НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 8 - Север Гансовский

Однако чтобы так получилось, мы должны прежде всего мобилизовать нашу способность предвидеть, предсказывать, фантазировать. Не секрет, что неконтролируемые последствия развития науки могут приносить не только пользу людям, но также и новые тревоги и заботы. Автоматизация на Западе становится синонимом безработицы, и когда в контору фирмы вносят еще один тяжелый тщательно упакованный предмет, лица немногих оставшихся там конторщиков бледнеют… Многое сделано в борьбе с голодом и болезнями, и вместе с тем в развитых капиталистических странах все невыносимее становится жизнь в тесноте и спешке крупных городов. Резко подскочила кривая умственных заболеваний, растет преступность, распространяются нравственная опустошенность и скука, заставляющие обывателя искать спасения в алкоголе, наркотиках, азартных играх. Становится ясно, что триумф техники сам по себе еще не делает человека счастливым.

Наука, а также ее непосредственное приложение к практике — технический прогресс — имеют порой тенденцию к опасному слепому самодовлеющему развитию. Вспомним хотя бы известное «затемнение» в Америке. В одну из ноябрьских ночей 1965 года северо-восточная территория США и часть Канады погрузились во тьму, электрический свет и силовые установки самопроизвольно выключились. Началось с того, что отказало реле на станции у озера Онтарио. Вся сеть электроэнергии, рассчитанная на безаварийную работу, выключилась. Важно здесь не само происшествие, а то, что специалисты, пытавшиеся потом установить причинно-следственную связь событий, так и не сумели этого сделать.

Одна из американских газет следующим образом комментировала катастрофу:

«Северо-восточное кольцо было сложнейшим образом взаимосвязано и взаимообусловлено в своих частях. Однако только машины разговаривали между собой. Они задавали механические вопросы и получали механические ответы. Человек не имел непосредственного контроля над всей системой, и поэтому никто не может ответить на вопрос «Почему?». Но механическое, машинное, электронное мышление не было заинтересовано в том, чтобы опекать жителей близлежащих городов».

«Затемнение» в Америке и драма с английским танкером «Торрей-Кеньон», залившим нефтью французское побережье, погубившим там устричный промысел и курорты, — наглядные примеры того, что делает техника, вышедшая из-под контроля человека. Нет недостатка и в других, не столь ярких, но не менее тревожных предупреждениях. Земледельцы удобряют поля, но фосфор, не до конца поглощенный растениями, смывается в водоемы, уничтожая там все живое. Автомобиль — прекрасное средство сообщения, но когда их становится слишком много, как в некоторых больших городах сегодня, извергаемые двигателями выхлопные газы уже несут серьезную угрозу здоровью горожан. Другими словами, имеется некая цена, которую человечество платит за поступь технологического прогресса, и в каждом отдельном случае важно знать, не теряем ли мы больше, чем приобретаем.

Развитию науки свойственна неравномерность. Ученые, например, задумываются над тем, как путем атомных взрывов извлечь воду из недр Луны, в то время как на Земле огромные территории страдают от засухи, а в некоторых американских городах вода, текущая из крана в квартирах, настолько загрязнена, что питьевую приходится привозить в бутылках. Эти и им подобные явления заставили обозревателя английского журнала «Нью сайентист» с горечью воскликнуть:

«Величайшая сила человечества — наука разобщена более, чем любая другая область. Наиболее заметной чертой современного научного взрыва является полное отсутствие цели, организации, этики и философии. Самая гигантская мощь, которой когда-либо обладала Земля, развивается в направлении куда попало».

Само собой разумеется, что слепой, не контролируемый и не планируемый характер развития науки и техники свойствен именно обществу так называемой «частной инициативы». Однако и в социалистическом мире мы не можем забывать о том, что результаты внедрения в экономику, в быт тех или иных технологических новшеств могут иметь порой двойственный характер. Всегда надо помнить, что возможности практического приложения успехов точного знания должны постоянно рассматриваться с точки зрения человеческого счастья, ибо сквозь линзы микроскопа нельзя увидеть наших целей и стремлений, а стрелки совершеннейших приборов не дают ответа на самые простые этические вопросы. Здесь рядом с точными науками должна вставать идеология в таких ее формах, как философские, социологические исследования, как художественная литература, в том числе и научно-фантастическая.

В критике существует тенденция относить начало жанра научной фантастики к Свифту, Рабле и даже ко времени Гомера. С этим трудно согласиться. Конечно, фантазия всегда была законной дочерью разума. Но жанр научной фантастики возник в эпоху, когда наука стала важнейшей производительной силой, когда научное знание стало играть решающую роль в судьбах человечества. Здесь причина возникновения нового направления в литературе, здесь объяснение глубокого, непрерывно растущего интереса читателей к нашему жанру…

Есть, наконец, и еще одна связь между наукой и фантазией, которую выявил сегодняшний день. Речь идет об изменениях в методике научных открытий. Прежде техника предшествовала науке, последняя нередко вырастала из эксперимента, из опыта, причем случай часто выступал в качестве лаборанта. Сегодня открытие все чаще совершается в теории. Наряду с накоплением фактов и экспериментальных данных очень важным стал процесс абстрактных построений, творческих прыжков через несколько ступеней, где решающими моментами являются те, когда исследователь доверяется интуиции, когда он мечтает, фантазирует. Поэтому так любят фантастику ученые, поэтому многие из них сами являются авторами научно-фантастических произведений. Это — Обручев и Ефремов в Советском Союзе, Норберт Винер и Лео Сциллард в США, Фред Хойл и Грей Уолтер в Англии и другие. Поэтому фантастика, «мысленный эксперимент», зовущий к дерзаниям, раскрывающий новые горизонты, снимающий налет обыденности с повседневного бытия, так ценится молодежью.

Итак — наука, итак — фантазия… В очередном альманахе «НФ» три советских писателя-фантаста выдвигают свои гипотезы.

Попытаемся с точки зрения сегодняшних знаний взглянуть на рассказ Г. Гуревича «Глотайте хирурга». Медицина будущего, а точнее — борьба со старостью. Заманчивая проблема и достаточно важная. Скажем прямо, что населению Земли в будущем суждено значительно постареть. Звучит угрожающе, но за этими словами скрывается весьма оптимистическое содержание. Есть подсчеты, что за все века прежнего существования средний возраст людей равнялся примерно лишь пятнадцати годам. Страшная цифра, говорящая о том, что большинство наших предков не имело зрелости, даже юности — только детство. Большинство погибало, так и не сумев развить и использовать составную часть разума — жизненный опыт. Конечно, «молодой мир» — звучит лестно, но за этим стоят голод, болезни, войны, и синонимом здесь будет «трагический», «несчастный». В настоящее время в развитых странах растет процент пожилых в общем составе населения и снижается процент детей. Это не значит, что детей становится меньше в абсолютных цифрах, просто успехи здравоохранения привели к тому, что люди живут дольше. Если завтрашнему и послезавтрашнему миру быть светлым, если он не будет угнетен классовым разделением и войнами, он сделается более пожилым, и значительно острее, чем сейчас, станет вопрос о том, чтобы жизнь была полноценной как в зрелом, так и в пожилом возрасте. Медицине XXI века и даже конца XX века придется реже, чем в наши дни, встречаться с так называемыми «острыми состояниями» (инфекционные и другие тяжелые болезни), одной из существенных ее забот будет предупреждение старости, может быть, вообще искоренение всех сопутствующих ей неприятных явлений. Вероятно, это возможно в принципе.