Гиблая Крипта (СИ) - Халезов Виктор Николаевич

Дрогга не удивила и не испугала открывшаяся картина. Двое людей отчаянно сражались с толпой умертвий. Нежить в Этролдской пустыне встречалась почти повсеместно. Пропитанная древней магией земля не принимала усопших, и те, буде они не были сожжены, восставали в ипостаси разлагающихся тел али лишенных плоти скелетов с одной единственной целью — истребить как можно больше живых. Впрочем, самоподнявшиеся мертвецы, копотливые и неуклюжие, в отличие от особливо сотворенных малефиками воинов-кадавров, не представляли серьезной угрозы для опытного бойца. Лишенные разума мертвяки не умели подкрадываться незаметно и тем паче устраивать засад. Сражались неловко, если не сказать, коряво, и от хорошего пинка обыкновенно разваливались на части. Та парочка, что сейчас ошалело билась с умертвиями, явно не владея воинским ремеслом. До сегодняшнего дня Дрогг представить себе не мог, что можно вот так вот угодить в окружение к восставшим скелетам. Обычно даже простой человек (али гоблин или эльф) никогда прежде не сталкивавшийся с нежитью, мог без существенных хлопот убежать от нерасторопных костяков.

Орк не спешил бросаться на помощь незнакомцам. Во-первых, охотник прекрасно разумел, что не сумеет подоспеть к месту схватки вовремя. Слишком большое расстояние разделяло его и сражающихся. Во-вторых, без применения зелий ему было не совладать с оравой покойников, а тратить ценные декокты ради по собственной глупости вляпавшихся в неприятности недотеп Дрогг не собирался.

Болдырь неторопливо засеменил вниз по склону. Битва между живыми и мертвыми развернулась прямо на тракте — точно по пути орка. Посему охотник, недолго поразмыслив, посчитал нецелесообразным обходить свору разбушевавшихся покойников стороной.

Он видел, как, получив укол иззубренным копейным наконечником, повалился наземь владелец каменного молота. На ногах после боя осталось около десятка скелетов, и еще приблизительно столько же разбитых костяков шевелилось и ползало по песку. Орк прекрасно понимал, что тесаком да дротиками ему с подобной ватагой не справиться. Дрогг выудил из-под полы куртки круглый стеклянный пузырек, наполненный ярко-ранжевой жидкостью.

Мертвецы, бездумно топтавшие поверженных врагов, задергались и почуяли охотника лишь, когда тот очутился в двадцати шагах от них. Размахнувшись, орк запустил склянку в сгрудившихся скопом умертвий. Прокаленную солнцем тишину пустыни огласил зычный хлопок. На миг среди толпы покойников вспух огненный пузырь. Взрыв разорвал и разметал большую часть скелетов, дело завершил огонь, пожравший, вспыхнувшие, точно солома, костяки.

Некоторое время, зеленокожий стоял поодаль, ожидая пока утихнет пламя. Единственный оставшийся на ногах кадавр, почуяв струящуюся по жилам охотника горячую кровь, заковылял в сторону Дрогга, конвульсивно тряся протазаном на обломанном древке. Грудную клетку умертвия обтягивали лохмотья, в коих с трудом угадывалась бригантина садрийских пехотинцев. Верно, павший солдат принадлежал к гарнизону одной из разрушенных этролдских крепостей или состоял в направлявшемся на юг отряде, по неведомой причине сгинувшем в пустыне. Судя по обветшалому виду, сей скелет пролежал в песках не менее двух сотен лет. Наступая, мертвец угрожающе хрустел суставами.

Дрогг шагнул навстречу противнику, даже не обнажив клинка. Костяной воин дернулся, уловив движение орка, но замахнуться оружием не сумел. Охотник сноровисто ухватил покойника за запястье и резко рванул мертвую руку. С сухим хряском плечевая кость вывалилась из сустава. Дрогг отбросил в сторону брыкающуюся конечность и двинул ногой по лодыжкам скелета. Не удержав равновесия, костяк рухнул в песок. Не теряя времени, орк затоптал шевелящиеся останки, точно туша костер.

Обратив в пыль тело неприятеля, охотник осмотрел недавнее поле боя. Вырвавшийся из склянки жидкий огонь оставил после себя пятно напоминавшего мутное стекло оплавленного песка, в коем местами виднелись обугленные осколки костей, а также части оружия и брони. И все-таки Дроггу пришлось раздавить ногами троицу еще копошившихся на земле скелетов. Вестимо, двое людей оказались мертвы. Покойники несколько обгорели во время взрыва, но по количеству ран на их телах можно было безошибочно утверждать, что почили они раньше, нежели до них добрался огонь. Погибшие имели смуглую кожу и темные, чуть завитые волосы. Без сомнения они являлись потомками садрийских крестьян, несколько сотен лет назад в поисках лучшей жизни перебравшихся в пустыню. Вероятно, где-то поблизости находилось людское поселение, ибо на путешественников убитые скелетами нисколько не походили.

Дрогг не стал хоронить трупы, ибо не ведал обычаев погребения этого народа и не хотел навлечь на себя гнев богов и родичей убиенных. Орк не сомневался, что соплеменники найдут тела собратьев и справят положенную устоями тризну.

Он сызнова двинулся в путь. Через четверть часа, когда дорога обогнула отлогий гребень очередного бархана, охотник узрел нечто похожее на крепостную стену. Возводившие селение строители не утруждали себя тонкостями зодчества, сладив ограду из собранных окрест мраморных глыб, доставшихся в наследство от древней империи. Среди сего беспорядочного нагромождения белых, розовых и голубых камней мелькали обрывки мозаик и барельефов. В некоторых местах из стены, точно шипы, выступали части статуй: из многочисленных щелей между валунами торчали то нога, то рука, то обломок меча.

Единственное, что в оном укреплении было сработано на славу — так это ворота. Тяжелые створки из толстых пальмовых бревен своей мощью и неприступностью могли потягаться с парадными въездами лучших баронских замков.

Дрогг уже несколько дней искал возможность пополнить запасы воды и, углядев над краем стены пуки пальмовых листьев, заключил, что в селении не испытывают недостатка в живительной влаге. Знамо дело, он незначительно рисковал, ибо люди, мягко говоря, недолюбливали гоблинов и их ближайших родственников — корлов, торлов и орков. Впрочем, ежели в деревушке обитали такие же горе-воины, как те, что полегли в схватке со скелетами, охотнику не составило бы труда попросту сбежать от них, не проливая лишней крови.

Он с легкостью мог бы забраться по отнюдь не отличавшемуся отвесностью укреплению, но заместо этого предпочел направиться к воротам, кои, несмотря на полдень, были наглухо заперты.

— Не ижволят ли постенные хожяева шего шлавного мештеска проявить гоштеприимштво и пуштить к шебе ижнеможенного дорогой путника, — остановившись в нескольких шагах от входа, зычно прокричал охотник. Орочья гортань не слишком подходила для садрийского языка, посему многие слова человеческой речи Дрогг выговаривал вельми гнусаво.

Около минуты ничего не происходило, будто бы за неказистой стеной все вымерли. Затем чуткий слух охотника уловил глухое шлепанье кожаных башмаков, вскоре сменившееся перемежаемым сопением шорохом — некто старательно взбирался на стену. Наконец над изломанной кромкой стены показались две головы. Эти люди ни чем не отличались от тех, что погибли в пустыне — скуластые, карамазые, с темными курчавыми волосами. Охотнику подумалось, что высунувшиеся являются отцом и сыном, ибо единственным различием между ними было то, что в волосах одного обильно серебрилась седина да лицо иссекали глубокие морщины, а на подбородке второго едва проклюнулась жидкая поросль.

Глаза жителей пустыни округлились, когда они завидели Дрогга. Вне всякого сомнения, пустынники впервые в жизни лицезрели орка. Тем не менее, следовало отдать должное этим садрийцам — если они и испытали страх, то никак сего не проявили.

— Ты кто таков буишь? — после недолгого молчания, сопровождавшегося тщательным изучением пришельца, сварливо выкрикнул старик.

— Меня жовут Дрогг. Я — охотник, иду в Тарлию, хосу оштановитьшя в вашем шелении на нослег и пополнить жапашы воды, — с достоинством отозвался орк.

— Какого ты роду-племени, Дрогг? Мы таких, как ты, раньше не видали, — все так же неприветливо продолжил седовласый.

— Я — орк, — ответил охотник, внутренне сжавшись в ожидании того, что сейчас со стены в него прянет стрела.