Симфония - Алексей Живой

Не дождавшись ответа, учителя вошли в здание. Сквозь открытую дверь до нас донеслась трель первого звонка. Я уже было собрался войти внутрь, но засмотрелся на разношерстных студентов, толпой спешивших на занятия. Нам с Профессором довелось дожить до семнадцати лет, когда в стране вдруг наступила свобода. Еще по привычке прессовали за длинные волосы, но жизнь из серо-стальной вдруг в одночасье стала пестрой. Раскрасилась красками и зацвела, запела на все лады. Оказалось, что среди простых студентов есть множество странных людей, которых верховые окрестили неформалами. Только в нашей группе, обретавшейся на иностранном отделении и посвятившей радиоаппаратостроению ближайшие четыре года, – или, кому сколько выпадет, – вдруг обозначилось сразу несколько таких групп. Большинство образовались вокруг стержня из любимой музыки, ибо уже родился рок-клуб. Тогда нам показалось, что старый мир развалила музыка. Она проросла сквозь бетон, вдохнув новый смысл в нашу постиндустриальную жизнь.

Мишка Охрей, например, ходил в заклепках и назывался металлистом. К нему примкнули еще человек пять. Мажоры подались в реперы, ибо это было модно. Их могучая кучка состояла из шести человек. Были также рокобилы и битники в косухах, рокеры, панки с раскрашенными гребнями, и вездесущие черно-красные алисоманы, не говоря, конечно, о хиппанах. Но, нас в техникуме было мало, да и то я в душе уже был готов отколоться. Ибо не так давно осознал, что когда у меня появляется немного денег, то я лучше куплю билет на паровоз, нежели поеду в Москву или куда подальше на собаках, как мы на своем сленге называли электрички.

И Профессор уже чувствовал раскол в наших рядах, однажды обозвав меня цивилом за мои несистемные настроения. А я не спорил, меня уже давно смутно тянуло куда-то дальше. Наркотики я не признавал, даже траву. Мне курить-то не очень нравилось, а тем более я не видел смысла расширять сознание, – оно у меня и так будь здоров. А однажды сам БГ-бог нанес удар по взглядам тысяч постоянно посещавших его концерты хиппанов, как-то признавшись, что он не имеет отношения к Системе. В общем, в тот момент мое подсознание уже стремилось куда-то в неясную даль и с Профессором я хипповал второй год больше по привычке. Все-таки он был друг, с которым можно было обсудить много важных вещей. А, кроме того, мы сошлись на почве творчества, – оба писали стихи.

Когда прозвенел третий звонок, мы все еще стояли на опустевших ступеньках, неумолимо опаздывая на урок. Профессор ловил секунды пустоты и, наконец, поймал их. Он выхватил сигарету, поджег ее, три раза нервно затянулся и, довольный как слон, выбросил в урну. А я ждал неизвестно чего.

Вдруг из-за угла массивного здания показалась стайка опаздывающих девчонок, сошедших с громыхавшего в стороне трамвая. Они едва не бежали, тем не менее, оживленно жестикулируя и успевая болтать на ходу. Среди них была одна невысокая девушка средней красоты, одетая в желтую куртку и черные джинсы. На плече болталась небольшая сумка с тетрадками. Девушка была не совсем Клавдия Шиффер, с виду скромная, но привлекательная, с милым лицом и темными волосами до плеч. Глаза, кажется, голубые. Когда она прошла мимо, бросив на нас короткий взгляд, я проверил, – действительно, голубые. И мне показалось, что взгляд этих глаз был довольно робкий, словно она боялась привлечь наше внимание. Но мое внимание она все же привлекла.

– Ты не знаешь, кто это? – спросил я когда, дверь за ней закрылась.

– Не наша, – рассеянно ответил Профессор, – с другого отделения. Ладно, пойдем учиться. Сегодня же контрольная.

– А как зовут, тоже не знаешь? – задал я риторический вопрос, но Профессора уже проглотила огромная дверь.

Глава 3. ПРОКЛЯТИЕ

Я снюсь ей белым днем. Ей страшно. Неровный, лживый, мерцающий свет расползается по стенам убогой комнатушки, выплывая из угла и делаясь похожим на дым. Она боится меня, как боятся уродливого чудовища. Ведь я преследую ее везде. Она бежит, но не может укрыться в суматохе минут, и даже хаос облаков ее не спасет.

Мысль обо мне будет преследовать ее три столетия. Всего лишь три. Ничтожно, мелко и так мало. Она будет мучиться мгновение по сравнению с тем, что выпало мне. Но хотя бы в нем я буду наслаждаться своей адской местью. За все счастье, за годы, выпавшие этому существу…

Дождь, смой ее лик с затвердевшего от времени воздуха и навсегда смешай его с грязью, прилипшей к подошвам моих башмаков. Я пройдусь по уставшей земле, что согнулась под тяжестью своих детей и стала шаром, и везде оставлю ее тяжкий вздох. Лишь ветер, играя полами моего плаща, утешит ее. Пусть так. Пусть будет так…

Глава 4. КОНТРОЛЬНАЯ

Казалось, что можно поспать еще десять минуток. Всегда так кажется, и всегда их не хватает. Еще чуть-чуть и выспишься, но…это обман. Мама ушла на работу рано, позабыв поставить будильник на нужное время, и Ольга едва не проспала контрольную, к которой так долго готовилась.

Но к счастью время еще оставалось. Она выскочила из постели, быстро оделась, не стала краситься, покидала тетрадки в сумку, наскоро перекусила тем, что оставила мама в холодильнике. И уже направилась к дверям. Но, на пути оказалось зеркало.

– Что-то я плохо выгляжу, – внезапно решила Ольга, поставив сумку на пол, – так нельзя.

Контрольная мгновенно отошла на второй план. За окном призывно зазвенел трамвай, отчаливая от остановки. Но все было тщетно.

Взяв расческу, заспанная девушка стала приводить себя в божеский вид. Для начала она долго расчесывала темные пряди, пока не достигла желаемой мягкости. Затем Ольга переключилась на косметику, почти полностью изгнав с лица сон.

– Теперь нормально, – неуверенно кивнула она своему расчесанному и накрашенному отражению. Сверху все было уже хорошо, но, опустив глаза на одежду, Ольга засомневалась. Здесь явно что-то было не так. То ли цветочки юбки не подходили к кофте, то ли кофта к цветочкам. Одевалась она еще минут пятнадцать, меняя наряды, но безрезультатно. Времени следить за собой катастрофически не хватало. Особенно сегодня.

– Ладно, некогда уже, – сдалась Ольга, натягивая джинсы и желтую куртку, – не на бал иду. Итак, почти опоздала.

И направилась к дверям. Но, проходя мимо тумбы в коридоре, на которой лежала ее любимая игрушка, – заяц хороший, его надо погладить, – не удержалась и погладила. А рядом лежал еще мишка с бантиком, которого ей подарили на прошлый день рожденья.

– Контрольная по математике, – напомнила себе Ольга, – Ирина Степановна меня не поймет, если я все завалю, она ведь так надеется на меня. Я у нее любимая ученица, после Светки.

Объяснив все это зайцу с медведем, Ольга раскрыла дверь и оказалась на лестнице. Решив, что пешком быстрее, она проскакала несколько пролетов с четвертого на второй этаж, но тут на ее пути возникла соседка, державшая на поводке микроскопическое лохматое создание по имени Бася. А Бася, подстриженный как пушистый шарик, был такой лапусей, что Ольга не смогла удержаться. Минут пять она разговаривала с соседкой о погоде и гладила урчащего от удовольствия Басю. Но, наконец, оторвалась от него и грозно напомнив себе о контрольной, вышла из подъезда.

До техникума было не так далеко, всего три остановки на трамвае или минут двадцать пешком через парк. У нее оставалось не больше пятнадцати минут на все. К счастью подошел трамвай и Ольга забралась в него вместе с другими спешащими людьми, едва не оставив снаружи все свои тетрадки. Протиснувшись в середину сквозь плотную толпу, она несколько раз похвалила себя за правильно выбранную одежду и тут обнаружила, что стоит рядом с девчонками из своей группы. Это было серьезное облегчение, поскольку опаздывать одной было совсем некрасиво, а вот вместе с пятью подругами, из которых две, Маринка и Светка, ходили в отличницах, еще ничего. Железная Ирина Степановна могла и смягчиться. В конце концов, кто же должен написать контрольную хорошо, если не они трое? От этих мыслей Ольга заметно повеселела.

Конец ознакомительного фрагмента.