Витязь специального назначения. В гостях хорошо, а дома нету… - Вера Каменская

Горел в мангале огонь, дымок разгонял мошку, что зверствовала и не давала покоя повсеместно. Клименко с сосредоточенным видом нанизывал на шампуры куски маринованного мяса, помидоры и кольца лука. Строго говоря, хорошо готовить шашлык умели все присутствующие, но по складу характера Толстый был просто не в силах доверить такое важное дело даже своим друзьям.

Пока Георгий Борисович с Андреем нарезали овощи, хлеб, сало-колбасу, Василек нарезал круги возле холодильника, без трепета принявшего в свое стылое чрево и кристально прозрачную слезу водки и янтарь тяжело плещущегося в больших бутылках пива. Друзья, посмеиваясь, созерцали эти муки Тантала, жёстко пресекая робкие намеки. – питие водки под шашлык есть важнейшая составляющая русской национальной культуры и профанации не терпела. Не так часто Судьба дарила им такой шанс. – не только отдохнуть по-человечески, но еще и собраться всей компанией.

– Если кто-нибудь, – умышленно глядя мимо Соловья, веско произнес Слава. – будет совать рыло в холодильник, порву, как Тузик грелку.

– «Кто еще кого порвет, – сказала Тузику надутая до десяти атмосфер грелка», – Васька, как обычно, за словом в карман не полез, но угомонился и, тоскливо вздыхая, с видом зазря обиженной злою мачехой сиротки уселся в угол.

…Дружный мужской сабантуй шел своим чередом. Ярко светила лампочка над столом, распахнуты настеж двери, а за порогом рдели в темноте огоньки мангала. Накрытый на веранде стол носил следы небольшого разграбления – наполовину пустая бутылка водки, куски остывшего шашлыка в тарелках.

В открытую дверь вливались запахи травы и дыма от остывающего мангала. Зашумела под налетевшим невесть откуда ветерком стоящая во дворе сосна и зашептала о чём-то своём. Попискивала какая-то ночная пичуга, слышался дальний лай собаки, гогот потревоженных гусей. Изредка до их слуха долетал приглушённый перестук колёс товарных составов, визгливый свисток поздних электричек. Пёстрая кошка шмыгнула в избу с придавленной мышью в зубах, неся свою добычу котятам на забаву. Всё это навевали тихую благость, склоняло вести неспешную беседу.

Тема, в общем, значения не имела. На сей раз всегда прагматичный Славик решил «воспарить над суетой». Видимо, только что закончившийся по телевизору «Каспер» настроил его «на лирический лад».

– Василич, ты с привидениями сталкивался?

– Нет, – рассеяно отозвался Андрей. – Всегда удачно расходились.

– Ага, – радостно подхватил Соловей. – И всегда при этом вежливо раскланивались.

– Насмотрелся «ужастиков», – лениво констатировал Борисыч.

– Вам только языком чесать, – махнул рукой Клим, – Но ведь что-то есть?

– Ну, что-то, безусловно, есть, – прищурился Андрей. – Ну, с этим ты лучше к Борисычу. Это он у нас Вуду, астролог и Бог знает что там ещё…

– Добрый ты, Андрей Васильевич, – хозяин сделал страдальческое лицо. – Взял так ненавязчиво и под танк меня…

– Танк – это ты, Толстый, – со вкусом прокомментировал Васька, блаженствуя вдали от своей ревнивой половины.

То, что поводов к этому у неё было более чем предостаточно, его не смущало.

– Нет, Борисыч, серьёзно, – гнул своё настырный Славка.

– Ну, что тебя серьёзно интересует, неугомонный ты наш?

– Мужики, – оживился Соловей. – Я читал недавно, что моменты провалов людей во времени учёные отследили по полицейским архивам.

– В смысле? – заинтересованно развернулся в кресле Георгий Борисович. – По отчётам, что ли? В таком-то году доклад, что мещанин Иванов ушёл из дома и не вернулся…

– Хрен! – радостно возопил Василий Викторович. – Ещё круче! Хотя, в целом, поляну просёк верно. Только пример был по Великобритании. Значит, полицейский чин Бобсон… ну, на даты и фамилии у меня память не «ах»…

– Рождённый пить…, – бросил, жизнерадостно скалясь, Славик.

– Морда толстая! …я «от фонаря». В общем, докладывает рапортом: так, мол, и так, сегодня, 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года, рабочий каретных мастерских Добсон, переходя среди бела дня мостовую по улице Пупкин-стрит, пропал прямо перед изумлённой мордой лошади извозчика Педерсона, чему свидетелями были такие-то и такие-то, список, в общем, фамилий на пять…

В дверь посунулась морда большого лохматого пса, решившего «по соседски» заглянуть на огонёк. Вежливо потоптавшись на пороге, войти внутрь он, всё же, не решился. Уронил тяжёлую задницу на крыльцо и вытянул мощные лапы на порог, положил на них умную морду и уставился на Соловья, как бы говоря: «Ну-ну, ври дальше». Кошка, озаботив потомство играми с мышкой, вынырнула из сеней. Подойдя к лохматому приятелю, боднула его головой в морду и пристроилась рядом. Мужики с интересом наблюдали за этой, не совсем обычной, картиной. Первым опомнился Толстый.

– А дальше-то что? – подтолкнул он в бок Ваську.

– Дальше, ещё интересней. Погоди-ка. – прервавшись, он нацепил на вилку солёный огурчик и шпротину, аккуратно уложил на кусочек хлеба.

Придирчиво оглядел закуску и, выплеснув остаток водки в рот, с удовольствием захрупал тарталетку и продолжил.

– Через пятнадцать, к примеру, толстых папок, обнаруживается пожелтевший рапорт полицейского инспектора Питкина, что среди бела дня прямо посреди мостовой по улице Пупкин-стрит, такого-то числа тысяча девятьсот, к примеру, одиннадцатого года, под лошадь извозчика…

– Кэбмена, – не выдержал Андрей.

– Один хрен… Кэбмена Подсона попал неизвестный человек. Извозчик… тьфу!.. кэбмен клянётся на Библии, что пострадавший появился перед лошадью прямо из воздуха. Что самое интересное, это утверждение подтверждается показаниями трёх-четырёх-пяти прохожих.– Васька прикурив от зажигалки, с наслаждением вдохнул табачный дым и обвёл взглядом друзей.

– А сам потерпевший называет себя рабочим каретных мастерских Добсоном, придя в себя, озирается кругом и, выкатив глаза, вопрошает всех: где он находится и как сюда попал? Ибо последними его воспоминаниями перед ударом лошадиной груди были, аккурат, та же самая улица, только 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года. И таких примеров, как утверждают, не счесть.

– Викторыч, ты должен помнить те пачки дел в кабинетах розыскников1. Они все, кстати, говорят, что такое количество криминалом и несчастными случаями не объяснишь – несоизмеримо. Согласен?

– Естественно, – отозвался Соловей. – Акела, ты не промахнулся.

Позывной «Акела» Борисыч приобрёл на Северном Кавказе, будучи там в одной весёлой командировке. После одного случая сержант Вадик, поддразнивавший его «старой собакой» (как родившегося в год Собаки), назвал его «старым волком» и, засмеявшись, добавил «Акела!»

С тех пор по рации его весь отряд называл только так, а нередко и просто в разговоре. В охране он по привычке пользовался старым позывным. У Славы с Василием позывные были, соответственно, Клим и Соловей.

– Слушайте, мужики, – задумчиво потёр румяную щёку Клим. – Как же так получается? С одной стороны – всё это рядом, с другой – никто про это ничего не знает.

– Парадокс, – пожал плечами Андрей.

– Настоящая истина всегда парадоксальна, – заметил хозяин дома.

– Кто это сказал? – поинтересовался Соловей.

– Как, кто? Я.

– Ну, ты даёшь, Борисыч. Я думал, кто-то из классиков.

– Ну, погоди немного, я же живой пока.

– Да он и сам прекрасно понимает, – махнул рукой Андрей. – Просто сделал тумблер «дур» в положение «вкл».

– А всё-таки? – поддержал друга Василий.

– В смысле «всё-таки»? – уже, слегка раздражаясь дотошностью товарищей, спросил Георгий Борисович. – Всё это интересно, пока самого не зацепило. «Кинжал хорош для того, у кого он есть…»2

– Стреляли… – хмыкнул Соловей.

– Саид, почему у тебя седло мокрое? Стреляли…, – поддел друга Славка.

– Тьфу, на тебя, – обиделся Васька.

Но, обладая хорошим чувством юмора, он засмеялся.

– Гады вы, но без вас ску…

Закончить ему не дал доселе мирно лежавший, а теперь вскочивший на лапы пёс. Короткий, то-ли рык, то-ли вой и вздыбив шерсть на загривке, он в мах рванул к знакомой дыре в заборе, а взгорбившая спину кошка с шипением метнулась к котятам. Поведение животных привело всех в недоумение.

_ Слушайте, что это за тишина какая-то странная?

Лампочка под потолком, мигнув, погасла, погрузив мир в беспроглядную тьму.

– Финиш, – прокомментировал хозяин дома. – Опять где-то провода оборвало. Слава Богу, что лето, а не зима.

Выглянув на улицу, они, со всё возрастающим удивлением, смотрели на затянутое темными клубящимися тучами небо, поглотившие незадолго до этого выкатившую луну вместе со звёздами. Со стороны железной дороги погасло зарево от станционных фонарей, да и в самой деревне, несмотря на «детское время» не светилось приветливыми огоньками ни одного окошка. Странное безмолвие накрыло Леоновку. Не было слышно голосов ночных птиц, лая собак и сонных вздохов соседских коров в хлеву. Пропало в давящей тишине, даже стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек у озера.