Ты - мой спаситель - Дебора Диксон

— Кто-то же должен был тебя страховать.

— А теперь какие у тебя оправдания?

— Кто-то должен расчистить тебе дорогу.

— Только не переусердствуй. Где эта женщина?

— Процедурный кабинет номер шесть. Я попросил ее подождать. На Мэри Сент-Джон приятно посмотреть, но говорить с ней — тяжелое испытание для самолюбия.

— Она тебя отбрила?

— Повергла в прах. Послушай, мы выметаемся отсюда. — Рон насмешливо отсалютовал и собрался уходить. — Поле боя за тобой. Удачной охоты!

Бо кивнул, сознавая, что это именно то, во что он превратился, — в охотника. Раньше он был героем, пожарником. Он все еще оставался борцом с огнем, но большинство людей, так или иначе причастных к пожару, позабыли об этом. Они избегали Бо Грейсона, боялись, что его вопросы сделают их виновными. Даже вызванный случайностью пожар порождал невероятное бремя вины. Работа Бо заключалась в том, чтобы ворошить подробности, давить на это ощущение вины, пока не откроется правда.

Закончив предварительный осмотр хозяйственного помещения, Бо не обнаружил никаких явных горючих материалов, никаких устройств, которые могли бы послужить причиной пожара. Нашел только старый намокший окурок сигареты в углу. Положил его в мешочек для сбора улик и подумал: интересно, курит ли оказавшаяся под рукой свидетельница. Есть только один способ узнать это. Спросить ее саму.

Бо на мгновение остановился в удручающе сером вестибюле, чтобы сориентироваться. Больница «Клойстер Мемориал» была старой и огромной, с бесконечными коридорами, ведущими в пристройки, которые постепенно добавляли к ней в течение многих лет. Стены, покрашенные в самые угрюмые серые тона, возводили, сносили и снова строили. Но пациенты приходили в больницу не ради ее красоты и не потому, что им так хотелось. Они появлялись здесь потому, что больше им некуда было идти.

Сориентировавшись, Бо понял, что слева от него морг, а ему надо направо, к отделению «Скорой помощи». В городе Батон-Руж не существовало удобных подвалов, чтобы разместить в них морг. Больница прятала его в дальней части старого здания, вместе с хозяйственными и складскими помещениями, которые обслуживали отделение «Скорой помощи» и поликлинику. Пока Бо шел, его надежда найти многочисленных свидетелей пожара начала гаснуть.

Чтобы надеяться на большое количество свидетелей, нужен был хорошо освещенный, полный людей коридор. А этот был другим. По крайней мере половина флюоресцентных ламп над головой не горела. Он подозревал, что люди стараются побыстрее проскочить его. Почему бы и нет? Это был темный и уродливый коридор, полный неприятных воспоминаний и затхлых запахов.

Однако хозяйственные помещения в этом коридоре были идеальным местом для того, чтобы украдкой покурить. Он мысленно отметил необходимость получить список всех курящих сотрудников отделения «Скорой помощи», морга и поликлиники. Это должно многих восстановить против него. Похоже, сегодня не очень-то удачный день для того, чтобы заводить друзей.

Добравшись до отделения «Скорой помощи», Бо вынужден был показать свой значок, чтобы его пропустили. Одна из молоденьких медсестер предложила проводить его, но он отказался. Ему не хотелось отвлекаться. И обращать на себя внимание.

Кабинет номер шесть находился в левом крыле здания. Двери в две другие комнаты стояли распахнутыми настежь, в кабинетах кипела молчаливая, целенаправленная работа, характерная для «Скорой помощи». Дверь в комнату его свидетельницы была приоткрыта. Подойдя к ней, он услыхал, что сквозь щель доносятся голоса.

В нормальной жизни остановиться на пороге и не заявить о своем присутствии было бы равносильно подслушиванию. Но в его работе это называлось сбором улик. Его такое оправдание устраивало, поэтому Бо прислонился к стенке и попытался разобраться в голосах двух женщин, поглощенных беседой.

Первый голос был полон отчаяния.

— Слава Богу, Мэгги, с тобой все в порядке, но что же это такое? Мало тебе было поцапаться с доктором Беннетом в первый же день после возвращения, так ты еще и пожар обнаружила?

— Ты права. Это глупо с моей стороны. — Второй голос, голос Мэгги, звучал уверенно, тихо, но резковато. Может быть, жизненный опыт научил ее прятать сталь под шелком? В ее голосе ему послышалась улыбка, и он представил себе, как она слегка потирает лоб ладонью. — Мне следовало позволить больнице сгореть дотла. Вот это уж точно достало бы Беннета. Проклятье! Подумать только, я была так близка к этому.

— Дело не в Беннете. Беннет — это еще цветочки, подруга. Но раз уж мы о нем заговорили…

— Эй! Это ты заговорила о докторе «Зовите-меня-просто-Господом-Богом». Не я.

— Почему бы тебе не попытаться быть с этим человеком хотя бы любезной? Он все же член больничного Совета.

— Я и пытаюсь, Донна. Правда, пытаюсь. — Возражение прозвучало почти так же искренне, как и сопровождавший его притворный вздох.

Донна, очевидно, тоже ей не поверила.

— Ха! Сказать ему, что ты беспокоилась, «не случилось ли с ним нечто ужасное», не значит быть любезной.

— Я произнесла это приветливо, — упрямо возразила Мэгги. — Он три часа отвечал на одну мою страничку, Донна. Три часа. Он тупой.

— Хорошо, что ты одна из лучших, только это и спасает твою большую пасть и твою задницу — иначе тебя бы уже давно уволили.

Смех Мэгги был неожиданным, словно солнечный свет в январе.

— Кое-кто еще раньше предупреждал меня, что моя большая, как у аллигатора, пасть когда-нибудь навлечет крупные неприятности на мою маленькую, как у колибри, задницу.

— Ну, кто бы это ни был, он был прав.

Мэгги со стоном произнесла:

— Послушай… если отстанешь от меня и вернешься к себе на этаж, где тебе и следует находиться, обещаю думать только о хорошем и ждать допроса, как пай-девочка. Не стану рисовать на стенках и вести междугородные телефонные разговоры на личные темы. Ладно, мамочка? — спросила Мэгги тоном капризной девочки.

— Не ладно. Я спущусь через полчаса и проверю еще раз.

Его свидетельница выслушала эту угрозу, не моргнув глазом.

— Хорошо. Спускайся. А теперь уходи. Больным ты нужна больше, чем мне.

К тому моменту, как высокая женщина с очень смуглой кожей открыла дверь, Бо уже отступил от стены. Но это не имело значения. Медсестра даже не взглянула в его сторону. Она стояла к нему спиной и давала последние наставления.

— Не уходи никуда, пока не поговоришь со мной, Мэгги. Ни домой, ни обратно на свой этаж.

Бо понял, что ей кивнули в ответ, потому что она отчалила в сторону, предположительно, служебного входа в глубине коридора. Проплывая среди медиков отделения «Скорой помощи», эта женщина оставляла за собой заметную кильватерную струю. Бо преисполнился уважения к Мэгги. Он подумал, что не у многих хватит мужества приказать сестре Рэтчет уйти. Да и сама сестра Рэтчет повинуется далеко не всем.