, — китаец пропустил мимо ушей моё последнее замечание. — «Моголами» мы называли народ, именовавший себя «славяне». Ты — одна из них, верно?
— Да, а почему говоришь о них в прошлом?
— Потому что их больше нет.
— То есть как нет? — опешила я. — Куда они делись?
— Уничтожены.
— Кем?
— Тёмным народом.
Теперь я замедлила шаг.
— «Тёмный» потому что поклоняется тёмным богам? Или потому что дикий?
— И то, и другое. Осторожно, не оступись.
Дорога пошла в гору, по обеим сторонам — лесные заросли. Странное место для монастыря, но сейчас меня занимало не это.
— А как ты понял, что я — славянка? Говоришь по-русски?
— Нет, но звучание языка мне знакомо. Они принесли себя в жертву, а язык сохраняют от забвения, как дань уважения и благодарности.
— Да, это на нас похоже… — пробурчала я.
— В монастыре никто не причинит тебе вреда, но во внешнем мире, если не хочешь быть проданной с торгов, как редкая диковинная зверушка, молчи о том, кто ты, — невозмутимо напутствовал меня мой спаситель. — Мы почти на месте.
Совершенно сбитая с толку, я подняла глаза. Узкие каменные ступени вели к распахнутым воротам, за которыми раскинулось строение, больше похожее на Запретный город, чем на монастырь. В многочисленных окнах мелькали огоньки.
— Это — Шаолинь? — решила я продемонстрировать эрудицию.
— Шаолинь — буддийский монастырь, расположенный на горе Суншань, — терпеливо пояснил мой провожатый. — То, что ты видишь — цитадель даосизма.
В сгустившейся тьме раздались гулкие удары колокола, и я вскинула голову.
— Что это?
— Час йоуши — время вечерних молитв. Когда войдём, прояви уважение и не произноси слов.
— Каких слов? — не поняла я.
— Никаких. Это — место молчания и духовного…
— Вы молчите всё время?! — ужаснулась я.
— …самопознания, — закончил он фразу, будто не прерывался. — Основной путь познания себя и мира — безмятежность души, которая достигается медитацией…
— Медитировать пробовала — и каждый раз засыпала, — махнула я рукой.
— …и молчанием, — снова проигнорировал мою реплику китаец. — Но для тебя молчание — явно большой труд.
— Ну мы же ещё не внутри. Когда войдём — замолчу. Ты уже говорил, как тебя зовут, но я не…
— Фа Хи.
Я улыбнулась и кивнула.
— Теперь запомню.
— Мы почти внутри, — он предостерегающе поднял палец.
И я, дурачаясь, сделала вид, что закрываю рот на замок и выбрасываю ключ. Фа Хи тяжко вздохнул и ступил под арку ворот.
Монастырь был окружён горами с трёх сторон — вот уж поистине «ласточкино гнездо»! Во дворике было пусто. Меня так и подмывало спросить, куда подевалось всё «население», но я сдержалась. Фа Хи прав — молчать действительно нелегко. Поднявшись по довольно крутой лестнице, мы вошли в главное строение, и я с любопытством двинулась к алтарю, освещённому множеством свечей — получше рассмотреть, но Фа Хи тут же ухватил меня за плечо и погрозил пальцем. Я закатила глаза и, подождав, пока он возьмёт светильник, послушно последовала за ним в лабиринт колонн, арок и переходов. Сама ни за что не найду отсюда выход! Приведя меня в небольшую комнатку с чем-то вроде циновки прямо на полу, мой провожатый поставил светильник на низкий деревянный столик и повернулся ко мне.
— Подожди здесь моего возвращения.
— А где все? — не удержавшись, выпалила я.
— На вечерней молитве и медитации. Я вернусь, как только она закончится.
— Хорошо, а как…
Но Фа Хи очень похоже повторил мой жест с «запиранием» рта, потом кивнул на циновку и бесшумно удалился. А я, немного покружив по комнате, села на циновку. И где сейчас кровать нашего фургона, совсем недавно казавшаяся мне верхом неудобства! Циновка — тонкая и не самая чистая. Надо надеяться меня не заставят спать на этом убожестве. Вздохнув, я обхватила руками согнутые колени. Родители уже точно сходят с ума… А мне до сих пор не верится, что я действительно попала в чужую реальность. Ладно, попала так попала — что уж теперь? Главное, как можно скорее вернуться обратно. Судя по всему, это не так просто, но наверняка возможно. А пока… немного подумав, я всё же улеглась на циновку, подтянув колени к подбородку. Вот угораздило! Хотя, можно сказать, мне повезло. Не окажись Фа Хи поблизости, козлорогие волки обгладывали бы сейчас мои косточки. Кстати о еде… не то, чтобы испытывала сильное чувство голода, но перекусить бы не помешало…
[1]Азор Ахай — легендарный герой из серии книг "Игра Престолов".
Глава 2
Не знаю, что меня разбудило. Рывком приподнявшись на циновке, прислушалась. Ничего — только отдалённое уханье филина. Надо же — всё-таки уснула, несмотря на убожество обстановки. Светильник догорел, но через ничем не прикрытый дверной проём в мою «каморку» попадал свет луны. На плечи накинуто покрывало, на столике — небольшая посудина, что-то вроде глиняного кувшина и чашечка. Не иначе заботливый Фа Хи расстарался. В посудине — лепёшка и какие-то овощи, в кувшине — вода. Прожевав несколько кусочков лепёшки и запив водой, я поднялась на