Исповедь провинциального террориста - Борис Кригер

Свое выступление пловец завершил третьим погружением в бассейн, на этот раз совершенным с целью извлечь со дна пластиковую черепаху. Но поскльку пьяный дядя нырнул с зажженной сигаретой, младенец, для которого, по всей видимости, и предназначался улов, очень разволновался, и когда чародей вынырнул (опять же с сигаретой в зубах) и предложил малышу трофейную черепаху, карапуз строго стукнул его по руке и убежал к маме, а черепаха осталась никчемно обсыхать у кромки вдрызг прохлорированной воды.

Потом братец, издавая запах хлорки, пошел извиняться перед помолвленным за пьяное представление, но тот, хоть и злился, как водится, процедил сквозь зубы, что все, мол, в порядке, братишка…

Будущая женка нашего помолвленного оказалась бабой упорной и внушительной. Никому не удавалось закабалить вольное канадское сердце холостяка, но простой девушке с ранчо это, как ни странно, удалось…

– Слушай, – интимным шепотом заговорил я с этим кандидатом на скоропостижное брачевание. – Где ты нашел это сокровище?

Далее последовала стандартная история любви, которую я сразу позабыл и посему не могу привести здесь, на бумаге. Это было что-то вроде: она меня задела веслом, а я ее случайно огрел лыжной палкой… Это довольно распространенный способ знакомства у местного населения. История заканчивалась тем, что помолвленные скоро купят собственное ранчо и будут выращивать коров.

– Но ведь ты ненавидишь животных? – возразил я.

– Нет, я теперь нормально к ним отношусь… Притом ранчо ведь будет обширным, и они будут пастись где-то далеко…

– Мечты, мечты… Где ваша кислость… – вздохнул я. Пропадал парень, вольная душа… Теперь остаток жизни он будет подбирать навоз за коровами и ходить на цыпочках перед своей женой-кавбойкой.

Настало время прощаться, и я, следуя вычитанным принципам хорошего поведения, чинно подошел к группе стариков, чтобы поблагодарить за прекрасный вечер. Честно говоря, мне хотелось попрощаться только с бабушкой брачующегося, но я забыл, кто из них его бабушка, и стал прощаться со всеми. Меня обдали угрюмыми взглядами. Тогда я обратился к обвивающемуся вокруг заборчика братцу помолвленного:

– Ну, ты уже просох?

Вопрос прозвучал двояко… Имелось в виду простое физическое обсыхание после многократного погружения в бассейн, но мой вопрос можно было истолковать и как язвительность в отношении его пьянства. От этого все смутились, а я, довольный, что соблюл приличия, отправился попрощаться с молодежью. Взгляд, которым меня проводила молодежь, заставил подумать о том, что, с одной стороны, яблоко от яблони недалеко падает, а с другой – что, пожалуй, неприветливость у местного населения усиливается от поколения к поколению…

На прощанье я заявил, что самое лучшее, чем можно заняться в жизни, – это делать детей. Таково было мое последнее наставление, после чего я степенно удалился. Думаю, эта компания больше не будет утруждать меня своими приглашениями…

Вообще шокировать окружающих стало для меня буквально второй натурой. Не далее как вчера я приобрел огрмную деревянную ложку, вырубленную из коряги. Мне очень хотелось попробовать похлебать из нее борщ. Ну бывают у людей разные извращения – не обязательно же их повсеместно афишировать? Так нет же – за столом, когда не только все домашние собрались, но даже и гости присоединились, я гордо извлек свою ложку и принялся шумно прихлебывать борщ из тарелки, диаметр которой лишь немногим уступал диаметру моей ложки… За столом повисло молчание. Все отодвинули свои тарелки и почему-то больше не захотели есть. Ну, и не террорист ли я после этого, пусть и провинциального масштаба?