Изгнание. Книга 1 - Оксана Щербатая

   И еще некий секрет 'тайного' нового оружия, который якобы мать успела передать мне за несколько месяцев до смерти. Такое мнение сложилось у ее любовника, по всей видимости, после того, как мы с мамой провели вместе почти целый месяц, со скоростью света передвигаясь по планетам Солнечной Системы и спутникам планет.

   Боюсь, что, если бы сподвижникам Хостиса удалось найти меня, новый лидер Зема не поверил бы ни за что в мою правду, в то, что я ничего толкового не знаю! Остается одно: таиться, самой найти один из тайных кладов и попробовать узнать: существует ли оно в действительности, то секретное оружие? Или такова очередная мистификация, пущенная по Зему жадными до сплетен журналюгами, чтобы отвлечь людей от будней и реальных проблем нашей планеты?

   Мать в дальней поездке, так сказать, вводила меня в курс дела, словно предчувствовала недалекую беду. Только ничего она мне не поведала ни о каком 'секретном' оружии, которого, может статься, вовсе нет! А если и есть, мать не сочла нужным открыть информацию. Слишком рано, - наверное, так она думала. Она все еще видела во мне девочку, не понимая, насколько больше во мне жесткости, терпения и категоричности, чем у нее.

   И этот человек жил подле нас, в нашем доме, полных десять оборотов Зема вокруг Солнца, воруя информацию и перекачивая ауры с кэрт матери и моей, желая жить практически вечно, что вполне возможно при больших деньгах...

   Она нашла его, необыкновенно обаятельного, ровного в обращении, тихого и скромного нищего инженера-креатокоммуникатора, с ласковым вкрадчивым голосом, часто делающим смысловые паузы в речи, - в хиларисе.

  Она отдыхала там свободно, под чужим именем, - и прекрасный Хостис настолько запал ей в душу, что дамке Зоэфиль не тратила время на ожидание, первой выказав свой интерес. Мать всегда была слишком непосредственной и открытой в проявлении чувств. Не умела хранить себя на пьедестале.

   Не будь мать элитарией, я бы назвала ее страстной натурой, для которой эмоции и чувства значили ничуть не меньше, нежели интеллект. Долгие годы после встречи с Хостисом мать жила физической и душевной любовью к нему, - значит, мои гены инаковы от её генов. Мое тело и душа - изо льда, а сердце - из камня. Иначе я бы давно уже сама повесилась...

   Теперь меня зовут Церта, - так я сказала Инору, когда он меня спросил. А больше я ничего не помню, - и он верит в мое беспамятство, - такой глупой, почти никакой я умею казаться.

   Церта, ударившаяся головой о приоткрытый канализационный люк, - вечную примету окраин больших городов всех эпох....

   Зачем они искали меня по системе вестигации, - может, хотели предложить некий угол бытия, возможность жить тихо, забытой всеми? Но жить по-человечески, как достойной дочери великой матери, оставившей немалый след в астрофизике, креационизме и социальной политике Зема?

   Возможно, но почему мне было так страшно, когда я неслась по темным трущобам Субуры, безлюдным в середине ночи? Темный ужас и предвестье скорого физического конца поглотили все мысли.

   Звуки ментальных сирен догоняли отовсюду. Потом я упала в тот приоткрытый люк, полагая, что лечу навстречу смерти, чувствуя почти облегчение... ударилась головой в темноте... Слава Богу, сотрясение не всегда убивает, оно нивелирует импульсы мозга, усредняет до общей массы... И разрушает коннектор навсегда, делая вас никем, чье имя "никак и никто".

   Утратив средство внутренней связи, я стала стандартным субпролесом, - так Инор и указал в администрации префектуры: скорта Церта Мар, деклассированная. Без идентификатора личности и без памяти. И еще Инор помог мне измениться во всех отношениях, - меня стало трудно узнать. Я сама себя с трудом угадываю в зеркале.

   Инор спит. Мне его не поднять. Лениво, но старательно поправила гибкий, формотрансформный верх сиденья Инора, - под его головой выписалось небольшое углубление, - для комфортности. Слава Креатору, что он спит: отдохну немного без его шумно дышащей страсти, без этих напрасных доказательств то ли любви, то ли полновластной тирании над моим прекрасным телом, - подобного которому нет на планете Зем. Инор не знает о моей исключительности, он видит во мне обычную девку, красивую, холеную, и почему-то странно неопытную, пусть и "взрослую"...

   Пришлось в хиларисе расплатиться сразу при получении заказа: так потребовал живой подносчик блюд, воплощающий волю местной администрации, скрытой где-то за невидимым пультом контроля зала. Думаю, выглядим мы не шикарно, иначе ничтожный человечишко не осмелился бы вести себя так хамовато. Но деньги у нас есть, только никто об этом и не догадается, глядя на нас. Откуда деньги? Больной вопрос. Но таков был единственный выход для нас обоих...

   Мы получили аванс за предстоящую долгосрочную "работу" и позволили себе расслабиться. То есть это удалось Инору, для меня - деньги попросту выброшены на ветер. Я должна искать иные, высшие радости в пошлом бытии. Радости, недоступные для нищих и бездомных. Инор храпит мерзко, - похоже, вновь насморк, - не любит следить за здоровьем, думает лишь о контрацепции. Однажды велела Инору идти лечить гайморит, смешную болезнь, в социальной клинике, так он вытаращился в непонимании. Там очереди, сказал. Он не любит становиться человеком толпы даже на час! Лучше он будет сопеть сто лет, чем просидит пару часов в очереди. Дно...

   Не хочу тащить его на себе в нашу жалкую берлогу: Инор тяжел и отвратен сейчас своим недвижимым весом. Мизинчиком правой руки подозвала подносчика блюд, высокого парня с характерной бородавкой на границе верхней губы:

   - Милейший, мой товарищ перепил. У нас уплачено. Пусть спит, сколько сможет, - вы работаете круглосуточно, так? Я доплачу лично Вам, друг, только позвольте ему отдохнуть... А я пойду спать одна...

   Что смешного сказала? Но ничтожный раб расплылся в свинячьей ухмылке, закивал, как китайский болванчик. Принял кэрту, снял с неё, под моим пристальным взглядом, десять нуммов, вернул кэрту. Поклонился насмешливо, соглашаясь.

   Проводил меня к выходу, - я взглядом попросила служку об этом, - многие взгляды устремились на меня, поднявшуюся с места, одетую в поганые лайкровые шорты синего цвета и такую же майку-платье. Сумка через плечо блестит как ясный день, - вульгарная... Длинные ноги открыты целиком, страшно в таком виде идти по улицам Урба, - города в городе Оппидуме, квартала удовольствий в огромном мегаполисе. Могут счесть непутевой скортой или грязной люпой, - глупцы во всем видят пошлость, судят по себе. Еще раз обратилась к насмешливому служке:

   - Милый друг, помоги снова: мне нужно на чем-то передвигаться, но с собой нет коннекта. Дома забыла. Вызови манганчик, пожалуйста.

   И вновь улыбчивый слуга не спросил больше, чем нужно: тихо вызвал манган по своему коннекту и буквально через тридцать секунд ярко-желтая крылатая машинка, явно видавшая виды, пришвартовалась на крохотную стоянку у хилариса. Служка попрощался легким кивком головы, пожелал не забывать их заведение и добавил: "приятного пути в ночи". Ушел в мерцающую радугой живых неоновых огней дверь. Предо мной автоматически распахнулась дверца мангана:

   - Ваша карета подана, прекрасная королева! Ваш слуга, - по имени Меллис! Куда изволите?

   Села на заднее сиденье, дистанцируясь от живого, - не андроид! - водителя, - пожилого ( или натурала?), с заплывшей от нескончаемого сиденья за компом мангана шеей, поросшими рыже-седыми волосками. Забавно начинать осмотр тела с шеи... Можно столько домыслить, не видя лица... только у живого человека бывают морщинки на шее сзади.

   Но куда мне податься? В гадкую берлогу, где пахнет дымом панья, спертым воздухом и старой псиной Инора? До сих пор у него пахнет псиной, хотя сейчас у Инора живёт кот, тоже живой. Не хочу. Потом. Хочу несколько часов пожить иначе, как человек.

   В хиларисе я уже побывала. Запретная мечта детства: беато и танцы без правил, доступные танцовщицы-люпы, сами выбирающие клиентов за символическую плату... Вот и сегодня одна из очаровательных глупышек, некрасивая, но эффектная, выбрала меня, - вдруг с ней мне было бы приятнее и спокойнее, чем с нескончаемым огнем Инора?

   - Едем в Хранилище, - сказала после раздумья. - К отделу Антиквариата. В Инкунабулярий. Хочу прикоснуться к живым книгам на настоящей бумаге, - пусть подвергшимся антикоррозионной обработке, сохраняющей их на тысячелетия.

   Водитель-комповед не удержался: обернулся ко мне, невежливо уставившись загоревшимися каре-зелеными глазами, рыжие колоритные усы встопорщились, словно от ветра:

   - Ты сумасшедшая, скорта, да? Никогда не возил сумасшедших... А деньги за проезд у тебя есть? Инкунабулярий - далеко от этой нищей части города.Я даром не вожу. Благотворительность ищи во дворце Хостиса.

   До чего мне надоело это "ты" от низших категорий социума. Но нужно терпеть. Надеяться на то, что однажды меня начнут уважать. Не за то, что я дочь своей матери, - нет! Мне хочется, чтобы люди всех сословий и достатка, знакомые и незнакомые, уважали друг друга уже за то, что они - люди!