Эхо Мертвого озера - Кейн Рейчел

– Мы же волнуемся за тебя, Джульетта.

Она беспокоилась искренне, но Джульетте было все равно. Ей больше нет никакого дела до них обеих. Теперь у нее есть Бо.

Джульетта вымученно улыбнулась.

– Со мной все в порядке, – ответила она. – Честное слово. Мне просто пора идти.

Подруги переглянулись. Раньше Джульетта сразу поняла бы этот молчаливый разговор, но сейчас она даже не пыталась.

– Хорошо, – наконец заявила Мэнди. – Мы с тобой.

Щеки Джульетты горели, внутри нее все клокотало. Она хотела ответить им «нет». Ей совсем не нужно, чтобы подруги тоже были на встрече с Бо. Они не вписывались в ту картинку, которую она нарисовала в своем воображении. Но Джульетта лучше всех знала, насколько упрямой бывает Мэнди. Если сказать ей «нет», она точно не уйдет.

Джульетта заставила себя глубоко вдохнуть и расслабить плечи.

«Пускай идут», – сказала она себе. Как только она встретится с Бо, все изменится. Джульетта наконец станет свободной, чего бы это ни стоило.

1

Гвен

Реабилитация – та еще сучья работенка, как раз для такой матерой суки, как я.

Мои травмированные нога и бедро восстанавливались несколько месяцев, и сегодня я наконец-то получаю улыбку во весь рот от своего физиотерапевта. Когда заканчиваю последний жим ногой, врач тянется одобрительно похлопать меня по плечу.

– Прекрасно, – говорит она. – Как себя чувствуешь?

– Замечательно, – вру я, хотя меня тошнит. – Прекрасно.

– Ну что ж, ты добилась колоссального прогресса. Пожалуй, теперь можно перейти к домашним упражнениям – моя помощь больше не требуется. Поздравляю, Гвен. Ты очень старалась – и вот результат.

Когда тошнота проходит, мне удается улыбнуться в ответ.

– Спасибо, – отвечаю я. – Без тебя бы я не справилась.

– Неправда. Я хорошо тебя знаю.

Она помогает мне подняться. Меня пронизывает острая боль, которая, правда, быстро проходит. Мои мышцы сильны, кости срослись. Просто чудо, что операция прошла успешно, учитывая, как здорово я тогда облажалась… хотя у меня не было особого выбора. Или спрыгнуть с высоты в несколько этажей на бетонный пол, или остаться на металлической лестнице и получить удар током[2]. Бывает, приходится принимать решение за долю секунды. Может, оно верное, а может, и нет. Но вы делаете выбор и сталкиваетесь с последствиями.

В моем случае последствия – раздробленная нижняя часть левой ноги, несколько сломанных ребер и треснувший таз. И все-таки это лучше, чем поджариться до смерти. В общем, повезло. Хотя это не значит, что я полностью восстановилась. Может, кости и срослись, но есть и другие травмы – не физические, и они слишком глубокие.

Будь психотерапия так же проста, как физиотерапия… Тогда бы я чувствовала себя почти как раньше – пока психопат не попытался разрушить мою жизнь. Снова.

Вытираю пот с лица и шеи и возвращаю полотенце. Вот и все. Выхожу через двойные двери в солнечное ноксвиллское[3] утро, от которого веет осенним холодком.

Через два дома – кофейня. Я присаживаюсь напротив Сэма Кейда. Он опускает газету – ух ты, газету! – и вопросительно поднимает брови. Сэм хорошо выглядит с утра. Волосы немного отросли, стали жестковаты и нуждаются в стрижке. На лице щетина. Умное лицо с самыми теплыми глазами, которые я когда-нибудь видела. В волосах кое-где поблескивает седина – интересно, замечает ли он. И волнует ли это его вообще.

– Ну как? – спрашивает Сэм после нескольких секунд молчания. Я улыбаюсь.

– У меня выпускной. Теперь я свободная птица.

На лице Сэма искреннее облегчение, и это согревает душу.

– Слава богу… Как самочувствие?

– Как новенькая, – я даже почти не вру. – Закажу себе то же самое.

– Газету?

– Кофе, дурачок. Тебе что-то нужно?

– Не откажусь от половинки булочки. С черникой.

Что ж, почему бы и нет. Подхожу к стойке, делаю заказ и возвращаюсь с добычей. Сэм аккуратно делит булочку, берет свою половину и пододвигает тарелку ко мне. Откусываю кусочек и киваю на стол:

– Что пишут в газетах?

– Я читал про дело Джульетты Ларсон. Ну, ты знаешь: девочка из Гардении, Северная Каролина. Выглядит интересным.

Он протягивает газету. Беру ее и читаю статью, потягивая кофе, который струится вниз к животу, словно темный солнечный свет. Сэм давно пытается побудить меня вернуться к работе, и это его очередная попытка.

Мой босс Джи Би после случившегося щедро предоставила мне оплачиваемый отпуск и время на восстановление. Она охотно подкидывала так много (или так мало) работы, сколько я могу осилить. Но поскольку врач запретил физические нагрузки, меня перевели на кабинетную работу: в основном проверки данных, что со временем стало приедаться.

Я благодарна Сэму за поддержку и желание, чтобы я снова занялась чем-нибудь посложнее, но не уверена, готова ли. Складываю газету и возвращаю, не дочитав статью до конца.

– Меня ждут проверки, список почти на полстраницы, – сообщаю я Сэму. – Так что, пожалуй, пора приступать. Доешь булочку, приятель. Не хочу тратить время попусту. А то пропущу какого-нибудь финансиста, изменяющего любовнице…

– Боже упаси, – отзывается Сэм, запихивая в рот остатки булочки.

Я доедаю свою половинку в два присеста, запиваю остатками кофе, а Сэм выбрасывает мусор по пути к пикапу. Его пикапу. Дочь реквизировала мой внедорожник для поездок в школу, и мне пришлось долго привыкать к этому.

Решение предоставить Ланни больше свободы далось нелегко. Будь моя воля, я не спускала бы с нее глаз круглые сутки, чтобы чуть что сразу броситься на помощь. Но понимаю, что не могу постоянно находиться рядом, а мое желание держать дочь под замком ей явно не на пользу. Остается только надеяться, что я научила ее всему.

Надо отдать Ланни должное: она очень осторожна и, насколько я знаю, не совершила никаких ужасных ошибок, пока я разгребала свои проблемы. Сейчас ей семнадцать. Она упряма, как и положено моей дочери, и у нее очень доброе сердце. Ланни еще не вполне взрослая, но я горжусь ею. И всегда гордилась.

Мой сын Коннор не такой уравновешенный и более импульсивный. Когда ему исполнилось пятнадцать, он стал совсем другим человеком… На самом деле это не так уж удивительно, но в его угрюмом молчании и периодических вспышках гнева я все еще вижу того ребенка, которого помню. Как и у Ланни, у него доброе сердце. Но в отличие от сестры он до сих пор борется с мрачным прошлым – своим собственным и нашим общим.

Его биологический отец Мэлвин Ройял – один из самых известных серийных убийц за последние двадцать-тридцать лет. Человек, которого, мне казалось, я хорошо узнала за прожитые бок о бок годы. Человек, которого я на каком-то подсознательном уровне боялась, но не по тем причинам, по которым следовало. Нет слов, чтобы описать его предательство, от которого пострадала я, пострадали дети. Не могу выразить страх, боль и ужас, которые мы пережили.

Мы с Сэмом едем домой. Я – ну и чудеса! – не проявляю чрезмерной бдительности, но все равно настороже. Всматриваюсь в машины, которые проезжают слишком близко: скорее привычка, чем инстинкт. Если Сэм и замечает это, то ничего не говорит. Он признает, что постоянная бдительность – это часть меня. Сэм – подарок судьбы, которого я не заслуживаю.

– Когда у тебя следующий рейс? – спрашиваю его. Сэм – пилот транспортной авиации, регулярно летающий в разные точки. Он обожает полеты, это делает его счастливым. И хотя порой Сэм исчезает на несколько дней, я рада, что он занят любимым делом. Так лучше для нас обоих.

– В конце недели, не раньше. Короткий рейс в Атланту в пятницу, потом в Даллас, так что на выходных меня не будет, – отвечает Сэм. И бросает взгляд в мою сторону. – С тобой все будет в порядке?

Он всегда задает этот вопрос, а я всегда отвечаю:

– Конечно. Ты же меня знаешь.

– Никогда в тебе не сомневался.