Не родись болтливой - Наталья Александрова

Вообще, если послушать мою свекровь, то я всегда не права. С этой фразы она начинала все свои нескончаемые монологи.

– Ты не права, Таня, что встаешь ночью к дочке – ты разбалуешь ее, и она сядет нам всем на шею.

– Ты не права, Таня, что не отпускаешь Диму на день рождения к его однокурснице – ты ведь не можешь пойти из-за ребенка, а ему-то за что страдать?

– Ты не права, Таня, когда противишься, чтобы Дима поехал со мной отдохнуть – ему это будет полезно, да и мне не скучно.

– Ты не права, Таня, когда так стираешь рубашки, жаришь котлеты, моешь пол… и еще много всего, и, наконец, последнее:

– Ты не права, Таня, когда обижаешься на меня, ведь я желаю тебе только добра.

И я соглашалась с ней во всем. Только недоумевала, почему же она не сказала мне перед свадьбой:

– Ты не права, Таня, что хочешь выйти замуж за моего сына.

И я бы согласилась с ней и не вышла… но тогда у меня не было бы Аськи. Аська стоит всех жертв.

Свекровь работала в школьной библиотеке и была помешана на литературе, причем именно на всей этой классике. Когда мой будущий муж повел меня с ней знакомиться, она провела краткий опрос, выяснила уровень моих знаний по литературе, нашла его вполне удовлетворительным и разрешила Димочке со мной встречаться.

Во всей нашей семейной жизни не было ничего интересного. Свекровь осточертела мне через месяц, а муж – через год, но уже была Аська. Это все свекровь, у нее в то время в школе был тургеневский период, вот она и назвала внучку Асей.

Время шло, я уже тихо зверела. Однажды мне приснилось, как свекровь говорит:

– Ты не права, Таня, что хочешь придушить меня – тебя посадят, и ребенок останется сиротой.

Самое интересное, что мы никогда с ней не ругались, она очень вежливая и интеллигентная женщина, а я не могу начинать первая и вообще мне неудобно обижать пожилого человека, для этого я слишком хорошо воспитана. До десяти лет мной занималась бабушка, потом родители, но это словосочетание – «бабушкино воспитание» – стало в нашей семье ругательным. Я застенчивая, доверчивая и абсолютно непрактичная. Это все от бабушкиного воспитания, как считают мои родители, а я думаю, что это просто от природы мне так не повезло.

Когда моей дочери Асе минуло четыре года, умерла моя тетка, старшая сестра матери. Родственники затеяли перераздел жилплощади и общий обмен, в результате которого мне досталась комната в коммунальной квартире. Удивительно, как у меня тогда хватило ума не рассказывать им про мои нелады со свекровью, иначе родители посчитали бы, что я все равно к ним вернусь, и ничего бы мне не дали. Пока там все утряслось, пока я раздумывала, прошел год. Однажды утром, перед тем как встать, я поймала себя на том, что с тоской жду свекровкиного неизбежного: «Ты не права, Таня, что…» Это был выходной, я собрала вещи, взяла Аську и ушла жить в свою коммуналку. Муж сделал было попытку уйти с нами, но со свекрови мигом слетела вся интеллигентность, она пришла в такое неистовство, что он быстро сдался. Сначала папочка навещал нас с Аськой довольно часто, потом все реже, а потом нам стало так хорошо вдвоем, что менять ничего мы не захотели. Я к тому времени уже нашла приличную работу – бухгалтером в магазине импортной сантехники, не по специальности, естественно, но сейчас это не важно. Теперь могу прокормить и одеть себя и дочку, и тешу себя иллюзией независимости.

В нашей коммунальной квартире три съемщика, кроме меня, еще двое. Угловую, самую большую комнату, занимает Ксения Павловна, лет ей под семьдесят, но она еще довольно бодрая. Основное ее времяпрепровождение заключается в том, что она пилит. Пилит мальчишек на улице, пилит дворника, владельцев собак и автомашин и, разумеется, соседей. Достоинство у нее только одно, зато большое – она неделями живет в семье дочери. Там она пилит зятя, он, как видно, человек терпеливый, его хватает на две-три недели, потом он скандалит и гонит тещу вон. Та заявляет оскорбленно: «Уйду и больше никогда не приду!» – и действительно, уезжает домой и принимается пилить нас, что запустили места общего пользования, что Галка завела кошку и так далее.

С Ксенией через стенку живем мы с Аськой, а дальше другие соседи – большая семья, Сергей и Галка с двумя детьми. Сергей русский, у Галки на самом деле какое-то другое имя, она полукровка – отец был русский, а мать из какой-то народности Северного Кавказа. Таким там в горячих точках хуже всего. Они приехали сюда года три назад, купили комнату и теперь пытаются заработать на квартиру. Они вообще-то челноки, но ездит один Сережа, потому что у Галки двое детей, их не с кем оставить. Старшая их девочка ровесница Аськи, есть еще двухгодовалый Стасик, который появился на свет по ошибке – от всех переездов, стрессов и перемены климата. Когда Галка обнаружила, что беременна, было уже поздно что-либо делать.

У нас с Галкой деловое соглашение: она забирает девчонок из садика и надзирает за ними весь вечер, ведь я приползаю с работы не раньше девяти, а я зато сижу со всей этой компанией в выходные, пока Галка торгует на рынке.

С Ксенией Галка скандалит по-страшному, только я могу ее урезонить. Галка удивляется моему спокойствию, просто после жизни со свекровью мне уже все нипочем. С Ксенией я всегда во всем соглашаюсь, и она сразу успокаивается. Но у Галки характер горячий, она, как Баба-яга, всегда против. Атмосфера в квартире была бы невыносимой, если бы полгода назад, когда Ксения в очередной раз жила у дочери, ей не позвонили из собеса. Им требовалось что-то уточнить, и тогда мы узнали потрясающую вещь: Ксения по паспорту оказывается не Ксения, а Ксантиппа! Мы пришли в полный восторг, а Галка, предварительно выяснив у меня, что Ксантиппой звали жену Сократа, страшно злую и сварливую бабу, по приезде Ксении пошла в атаку.

– Ксантиппа Павловна, как вам ваше имя подходит!

– Ксантиппа Павловна, а мужа вашего не Сократом звали?

Старуха, услышав ненавистное имя, переменилась в лице и удалилась в свою комнату. Мне даже стало ее жалко – удружили же родители человеку!

Галка бурно праздновала победу:

– Все, теперь она у меня будет шелковая! А то, ишь, разошлась, мочалка старая!

Это еще самое мягкое из Галкиных выражений, бывают и похуже. Галкин муж Сергей очень уважает меня за то, что я не позволяю ей ругаться и хорошо влияю на детей.

Отпуск у меня был запланирован в августе, ближе к концу, и мы заранее сговорились с Ленкой Кузнецовой, моей школьной подругой, взять детей и поехать в Болгарию на Солнечный Берег. В конце августа там самый сезон, а Солнечный Берег – лучшее место для отдыха с детьми, там куча всяких аттракционов, водяных горок, бассейнов и прочих детских радостей. Но Ленка моя отличается тем, что стоит ей купить билет на самолет, как на всей европейской территории устанавливается нелетная погода. Это к примеру. В данном случае погода была вполне сносная, но Ленка прокололась с загранпаспортом, он у нее как раз закончился, надо было оформлять новый. А эта растяпа спохватилась в последний момент. Нашла турфирму рядом со своей работой, там были очень обаятельные сотрудники. Они гарантировали ей, что паспорт будет готов самое большее через три недели, а до отпуска оставалось еще полтора месяца, – в общем, все хорошо. Она спокойно ждет свои три недели, идет за паспортом, а ей эти обаятельные люди говорят, что в ОВИРе паспорт немножко задерживается и не могли бы вы зайти завтра. Она заходит завтра, затем послезавтра, потом на следующей неделе, затем после дождичка в четверг… Потом я ей говорю, что пора уже идти выкупать путевки, а у нее еще нет паспорта. Я понимаю, в этой турфирме очень обаятельные люди, но я не могу перенести свой отпуск, потому что в октябре сдача квартального баланса и прочей налоговой пакости, и мне кровь из носу надо быть на работе.

В общем, я тянула до последнего, затем все же махнула на Ленку рукой и полетела в Болгарию одна, то есть не одна, а с Аськой. А Ленка до сих пор ходит в эту несчастную турфирму. Такой уж она невезучий человек.

Но речь не об этом. Прилетели мы с Аськой в Болгарию, а тут, как назло, жутко похолодало. Ей-богу, у нас в начале сентября так холодно не бывает, а тут все-таки – юг, Черное море!

Я натягиваю на себя все теплые вещи, какие есть, и сижу у бассейна, клацая зубами. Потому что мою морозоустойчивую дочь все равно не вытащить из воды. Ну а я сижу в шезлонге, заворачиваюсь в купальное полотенце поверх свитера, пью кофе по-турецки и изо всех сил изображаю наслаждение отдыхом, чему несколько мешает телевизор, откуда ежечасно нахально сообщают, что в Санкт-Петербурге двадцать шесть градусов выше нуля и ветер южный.

Я размышляла о том, что так ли уж не повезло моей подруге Ленке, конечно, отпуск у нее сорвался, но зато деньги целы. Ну ладно, я все-таки в отпуске, могу на две недели забыть такие страшные слова, как счет-фактура и товарная наценка, а это уже чего-нибудь стоит.