Чертог страстей - Зара Деверо

Мылась Кэтлин долго и тщательно, израсходовав почти половину флакона недешевого шампуня, затем с наслаждением почистила ноготки и покрыла их зеленым лаком, хотя обычно пользовалась бледно-розовым. Оставалось решить еще один немаловажный вопрос – надеть новое эффектное нижнее белье и чулочки на подвязках или нет. Этот комплект она купила после уценки, поэтому особо не мучилась угрызениями совести, однако повода пощеголять в нем у нее долго не было. Теперь он наконец-то появился, но все же Кэтлин испытывала робость, вскрывая упаковку. В черных кружевных трусиках и поясе для подвязок она представляла себя только в своих сексуальных фантазиях, и от одной лишь мысли, что в таком виде ее наяву увидит Том, ее кожа покрылась пупырышками. А вспомнив, как она самозабвенно мастурбировала, вернувшись в общежитие с этой покупкой из магазина, Кэтлин покраснела от стыда.

Вожделение наполнило ее тело сладостным томлением, промежность стала горячей и влажной. Половые губы разбухли, клитор увеличился и затрепетал. Она потеребила отвердевшие розовые соски, надела бюстгальтер и торопливо застегнула его трясущимися руками на спине. Набухшие груди вызывающе выпирали из чашечек, норовя разорвать сковывавшие их кружева. Игриво улыбаясь, Кэтлин надела пояс и, сев на кровать, аккуратно натянула ажурные чулочки. При этом она не удержалась и потерла подушечками больших пальцев самые чувствительные точки внизу живота. В основании лобка возникло волнующее ощущение, Кэтлин охнула, втянула живот и, сделав глубокий вдох, прикрепила чулочки к подтяжкам. После этого она встала, повернулась к зеркалу спиной, убедилась, что швы легли на икры и ляжки ровно, и, оставшись вполне довольной собой, достала из-под кровати пару черных туфель.

Теперь ее облик обрел завершенность, она выглядела, как многоопытная кокотка, демонстрирующая всей своей бесстыдной внешностью открытый сексуальный вызов. Эх, если бы только у нее хватило смелости так же независимо и дерзко взглянуть на Тома Фитцджеральда в баре! Внутренний голос настойчиво уговаривал ее отбросить ложную застенчивость и, обворожив его своими женскими чарами, пробудить в нем желание овладеть ею, склонить его к дегустации ее природного нектара, раззадорить так, чтобы он не смог оторваться от ее запретного плода, быстро-быстро просовывал бы свой язычок в ее розовую сердцевину и с жадностью впивался бы ртом в сочную мякоть ее женской плоти.

Шокированная такими фантазиями, Кэтлин посмотрела на свое отражение с упреком и, взяв себя в руки, стала делать макияж и прическу. Едва лишь она закрепила волосы заколками, как в комнату без стука влетела Саския.

– Ты готова? – вскричала она. – Нас ожидает такси!

– Я уже иду! – ответила Кэтлин и, накинув на плечи цветастый платок с блестками, схватила со столика сумочку, выключила свет, вылетела в коридор и заперла дверь на ключ.

Бар, в который подруги направлялись, носил имя своей владелицы – величавой черноволосой итальянки с живыми и самоуверенными агатовыми глазами. Антония много и горячо говорила, сопровождая свои монологи энергичными жестами. Ее супруг Карло – толстый коротышка с большими залысинами на сократовском лбу – не оставался у нее в долгу и отвечал ей с не меньшим жаром. Им, очевидно, просто нравилось слушать звук собственного голоса, враждебных ноток в их беззлобных перебранках никогда не замечалось. Саския обожала слушать эту колоритную парочку и могла часами просиживать за стойкой, набираясь житейской мудрости и порой встревая в спор. Она даже запомнила несколько смачных ругательств на итальянском и взяла их на вооружение, надеясь произвести неизгладимое впечатление на своих возможных будущих кавалеров-макаронников.

Появление в баре эффектной парочки не осталось без внимания сидевших там парней, многие из них обернулись и окинули девушек оценивающим взглядом. Рядом с опытной Саскией Кэтлин чувствовала себя более-менее уверенно, а потому ничуть не смутилась и горделиво вздернула подбородок. Мысленно похвалив приятельницу за правильное поведение, Саския спросила, что она будет пить.

– Апельсиновый сок, – ответила Кэтлин, теребя концы своего платка. Мириться с этим Саския не собиралась, подружка-трезвенница в винном баре ей была не нужна.

– Будешь пить вино, как и я, – твердо произнесла она. – И сними наконец свой цыганский платок, мы не в таборе. Он абсолютно не идет к твоему миленькому платью.

Сама Саския вырядилась в этот вечер в комплект в стиле ретро-хиппи – просторную юбку цвета спелого мандарина, эластичный розовый топ, сквозь который просвечивали соски, пояс из разноцветных лоскутков замши с бахромой, держащийся едва ли не на бедрах, и босоножки с ремешками, на скошенных каблуках. Пушистое облачко ее начесанных и мелко завитых волос ниспадало ей на спину и плечи. Щедро наложенный грим придавал ее симпатичной мордашке гротескно хищное выражение, что, впрочем, соответствовало ее замыслу сразу же привлечь к себе внимание окружающих. Саския обожала богемную жизнь, отвечающую как ее либеральным воззрениям, так и свободолюбивому духу, и не скрывала своей бисексуальности, граничащей с гедонизмом. Она казалась открытой и мягкосердечной, но при этом была себе на уме и обладала завидной проницательностью. Она живо интересовалась искусством, собиралась стать дизайнером интерьера, но со свойственной ей дальновидностью овладела и компьютером. В общем, Кэтлин было чему у нее поучиться.

Как всегда, Саския появилась в баре в половине девятого, когда там уже и яблоку негде было упасть, и, удовлетворенно оглядев зал, стала протискиваться сквозь толпу танцующих к стойке. От рвущейся из мощных динамиков музыки у Кэтлин моментально заложило уши, пропитанный духами, потом и парами алкоголя спертый воздух застревал у нее в ноздрях и горле. Она начала сомневаться, что поступила мудро, позволив подруге затащить ее в этот вертеп. А когда Саския спустя минуту-другую сказала, еще раз порыскав взглядом по толпе, что Тома здесь нет, она совсем пала духом.

Кто-то ущипнул Саскию за ягодицу, она резко обернулась, едва не расплескав вино из высокого бокала, и воскликнула:

– Черт бы тебя подрал, Джерри, что за шутки?

– Не будь такой сердитой, киска! – с масленой улыбочкой промурлыкал ее знакомый толстяк, с прилипшими ко лбу редеющими рыжеватыми волосами и невыразительным лицом, усыпанным веснушками. Сокурсники недолюбливали этого наглого отпрыска одного из стальных магнатов, но терпели его общество, поскольку он всегда мог угостить. К счастью, папочка Саскии тоже был не из бедных и не скупился на деньги для ее отдыха и развлечений, не говоря уже о том, что он регулярно выделял ей кругленькую сумму на питание, одежду и прочие текущие расходы. Поэтому она могла себе позволить и нагрубить Джерри, к неумному петушку которого не питала никакой симпатии.