Любовь как чудо - Энн Вулф

– Так вы стопроцентно успеете.

– Мы так и сделаем. До встречи.

– Удачно вам добраться… И передайте миссис Макаути мои соболезнования.

Боюсь, мистер Коттон, ей будет не до твоих соболезнований, подумал Пит, бросая трубку на диван. Он в нерешительности стоял перед диваном и впервые за много лет чувствовал, что предстоящий разговор с Триш будет нелегким. Как он ей скажет? Что он ей скажет? Если у него на душе – какая-то жуткая плесневелая горечь, что почувствует Триш?

Нет, надо идти. Надо быть мужчиной, уговаривал себя Пит. Но когда он вышел на кухню, его решимость как ветром сдуло. Умилительная Триш умилительно ела мороженое пальцем. Ну как тут скажешь такое?!

– Триш, – осторожно позвал жену Пит.

Она обернулась и застыла, не донеся до губ перепачканный палец.

– Что-то случилось, Пит? – одними губами прошептала она.

– Триш, это ужасно. Умерла тетя…

Предки Триш на похороны не приехали, и Пит возненавидел их за это еще сильнее. Первый раз он почувствовал ненависть, когда перед их свадьбой родители невесты рассорились и, как часто делали после ссоры, разъехались в разные стороны. Триш и Пит получили две открытки со скупыми фразочками типа «милые детки, будьте счастливы». А между строк, как вполне резонно заметила Триш, читалось: «нам совершенно наплевать на вашу жизнь, мы заняты только своими личными проблемами». Так и сейчас. Плевать они хотели на женщину, которая вырастила и воспитала их дочь. И на дочь, которая как никогда остро нуждалась в родительской поддержке. Увы, в «группе поддержки» остался только Пит. И теперь ему надо было держаться молодцом.

Похороны прошли спокойно, без эксцессов. Ну… почти без эксцессов. Ничего страшного, в общем-то… кроме слез Триш, которых Пит ну просто не мог видеть. А к концу церемонии на кладбище заявились две странные тетки – как выяснилось потом, родственницы Эльвы – и повергли в шок всех собравшихся.

Обе, как и полагается, пришли в черном. Но в каком черном! На одной было старомоднейшее платье с широченным кринолином, а вторая красовалась в дерзком «мини», позволительном в девятнадцать, но никак не в семьдесят лет… В руках у второй был черный кружевной зонтик, первая сжимала огромную широкополую шляпу. Обе торжественно приблизились к могиле и бросили в нее по горсти земли.

– Покойся с миром, дорогая… – прошептала одна из престарелых модниц.

– Дорогая, дорогая Эльва… – торжественно изрекла другая.

Среди собравшихся пробежал шепоток.

– Кто это? – шепнул Пит жене. – Подруги тети?

– Не помню, Пит… Может, и так. Ой, кажется, они идут сюда. Опять соболезнования. Боже, как надоело…

– Держись, Триш. Я с тобой. – Пит нащупал руку жены и крепко сжал ее в своей.

Триш не ошиблась. Подозрительные дамочки действительно направлялись к ним. Дамочка в кринолине первой подошла к Триш, бесцеремонно обняла ее и чмокнула в щеку. Ее примеру последовала и дамочка с кружевным зонтиком.

Лицо Триш выражало раздражение и недоумение. Питу хотелось спросить, кто эти леди, но из вежливости он все-таки решил дождаться, когда они сами представятся.

– Милая, милая Триш… – прошелестела дамочка в кринолине.

– Для всех нас это такое горе, – покачала головой дамочка с зонтиком. – Но для тебя – особенно. Эльва относилась к тебе, как родная мать.

– И даже лучше, – вмешалась вторая.

– Да, даже лучше, – согласилась первая.

– Простите? – выдавила Триш, все еще гадая, кто эти странные дамы.

– Деточка, да ты же нас не помнишь! – всплеснула руками дамочка в кринолине. – Ты была совсем еще крошкой, когда мы навещали нашу любимую Эльву.

– Это мы сами, сами виноваты, Лукреция, – запричитала дамочка с зонтиком. – Мы столько лет не видели нашу малютку Триш! Нашу любимую племянницу…

– Племянницу… – повторила Триш в недоумении. – Но ни мама, ни тетя Эльва не говорили мне, что у них есть еще сестры.

– Мы – не родные сестры. Мы – кузины, – объяснила кринолиновая Лукреция. – Вышло так, что мы живем очень далеко. Поэтому и с твоей мамой, и с нашей дорогой Эльвой мы очень давно уже не виделись. Но вы обе всегда были в нашем сердце. Милая, милая моя Триш… – И Лукреция, в порыве нежных родственных чувств, снова стиснула Триш в объятиях.

Ее сестре не хотелось отставать, поэтому она, зажав под мышкой кружевной зонтик, тоже набросилась на Триш. Когда с родственными объятиями, поцелуями и соболезнованиями было покончено, сестры наконец решили представиться.

– Меня зовут Лукреция, – елейно улыбнулась первая тетушка.

– А меня – Лавиния, – присела в забавном реверансе вторая. – Лукреция – старшая сестра, а я – младшая. Я моложе Лукреции на целых пять лет…

Такая неуместная точность Лукреции не понравилась, поэтому она бросила на сестру возмущенный взгляд.

– А я… – дрожащим от негодования голосом произнесла Лукреция, – я гораздо… опытнее Лавинии. Поэтому, если хочешь получить совет, дорогая племянница, спроси его лучше у меня…

Пит только диву давался, глядя на потешных тетушек. Кто бы мог подумать, что у Триш появятся сразу две родственницы? Да еще такие смешные! Конечно, старушки выглядели довольно нелепо, но зато они развлекали Триш, которая с их появлением хотя бы на короткое время забыла о своем горе.

После того, как официальная часть похорон была закончена, большинство собравшихся переместились в дом Эльвы. Разумеется, новоявленные тетушки тоже были в числе приглашенных. Триш чувствовала себя слишком плохо для того, чтобы играть роль приветливой хозяйки. Поэтому вся ответственность за выпивку и закуску легла на плечи Пита. Слава богу, Майра, домработница Эльвы, помогла Питу сделать сандвичи, нарезать фрукты и накрыть на стол. Без нее он провозился бы до самого ухода гостей.

Возвращаясь в гостиную, Пит наткнулся на Коттона. Молодой адвокат был похож на кролика, не хватало только морковки в выпирающих передних зубах и красноватого отблеска в блеклых голубых глазах. В его походке и манерах чувствовалось что-то прыгучее, суетливое, отчего Питу все время казалось, что Фредерик Коттон постоянно куда-то торопится.

– Ну как вы, мистер Макаути? – поинтересовался у Пита адвокат.

– Давайте запросто, по имени, – предложил Пит. – Если честно, отвратительно. Но Триш еще хуже. Видите стаю этих ворон? – кивнул Пит на собравшихся в зале. – Прямо облепили бедняжку. Вы думаете, они приехали сюда из-за Эльвы? Ничего подобного. Уверен, только и ждут, когда же огласят завещание…

– Вы слишком критичны к людям… – укоризненно покачал головой Коттон. – Писатели все такие?

– Нет. Я – особенный, – криво усмехнулся Пит. – Кстати, может, вы знаете, откуда взялись эти тетушки?