Наследница Ингамарны - Светлана Зорина

Нумад Акун сказал: "Её слишком рано начали учить таннуму. Слишком юная нафф и неокрепший разум не вынесли такой нагрузки. Ладно ещё, девочка не сошла с ума. А ведь она единственная наследница…" И многие с ним согласны. Но только не дед. Он по-прежнему убеждён, что, сделав Гинту своей ученицей в возрасте шести лет, поступил правильно. И он прекрасно знал, что заболела она вовсе не от переутомления. Только вот почему он не хочет ей верить?

Глава 2. Сантарийцы и валлоны.

Аххан, двоюродный дед Гинты, правивший мином, пока она не достигнет совершеннолетия, был эрг-нумадом Ингамарны, а его школа считалась лучшей в Сантаре. Находилась она прямо во дворце. Гинта знала всех дедовых учеников и учениц. Жили они тоже здесь.

В любой школе нумадов три ступени, и учащиеся делятся на три возрастные группы. Учеников первой ступени называют ольмы, что в переводе с таннума означает "младшие, меньшие". Их возраст — примерно с десяти до тринадцати лет. Вторая группа — абинты, «молчащие». Обучение на этой ступени длится два-три года. И наконец, старшая группа — мангарты, "ловящие смысл". Далеко не каждый абинт становится мангартом, а добиться звания нумада может лишь тот, кто прошёл все три ступени. Одни покидают школу в двадцать лет, другие немного позже — это уж у кого как получится. Учеников моложе десяти лет у нумадов как правило не было. Не достигших этого возраста учить таннуму запрещалось. Владеть своим анх учили всех и с самого раннего детства. Но одно дело — владеть собой, другое — воздействовать на окружающий мир. Сначала следовало научиться первому. Это уже немало.

Прежде всего учили сосредотачиваться и слушать. Не ушами, а своею нафф. Слушать ушами способен и последний глупец. Голос зовущего не всегда может преодолеть пространство. Голос не может, но анх может. Научившись слушать, ребёнок сам начинал передавать мысли на расстоянии. Мало ли что случится, пока родители где-нибудь в лесу или в поле. Искусные нумады умели посылать мысли людям, которые их не знали, и даже умудрялись получить ответ. Родичам общаться мысленно проще всего. Ведь у них сходные тела и нередко родственные нафф. Между друзьями тоже устанавливается прочная связь. Люди обычно заранее договаривались, в какое время они будут посылать друг другу мысли, так удобнее. Если кто-то обращается к тебе, когда ты этого не ждёшь, его труднее услышать — в голове вечно столько мыслей. Но если тебя вдруг заклинило на какой-то одной, лучше уединиться или хотя бы по возможности отгородиться от всех, сосредоточиться и слушать, слушать… В Сантаре часто можно было видеть, как человек, словно бы прислушавшись к чему-то, покидает компанию и уходит куда-нибудь подальше от всех. Никто не удивляется и не спрашивает, в чём дело. Все знают — он с кем-то разговаривает. Любой сантариец в возрасте пяти-шести лет уже мог мысленно общаться с членами своей семьи, и ни одному ребёнку сроду не пришло бы в голову побаловаться этим умением, передать какую-нибудь ложь. В обычном разговоре враньё ещё простительно, но при общении с помощью анх оно просто недопустимо.

Наверное, главное, чему каждого сантарийца учили с детства, — это жить в согласии с людьми и с богами. Человек должен чувствовать себя в этом мире, как в своём собственном доме. Конечно, в лесу есть хищники и ядовитые гинзы, но ведь и находясь в четырёх стенах, можно обжечься огнём очага и пораниться ножом. Всего этого можно избежать, если научишься обращаться с огнём и острыми предметами. А научишься правильно вести себя в лесу — с тобой и там ничего не случится.

Память ребёнка развивали чуть ли не с первого года жизни. В каждом селе были старейшины-наставники, под руководством которых малыши разучивали песни и предания глубокой старины — неписаную историю Сантары. А с шести лет дети посещали школы при святилищах, где их образованием занимались тиумиды — служители богов (от древнесант. тиу «бог» и мидду "служить, поклоняться"). Большинство тиумидов и тиумид были учениками нумадов, не попавшими на третью ступень. Они продолжали знакомить детей с историей Сантары, а заодно и с историей всей Эрсы, рассказывали им о свойствах камней, растений и обо всех тварях, населяющих землю, её недра и воды. Учителя старались нарисовать перед своими воспитанниками стройную картину мироздания. Дети получали представление о солнце, лунах и звёздах, о том, как небесные светила влияют на жизнь людей, растений и животных. Кроме того, в храмовых школах обучали счёту и рисуночному письму, которым сантарийцы пользовались в основном в хозяйственных целях. И то не все. Главным образом люди состоятельные, владеющие большими угодьями и многочисленным скотом. Ну ещё купцы и ремесленники — для учёта товаров.

Все домашние животные и утварь, начиная с дома и кончая иголкой, имели свои обозначения в виде лаконичных рисунков. Но единообразия в сантарийском деловом письме не было. Сантарийцы вообще не любили однообразия и повторений. Чуть ли не каждый выдумывал свои собственные знаки. Поэтому, несмотря на наличие основных общепринятых обозначений, записи одного хозяина всегда хоть чем-то да отличались от записей других. Единого делового письма не существовало не только в пределах страны, но и в пределах одной деревни, и никого это не смущало.

Гинта любила уроки письма. Они скорее напоминали уроки рисования. Тиумида Хара то и дело предлагала ученикам самим придумывать обозначения для людей, животных, различных предметов и действий. Или давала задание рассказать в рисунках о каком-нибудь событии, что-нибудь описать. Похвалу заслуживал тот, чьи рисунки оказывались самыми оригинальными и в то же время понятными для окружающих.

Гинта, как и все её приятели по школе, охотно задерживалась после занятий на площадке возле храма, чтобы поиграть в лин-лам — любимую игру сантарийских детей. Её участники обычно делились на две команды. Каждая придумывала рисунок и показывала его команде-сопернице. И те, и другие должны были разгадать смысл изображённого и пересказать его — сначала в танце, а уж потом словесно. Побеждала та команда, которая правильнее истолковала рисунок. А победителя определяли судьи, с самого начала знающие содержание рисунков обеих команд. Вообще-то у игры лин-лам было много вариантов. Самый забавный — это когда играющие делятся не на две, а на три команды. Одна придумывает историю, «записывает» её на доску и показывает второй группе участников. Те должны передать содержание рисунков в пантомиме и танце, а третья команда, не видевшая «написанного», должна понять, о чём рассказывается в танце, и передать это рисунками. Потом каждая команда рассказывает свою историю, и все весело смеются, сравнивая первоначальный вариант с тем, что от него осталось. А иногда прятали какой-нибудь предмет и давали противникам доску с рисунками, прочитав которые, они должны были найти спрятанное.