Долина Дестино - Альберт Фейгельсон

Каждый из нас был всегда готов принять человека сверху, потому что Главный Маг никогда к нам не спускался. Среди нас ходили слухи, что его вообще и не было. Это игра группы заинтересованных магов в этом. Но у домыслов, есть один минус, они всегда останутся ими, если не добыть факты. А их не было. Посланник, – единственный кто нас связывал с ним, и если он спустился в такое пекло ко мне, – дело срочное, – думал я.

– Но откуда вы могли знать, что я никуда не пойду или вообще успею вернуться с очередного путешествия? Вместо приветствия произнёс я.

– Откуда я знаю, что за тем как прячется луна, сразу восходит солнце. Так же и с тобой Берт. Мне не приходилось встречаться с ним с тех пор, как я окончил Академию магии. Тогда он вручал нам Медальон Принадлежности. Посланники, в отличие от нас, магов, даже эмоциями не обладают. Их предназначение – совершенно выполнять волю свыше, и делают они это настолько беспристрастно, что ни одна из жертв, равно как и спасённая ими сущность, не может упрекнуть посланников в какой-либо личной заинтересованности. А секрет в том, что обладая неограниченными возможностями Вселенной, посланники начисто лишены возможности выбора. Пытаясь по его лицу что-либо прочесть, кроме вопросительных знаков, для себя я ничего не увидел. Он тихо ходил по комнате, подходя к каждому рисунку, задерживался на какое-то время и продолжал свой обход.

– Долина Дестино? Спросил он тихо, держа в руках очередную работу моих учеников.

– Да.

– Вам это сейчас может очень сильно помочь. У меня сейчас родилась, очень интересная идея, пока всё это рассматривал.

– Они хотят дать мне новое задание, а долину закрыть, – пробежала мысль в голове. Меня вообще не трогали последнее время, хотя я был участником самого великого эксперимента, когда-либо проходившего в этом участке вселенной. Долина Симфоний была создана Анилом, а мне, как одному из лучших учеников Академии Высшей Магии, выпала честь помогать самому маэстро. Он был избранным в нашей «Долине магов» и создавал самые восхитительные миры. Ходили слухи, что он вообще не учился в академии. Все его познания были из книг и плюс невероятный дар предвидеть. Он имел доступ к библиотеке с закрытым архивом, а заведующий закрывал глаза на ночные посещения его. Этим он и пользовался.

Как шутил про себя Анил: – «Какая разница, стою я или сижу, всё равно, выше крыши». Вообще он любил шутить, смеяться, но главное, всё происходящее вокруг он принимал с юмором. Зачастую даже было тяжело понять, он говорит серьёзно или нет. Мне честно, взяло много времени вообще привыкнуть к его форме общения. Но не смотря на это, он умел уважать людей, с которыми работал или просто сталкивался в дороге. Я помню, меня пару раз Анил одёргивал и отчитывал за мою природную заносчивость и желание показать, насколько я владею знаниями. Кто-бы не был его собеседник, он всегда старался показать человеку его значимость и придать ему силы во время разговора. Уважение и какая-то внутренняя любовь ко всем руководила этим человеком. Меня ни разу учитель не отчитывал при других, хотя вначале было за что. Это происходило всегда один на один. Его взгляд я не забуду никогда. Глаза были прозрачно-голубые, но были моменты, они становились зелёными. Они были большие и глубоко посаженные, а длинные ресницы вообще им придавали вид самостоятельных единиц на лице. Глаза заканчивались прямо около острых верхних скул, формирующие чёткий треугольник его лица. Вообще всё в его лице настолько гармонировало, что если бы я был художник, уверен, лучший портрет нарисовал бы с него. Представьте себе, кожа даже под палящим солнцем, всегда сохраняла свою белизну. Распущенные волосы ниже плеч придавали его лицу определённую загадочность и в то же самое время они своей чернотой придавали контраст его коже. Большой прямой нос был продолжением широкого лба. Что меня всегда удивляло, – ни одной морщинки, даже под глазами. Это придавало даже какую-то неестественность его лицу. Один раз, я его спросил – «Каким кремом надо пользоваться, чтобы кожа была такой гладкой?». Смех – зовут этот крем, улыбаясь, ответил он. Улыбка всегда была на его лице. Она только становилась больше или меньше. Она исчезала с лица, только тогда, когда он начинал сильно переживать, но не за себя. Одно его немного портило, – это большие оттопыренные уши, но распуская волосы, он умело скрывал это. Вот такой был мой лучший учитель.

Во время учёбы я старался быть всегда впереди всех, а на первом задании понял, – «мои знания ничего не стоят, пока не наберёшься опыта». Построенная нами долина на семи нотах отличалась от всех остальных не только названием, но и наполненностью. Мы вместе с моим учителем Анилом создали мир, управляемый музыкой и где основной целью был поиск границ внутреннего мира в себе. Сегодня я понимаю, что он безграничен. Мы хотели создать свет, который смог бы ослепить нас самих. Или пытались найти камень, что не смогли бы поднять. Но это я говорю сегодня, тогда мы были уверенны в обратном.

– О! Я не успел переодеться, – пронеслось в моей голове. Встречаю высокого гостя в одних штанах. – Чем могу быть полезен? – задал я ещё один глупый вопрос, – протягивая гостю стакан холодной воды. В отличие от людей, обитатели нашего мира при встрече не здороваются. В том смысле, что не желают друг другу здоровья, – это бесполезно, поскольку мы не болеем. Мне же, кроме этого, нечего было ему предложить.

Посланник всем видом дал мне понять, что разговор будет короткий, и для меня вряд ли приятный. Лицо-луна покачнулось из стороны в сторону и остановилось посередине, подкрепляя мои сомнения по поводу будущего разговора.

– Есть решение о передаче Вам особого задания. Реставрация свитка. Гость сделал паузу и добавил. – Это ваш Свиток. Вам известно, что часть его утеряна, она сгорела при пожаре, или… или его пытались сжечь? Громко, печатая каждое слово, закончил он.

– Вы помните главный принцип реставрации, продолжил посланник, не дожидаясь ответа. – Мы не будем закрывать сейчас долину Дестино. Наоборот, мы вам её оставляем. Может быть в будущем, вы сможете вернуться наверх, и управлять, как вам захочется. Для этого вы должны прочитать всё заново, пока не дописывать главы, а кратко объяснить около каждой, что там не хватает, и потом мы вместе решим, что и как реставрировать. Моя идея была – это ваши картинки, просто подставьте в нужные главы. Будет красиво. – Да, пока не забыл. Главу с отражением, хотя бы одну, как пример закончите. Там вообще ничего не сохранилось – уж больно интересно, как это всё должно было выглядеть только наоборот.

– Да, конечно. При воссоздании свитка ничего нельзя изменить. Все должно быть точно повторено, в малейшей точности так, как создавалось в оригинале – теми же материалами и теми же формулами. Ответил я, продолжив думать про себя. – Это и есть, самое трудное. Одно дело, когда реставрируешь чей-то чужой мир: всегда манит луч исследования, интуиции, творчества. А другое дело, – твоё собственное творение и тебе изначально все известно. Я сейчас с ужасом думал о том, что мне придётся пройти по своим же следам – во многом ошибочным, невзвешенным, сделанным зачастую в порыве юношеских эмоций. Но, моим. Заранее известным только мне, а это как выпить стакан с ядом вперемешку с противоядием, не зная, что сработает первым. – Мне придётся повторять всё заново, заведомо предполагая, к чему это может привести. Пытаясь нарушить молчание, произнёс вслух свои мысли. – Если вас правильно понял, я должен к каждой главе дать краткое описание. Дописать чего не хватает, но пока не реставрировать до конца?

Его голова кивнула в такт, словно говоря: – Да. Продолжая смотреть на меня бесстрастно и в то же самое время безразлично, показывая всем своим видом – «У тебя нет выбора, ты сегодня знаешь больше, чем должен». Разбавлять свою тишину он не стал, а протянул мне ладонь в чёрной перчатке, где тут же появился рулон пергамента действительно обгоревший. – Узнаешь?

– Да! – быстро ответил я. – Скорее даже, не столько узнав свиток, сколько почувствовав его всем телом. Это была музыкальная долина, мой первый самостоятельный эксперимент, первое настоящее Творение. Могу сказать с гордостью: задумки некоторых будущих миров и героев тоже родились при воплощении этого – самого первого проекта: детская страна М, мир Красок, Маг Запахов и Каменная долина… Все эти миры и идеи должны были принести мне славу самого удачного экспериментатора. Тут меня захлестнула волна ностальгии.

– Проблема даже не в том, что свиток наполовину сгорел, – продолжал посланник, – или Анил сделал так? Он посмотрел на меня, будто меня здесь не было, и продолжил. – Это неизвестно и в нашем случае не играет роли. Добавил он и замолчал опять.

– Вы, правы. Произнеся это, я присел на стул, давая всем своим видом согласия против своей воли. Хотя бы с удовольствием поставил бы вопросительный знак в конце моих слов. Набрав в лёгкие воздуха, словно я сейчас пытался погрузиться под воду на год, выпалил как из пушки. – Тогда-Да. И замолчал, думая куда можно, прикрепить моё да.