Леди Ариэлла Уоторби - Елена Звездная

Взбежав по лестнице, оббежала штурвал и стоящего рядом с рулевым капитана, добежала до самой кормы и встала, вцепившись в поручень. Ветер, бросив паруса, решил поиграть со мной — швырнул в лицо золотисто-каштановые кудри, запутался в юбках, вырвал шарф и погнал его над волнами, а едва я, смеясь, попыталась ухватить его за хвост, дернул ленты шляпки и с нею умчался ввысь…

— Локар! — прикрикнул лорд Ордас.

Дух ветра, вознеся мою шляпку на самый верх мачты, как самый настоящий проказник, привязал ее там и вернулся к работе, усиливая, направляя, корректируя морской ветер. А я смеялась, глядя, как моя шляпка реет, словно флаг.

— Если ее там оставить, придется переименовать баркентину в «Ариэллу», — с улыбкой сказал капитан.

Представила, как стремительное пятимачтовое судно «Бросающий вызов» гордо рассекает волны с моей шляпкой в качестве флага, и весело согласилась:

— Пусть остается, мне нравится.

Локар, снова самовольно бросив пост, метнулся к волнам, подхватил мой намокающий шарфик, умчался с ним наверх и на мачте повязал бант! Вышло и вовсе забавно. Я хохотала от души, моряки шутили, что обязательно корабль переименуют, а «Бросающий вызов» упорно нес меня к моей тюрьме.

Вновь повернувшись к приближающемуся берегу, я закрыла глаза и раскинула руки. Мне казалось, что я птица, вольная птица, парящая над волнами. Я не боялась упасть — Локар слишком опытный дух ветра, чтобы позволить кораблю бороться с волнами, и слишком быстрый, чтобы позволить мне упасть… Проверено в первый день моего долгого плавания до края бездны.

— Леди Уоторби, — раздался прокуренный голос господина Ирека, — не слишком ли безрассудное поведение для девушки? Вы не ребенок!

Нельзя же так портить последние мгновения свободы. И не открывая глаз, я зло ответила:

— Да, господин Ирек, я не ребенок, следовательно, не обязана отчитываться перед взрослым, мнящим себя знатоком морали и этики, но не утруждающимся даже банальным прощанием, покидая «не-ребенка» и уж тем более девушку!

Локар расхохотался, закружил спиралью вокруг меня, окончательно растрепав волосы. Оставленный без жесткого контроля корабль, вспарывая очередную волну, окатил брызгами, оставшимися на лице маленькими солеными капельками, и не успели они высохнуть, как на нас наползла тень огромной горы, венчаемой неприступным Гнездом Орла.

Я ушла в каюту сразу, как мы окунулись в тень горы, торопливо переоделась и, стоя перед зеркалом, заплела тугую ученическую косу, помня, что герцог — сторонник Андейлского свода. Серое дорожное платье с белоснежными манжетами было коротко, лишь на ладонь ниже колена, — мне не успели сшить гардероб, соответствующий возрасту, а надевать одно из нарядных, приготовленных для моего выхода в свет платьев я посчитала излишним. Да и неуместно смотрелось бы днем вечернее белоснежное платье дебютантки с оголенными плечами. Так что я выбрала серое, дорожное, с белым кружевом нижней юбки в тон манжетам.

Надев такую же серую шляпку, натянула перчатки и в последний раз взглянула на себя в зеркало — заплаканные глаза оттенка первых фиалок. «Редкий цвет», — как говорила мама. «Красивый цвет всех лордов лишит покоя», — как шептали мне старшие сестры, рассказывая о балах и приемах, где мне, по их мнению, предстояло блистать… Но вот я стою здесь и едва сдерживаю слезы. Печальный финал, поистине достойный баллад древних менестрелей… И на балу дебютанток никогда не появится последняя Уоторби… Представляю, как Сессиль обрадуется…

— Леди Ариэлла, — раздался осторожный стук.

Хотелось сказать «войдите», но это было бы нарушением всех правил морали.

— Я уже иду, лорд Ордас, — постаралась ответить спокойно.

И лишь вновь глянув в зеркало, поняла, что руки дрожат. Действительно дрожат. Сжала кулаки, постаралась успокоиться и из каюты, в последний раз бросив взгляд на свое временное пристанище, вышла, почти улыбаясь.

Они все хотели меня проводить. У дверей каюты встретил капитан, а выйдя на палубу, я увидела всех собравшихся матросов. С парусов соскользнул Локар, прикоснулся к моей щеке, прошелся по всей длине тугой косы и отпрянул, словно испугался.

— Леди Ариэлла, у нас для вас, как для первой леди, которая путешествовала под парусом «Бросающего вызов», есть подарок, — несколько смущенно начал капитан.

— Большой подарок, — поддержали просоленные, загорелые и такие добрые матросы имперского флота.

Я растерянно взглянула на господина Ордаса, потом на всех остальных. Леди не должна принимать подарки от мужчин, они же знают это, не могут не знать.

— Мы не переступим границ дозволенного, леди Ариэлла, — поспешил заверить меня капитан, — в конце концов, это просто знак внимания и уважения, который, мы надеемся, вы сохраните в памяти об этом путешествии.

— Вы интригуете, — с улыбкой заметила я.

— Никакой интриги, просто подарок прекрасной леди, скрасившей наше путешествие и носившейся по палубе и лестницам с воплями «Море, какое оно огромное!».

Все рассмеялись, даже я, хотя и было немного неловко за свою детскую реакцию на впервые увиденные водные просторы подобного масштаба.

— Вверх, — мягко приказал капитан.

Я вскинула голову, и почти сразу прозвучал приказ бомбардира:

— Огонь!

Выстрел… выстрел… выстрел… И в небе, на фоне нарастающей мрачной громады скалы возникла яркая огненная птица, раскинувшая крылья и мчащаяся навстречу волнам. Я едва не закричала, когда воплощение феникса прошлось едва ли не коснувшись парусов, но снова выстрел — и птица, став более яркой, воспарила в небеса, туда, где светило заходящее солнце, где не было тени от скалы, на свободу…

Я стояла, смотрела ей вслед и, кажется, плакала. Да нет, не кажется, даже носом шмыгнула, едва птица исчезла из виду.

— Леди Ариэлла, мы вас порадовать хотели, — огорченно произнес капитан и протянул платок.

Уже и не знаю, какой по счету за это путешествие.

— Да просто красиво так… до слез, — ответила я.

Все рассмеялись, я тоже. А потом взглянула в сторону пристани и увидела, что нас ожидают три высокие фигуры. Вновь посмотрела в небо, хотелось засмеяться и полететь вслед за птицей, хотелось обнять всех и каждого на этом прекрасном корабле, хотелось прижаться к грот-мачте и слушать, как поскрипывают паруса на ветру… Если бы у меня была вторая жизнь, я хотела бы провести ее на корабле. Если бы такое было возможно, я бы хотела, чтобы это путешествие длилось вечно… Если бы я еще могла прекратить плакать.

— Знаете, — я вытерла слезы и лучезарно улыбнулась всем, — в моей жизни было всего два путешествия: первое — это паломничество с монахинями Пресвятого по святым местам пешком шесть дней. Так вот, признаюсь честно, искренне и откровенно — вы все лучше монашек, да простят меня святые сестры.